Спустя несколько часов Фредди разбудил меня, и мы отправились обратно в нашу спартанскую хижину. Меня поражало, что Фредди, несмотря на свой статус и деньги, искренне радуется простым вещам — например, возможности поспать на полу, как настоящие японцы. Во всем этом была какая-то особая свобода, гениальная простота. Наутро, по дороге в здание отеля, мы зашли к Джо. Его домик был точно такой, как наш, только немного больше, отчего Фредди сразу помрачнел.
Хотя Фредди стремился во всем следовать японскому образу жизни, его энтузиазма не хватало для изучения языка. Он никогда не испытывал интереса к иностранным языкам, а когда бывал за границей, рассуждал так: «Я говорю только по-английски, и мне этого хватает». Даже прожив два года в Мюнхене, он нахватался только отдельных немецких фраз, хотя у него вошло в привычку иногда произносить W как V. Во время нашего японского путешествия Фредди заучил всего два японских слова — «домо»[35] и «муси-муси»[36]. Он постоянно радостно повторял их на каждом шагу, хотя понятия не имел, что они означали — ему просто понравилось их звучание.
Нашей следующей остановкой в этом путешествии была Осака, где мы зашли в универмаг, о котором Фредди все уши мне прожужжал с тех пор, как мы покинули Гарден Лодж. Почти полностью построенный под землей, он даже пересекался со станцией метро. Там продавали всякую всячину, но, хотя мы обошли каждый квадратный метр этого магазина, Фредди не купил ни одной вещицы. Он целенаправленно вел меня в один отдел, чтобы кое-что показать: большой бассейн с карпами кои. Фредди просто млел от них, и я понимал почему. Эти рыбки великолепны.
Вернувшись в Токио тем же вечером на поезде-пуле, мы сели за просмотр новостей по телевизору. Вдруг Фредди замолчал. В тот день сообщили о том, что пути, по которым следовал поезд, находятся в аварийном состоянии. Фредди всегда старался избегать любой опасности. Если бы он знал об этом заранее, то отменил бы поездку или настоял на выборе другого транспорта.
Еще одной страстью Фредди был тонкий антикварный фарфор. До него дошли слухи о некоем человеке из Тибы, который владел музеем с бесценными экспонатами. Фредди попросил Мису организовать им личную встречу. Музей находился в добрых двух часах езды от Токио. В лобби нас, как всегда, ожидали несколько терпеливых фанатов с подарочками для Фредди. Мы немного пообщались с ними и покинули отель.
Фредди ненавидел долгие поездки на машине и вскоре заскучал. Вдруг он заметил вывеску «Макдоналдс».
— Я бы съел гамбургер, — сказал он, и мы развернули машину, направившись за роял-чизбургерами с картофелем фри.
Добравшись до музея, мы увидели там все тех же фанатов из отеля.
— Как, черт возьми, им это удается? — удивился Фредди и отправился с ними поговорить.
Встреча в музее началась с ритуальной чайной церемонии, после которой владелец показал нам свою коллекцию фарфора. Музей был забит керамикой всех цветов и размеров, от крошечных, хрупких пиал до гигантских ваз высотой в два человеческих роста. Даже Фредди признал, что они слишком большие для транспортировки к нему домой. Кроме фарфора в музее хранились гравюры и редкие произведения японского искусства. Там была и прославленная лакированная антикварная мебель, и даже вешалка со старинными кимоно, похожая на маленькую, изящную раму кровати, поставленную вертикально.
Увидев несколько красивых фарфоровых тарелок Имари, Фредди тут же захотел их приобрести, но ему сразу напомнили, что ничего из коллекции не продается. Но он хотел купить все, что там видел, потому продолжал просить продать ему то одно, то другое. Он надеялся, что они передумают! В конце экскурсии владелец подписал для Фредди каталог; благо он был на английском языке, поэтому Фредди смог почитать его на обратном пути в Токио.
Тем вечером мы пошли с Мисой на ужин в ресторан наподобие токийского Joe’s, где все блюда готовились в присутствии посетителей на специальном столе. Там праздновали японскую свадьбу, и жених с невестой позировали для фотографа. Фредди зачарованно любовался фантастическим костюмом невесты — красочное шелковое кимоно, украшенное замысловатой вышивкой.
Миса как-то обмолвилась Фредди, что некоторые японцы принимают ванну из сакé, крепкого рисового вина. Он расспросил ее о процедуре и при первой же возможности отправил Джо за огромным бутылем дешевого саке. Фредди набрал воды в ванну, вылил туда всю бутылку, и мы вдвоем туда залезли. Эта процедура обладает кровоостанавливающим и сужающим поры действием, что, может, и принесло нам какую-то пользу, но мы пришли к выводу, что ванна с саке — такая штука, которую больше одного раза принимать не стоит. Фредди потом, смеясь, рассказывал друзьям:
— Залезаешь в ванну с саке трезвым, а вылезаешь пьяным!
Фредди всегда жаждал попробовать что-то новое, хотя бы раз в жизни — но только если это безопасно.
Потом его снова потянуло потратить деньги, и он накупил кучу пепельниц. Иногда я замечал, что Фредди скупает все как будто в панике. Он словно цепенел от страха, что в магазине закончатся запасы и он останется ни с чем. Дай только волю, Фредди бы отоварился за всю Англию.
