— Выключатель ищу, — прошипел в ответ Ренни.
— Ты что, совсем сдурел? Хочешь, чтобы все узнали, что мы здесь?
— Да я ни черта не вижу…
— Тогда заткни свою пасть и слушай.
Молчание. Постепенно откуда-то сверху начал доноситься какой-то неясный шорох. Джеки схватила Ренни за плечо и начала медленно продвигаться к лестнице. Они вскарабкались вверх по первому пролету и остановились на площадке, на которую из большого витражного окна падал слабый свет. Не так уж много, но все-таки лучше, чем ничего. Джеки посмотрела вверх, пытаясь понять, откуда доносился шум, и наконец увидела луч фонаря на самой верхней площадке и силуэт присевшего на корточки человека, который занимался чем-то очень подозрительным.
Она снова осторожно пошла вперед и уже дошла почти до следующего этажа, когда у нее под рукой скрипнули перила. Шорох наверху прекратился. Теперь было слышно только, как кровь пульсирует у нее в ушах. Затем луч света мелькнул по ступеням у них за спиной, дернулся вверх и уперся прямо в лицо Ренни. Кто-то сказал: «Твою мать!» — и началось черт знает что.
На лестнице у них над головой со звоном разбилась стеклянная бутылка, забрызгав стену чем-то, по запаху напоминавшим бензин. Джеки, набрав в легкие воздуха, завопила изо всех сил: «ПОЛИЦИЯ! СТОЯТЬ НА МЕСТЕ!» — и отпрыгнула в сторону, потому что рядом с ней о перила разбилась еще одна бутылка, забрызгав лестницу и дверной коврик.
Ренни громко вскрикнул от боли, наткнулся на нее в темноте, и они оба свалились на лестничную площадку. Потом загремели ступени лестницы — на них сверху с грохотом несся Гимп. Джеки попыталась встать, но сверху на ней лежал Ренни, извергавший потоки ругательств. Она толкнула его и закричала:
— Слезь с меня, идиот!
Топ, топ, топ — и вот Гимп уже на их площадке. Джеки выбросила ногу вперед и попала ботинком в его коленную чашечку. Раздался резкий вопль, прерванный падением, глухой удар тела и стук, когда голова Гимпа начала пересчитывать ступени.
— Давай!
Джеки еще раз ударила Ренни, он свалился с нее, издав новый отчаянный вопль, завершившийся свежей порцией ругани. Она с трудом поднялась на ноги и бросилась вниз по лестнице к темной приземистой фигуре, видневшейся на фоне окна. Она врезалась в убегавшего Гимпа как раз в тот момент, когда он встал на ноги, и они оба под звон бутылок свалились в угол. Бац! Джеки ударилась головой о стену, и из глаз фонтаном брызнул фейерверк желтых искр. Она закачалась, сделала шаг назад, поскользнулась на верхней ступеньке лестницы и, едва не упав, ударилась спиной о перила. Гимп вскочил на ноги.
Джеки наугад махнула ногой, но промахнулась. А вот Гимп не промахнулся: тяжелый ботинок врезался ей в ребра, она отлетела и врезалась спиной в дверь. Господи, как больно! Она сгруппировалась в ожидании следующего удара, но его не последовало: Гимп снова бросился бежать.
Резкий свет, как будто вдруг включили солнце, ударил по глазам, и всё стало болезненно-четким. Прищурившись, она увидела Ренни, прислонившегося спиной к стене на площадке второго этажа; окровавленной рукой он держался за выключатель и ругался, не переставая.
Снова топот ног по лестнице — Гимп был почти внизу. Джеки с трудом выпрямилась, и снова резко нагнулась — рядом с ней о стену разбилась еще одна бутылка, и всё вокруг заплескала бензином.
— УБЛЮДОК! — Она рванулась вперед и застыла на месте, увидев, что было у Гимпа в руках: зажигалка «Зиппо». Волосы Джеки были насквозь пропитаны бензином!
Из раны на лбу Гимпа сочилась кровь, стекая по носу на усы. Он ухмыльнулся. И тут вселенная вспыхнула.
— О господи, как я устал! — Констебль Стив, сидя в водительском кресле своего паршивого «фиата», наклонился вперед. Скрестив руки на руле, он театрально вздохнул, потом сказал: — «Камень — ножницы — бумага»?
Логан отказался:
— Не хочу я ни во что играть, о’кей?
— Да я ведь просто так, время провести… — Они посидели молча еще целых две минуты, наконец, констебль не выдержал и выступил с новой темой: — А вы слышали про бойфренда Карен?
Логан нахмурился:
— Что за Карен, черт возьми?
— Да вы знаете — Карен Бухан. Ну, констебль. Вот такая вот высокая. Она была со мной, когда мы нашли Рози Вильямс.
Хмурое выражение на лице Логана сменилось брезгливой гримасой:
— A-а… эта.
— Да, точно. — Стив наклонился и понизил голос до заговорщицкого шепота, несмотря на то что в машине были только они двое, а на улице не было ни души. — Ходят слухи, что ее бойфренд — констебль Роберт Тейлор, но это только между нами: он от нее вовсю налево гуляет, ну, вы понимаете, что я имею в виду.
Логан почувствовал прилив злорадства:
— Так ей и надо.