В Нагое он обнаружил лавку с тысячами терракотовых хибати[37], всевозможных цветов, древними и современными. Магазин был заставлен ими до потолка. Фредди не расставался с мыслью найти ту самую печь особого синего оттенка. Для нас это уже стало притчей во языцех. В каждом магазине мы судорожно выискивали глазами хибати. И этот не стал исключением. Мы старательно и дотошно прочесывали стеллажи, а Фредди зоркими глазами сканировал и отбраковывал все новые и новые хибати. В какой-то момент я даже стал на четвереньки, чтобы проверить, не завалялись ли хибати под полками. Изумленная Миса хохотала и не верила своим глазам — такого зрелища она никогда еще не видела. Видимо, она не понимала, что Фредди — настоящий перфекционист.
В конце концов, мы нашли то, что искали. Ползая на карачках, я разглядел именно тот оттенок синего с окантовкой насыщенного желтого цвета. Я показал Фредди находку, и его лицо засияло.
— А еще есть? — спросил он.
У меня дыхание перехватило. Я опять упал на колени и приступил к поискам, но оказалось, что это единственный экземпляр, который Фредди тут же купил.
В следующем магазине, куда мы отправились, прямо на месте изготавливали прекрасные керамические пиалы с красно-золотистой глазурью. Фредди заказал две пиалы с внутренней гравировкой своего имени на японском языке.
Затем мы осмотрели необыкновенную коллекцию лакированных изделий «живых сокровищ Японии» — такого титула удостаиваются самые именитые мастера страны. Перед продажей их работы обязательно выставляются на свободное обозрение публике, настолько они высокого качества. Фредди сразу же впечатлился и попытался купить всю коллекцию. Организаторы пришли в замешательство: публичного показа еще не было, закрытый просмотр устроили специально для Фредди. Они взволнованно спорили между собой на японском, и Миса казалась немного встревоженной. Даже если Фредди и удалось бы купить эти вещи, их вряд ли можно было бы вывезти из страны — произведения «живых сокровищ» очень высоко ценятся. В итоге Фредди согласился, что заберет свои покупки только после выставки. Но показаны они будут с одной припиской: «С любезного разрешения господина Фредди Меркьюри, из его частной коллекции».
Всего за час Фредди спустил более полумиллиона фунтов. Он купил большую красновато-коричневую ширму с изображением падающих листьев с одной стороны и с карпами кои — с другой. И несколько других вещей, например лакированную и отполированную кошку высотой почти метр.
На следующий день мы отправились за покупками в сопровождении Итами и нашей переводчицы. Зашли в магазин «Картье», где Фредди приобрел зажигалку и две ручки. На улице он достал одну ручку и вручил переводчице:
— Вот, это вам, в знак благодарности за заботу обо мне.
Она засияла и расплылась в улыбке.
Когда мы вернулись в отель и остались наедине, Фредди подарил мне зажигалку от «Картье» и вторую ручку.
Еще одним незабываемым выходом стало посещение кабуки — традиционного театра пантомимы и танца. Фредди обожал этот японский самобытный вид театрального искусства с его зрелищными костюмами, высоко стилизованным актерским мастерством и сценическими эффектами.
— Вот! Это то, что я называю театром! — повторял он по дороге в отель.
Ближе к концу нашего пребывания в Японии Миса решила сводить нас в ресторан, специализирующийся на блюдах из курицы. Я не смог пойти: накануне вечером мы поели в одном небольшом ресторанчике, и наутро я почувствовал недомогание. Это было легкое пищевое отравление, так что я предпочел отлежаться весь день в постели. Фредди суетился вокруг меня, как еврейская мамочка. Он никогда еще не видел, чтобы я болел, и сначала отказывался идти на ужин с Мисой и Джо. Но все же пошел, правда, сидел там как на иголках, желая поскорее вернуться домой и проверить, как я себя чувствую.
На следующее утро мне все еще нездоровилось. Чтобы я восполнил упущенные во время болезни впечатления, Фредди решил поменять билеты на более позднюю дату.
— Болезнь не должна испортить тебе поездку, — убеждал он меня. — Ты должен полноценно отдохнуть.
Миса пригласила врача, он осмотрел меня и выписал справку для моего работодателя на японском языке. Затем Джо позвонил в «Савой» в Лондон, объяснил, что я болен и выйду на работу неделей позже. Фредди оставался около меня в номере несколько дней, хлопоча, как наседка, сидел рядом на кровати и обнимал меня, пока я лежал пластом.
Наконец я встал на ноги и оставшуюся часть времени мы потратили в основном на последние покупки. Фредди уже купил себе блестящее красное кимоно, но мы никак не могли найти для него антикварную вешалку, наподобие той, что была в музее. Наконец кто-то нам дал наводку, и мы понеслись туда со всех ног.
— Все! Она моя! — воскликнул Фредди, как только увидел вешалку.
Он хотел отблагодарить Итами за заботу и решил подарить ему самурайский меч. Попросил его отвезти нас в оружейный магазин, где купил два меча. И совершенно ошарашил Итами, вручив этот подарок. Второй меч, уже вернувшись домой, он подарил Терри. Для Фиби Фредди купил комод, а Мэри он привез баснословно дорогое кожаное платье, сшитое точно по ее размеру.