— Да, она корова в каком-то смысле. Знаете, он этими делами в доках занимался. На самом деле! Вы можете в это поверить? Я говорил Джеки, я говорил…
Потом он еще что-то говорил, но Логан отключился и только молча смотрел в окно на темный беззвучный дом. Конечно, здорово, что все ему помогают, но в основном это просто громадная трата времени. Еще полчаса, и он прикажет всем сворачиваться. Завтра он поговорит с Инщем и…
— В доме Тычка над входной дверью загорелся свет.
Стив продолжал разговаривать сам с собой, поэтому Логану пришлось толкнуть его локтем в ребра.
— Ой! Это за что?
— Что-то начинается. — Он показал на дом, из которого быстрыми шагами вышел Тычок, прижимая к уху мобильный телефон.
Сазерленд подошел к серебристому «мерседесу», стоявшему рядом с домом, и прыгнул за руль. Машина взревела, промчалась по подъездной дорожке и понеслась прочь от дома. Выругавшись, констебль Стив с третьего раза завел свой раздолбанный «фиат» и поспешил за Тычком, стараясь не обнаруживать своего присутствия.
— Как вы думаете, что за муха его укусила? — спросил Стив, когда Тычок проскочил светофор на Спрингфилд-роуд на красный свет.
— Понятия не имею…
Но чем бы это ни было, ничего хорошего это не предвещало.
Синие языки пламени неслись по лестнице, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку и на пропитанный бензином ковер. Джеки развернулась и побежала наверх, стараясь опередить пламя. Позади нее мерцающим желтым пламенем взорвалась стена, как раз в том месте, куда ударилась последняя бензиновая бомба. Завитки черного дыма окутали следующий пролет, спиралями поднимаясь к потолку. Она затормозила на площадке второго этажа, где Ренни уже колотил в дверь ближайшей квартиры и орал:
— Откройте ради всего святого!
— Выбивай ее! — завопила Джеки.
Ренни отошел на пару шагов назад и вмазал ботинком в деревянную дверь. Рама задрожала, но дверь так и осталась стоять на своем месте.
— Еще раз!
На этот раз дверь рухнула внутрь, прихватив с собой добрую половину дверной рамы. Сзади ударила волна невыносимого жара, краска на площадке начала вздуваться пузырями, сверху закапал, а потом потек расплавленный пластик от ковра на лестничной клетке. Дым быстро заполнял лестничный колодец. Густые, черные, раздиравшие легкие клубы дыма воняли бензином и горящим нейлоном. Они ворвались в квартиру. Внутри кто-то, не переставая, вопил: «Грабят!» Индикатор дыма наконец распознал геенну огненную и добавил свое пронзительное пиканье к крикам, ругани и реву пламени.
Джеки, сорвав с плена рацию, начала вызывать пожарных и «скорую помощь» и вбежала вслед за Ренни в ближайшую комнату. Вопли перешли в неразборчивый визг. Спальня с двумя кроватями: в одной старуха прижимает к груди одеяло, рядом на тумбочке лежит вставная челюсть; с другой старик вскочил на ноги и угрожающе размахивает палкой, из штанов полосатой пижамы выглядывает морщинистый член.
— Мы полиция, ты, глупый говнюк! Есть еще кто в квартире?
Старик опустил свою домодельную дубину и покачал головой.
— А в соседней?
— Мистер и миссис Скотт. — Он закашлялся: дым уже начал просачиваться в комнату. — У них маленькая дочка и собака…
Ренни выругался.
— Открывайте это окно! — сказал он командным голосом. — Скидывайте вниз матрас, спускайте вниз жену и спускайтесь сами. Констебль Ватсон вам поможет.
Он повернулся, распахнул дверь спальни и выскочил в прихожую, захлопнув за собой дверь.
Джеки в это время скороговоркой передавала по рации в дежурную часть приметы напавшего на них мужчины, просила схватить ублюдка и выбить из него дерьмо. Она так и не поняла, куда собрался Ренни, а потом уже было слишком поздно.
— Ренни! Ренни, тупой ублюдок!
Но времени уже не было. Оставалось только надеяться, что он знал, что делал. Она присоединилась к старику, трудившемуся над закрытым наглухо окном: они рвали и тянули раму, пока она не поддалась со скрипом, как больной артритом сустав. Двуспальный матрас вывалился на улицу и, перевернувшись в падении, оставил одеяло на спутниковой тарелке. Старик выглянул из окна и с сомнением посмотрел на четырехугольник из поролона и пружин. Хоть квартира и была на втором этаже, но все равно до земли было очень далеко.
Джеки схватила его за руку и подтолкнула к открытому окну:
— Давайте, вам нужно идти первым. Потом я спущу вашу жену, и вы ее примете, хорошо? — Теперь ей нужно было кричать: рев пламени заглушал все вокруг, кроме непрестанного пронзительного визга пожарной сигнализации.
Старик помедлил, и она еще раз взглянула через подоконник на растерзанный матрас внизу на земле, метрах в пяти.
— Не волнуйтесь, — соврала она, — все будет хорошо.
— Не надо меня так опекать, черт возьми…
Старик осторожно вылез из окна, опустился на руках вниз, насколько смог, и, разжав пальцы, пролетел последние метра полтора и, чертыхаясь, свалился на матрас. Старуха оказалась и более нервной, и более тяжелой, но Джеки все-таки умудрилась вытолкнуть ее из окна; приземляясь на матрас, она едва не раздавила своего мужа, пытавшегося ее «принять».
Внутри здания что-то взорвалось, отчего дверь в спальню вздрогнула и задребезжала. Откуда-то издалека донеслось слабое завывание сирен. Джеки сделала глубокий вдох и прыгнула.