Настроение было приподнятое, состояние почти парящее, вид — так себе. Я не пыталась дать хвалебную оценку и попросту закрыть глаза на такие вещи как полное отсутствие макияжа и какой-либо прически. Скорее я давала себе время окрепнуть свыкнуться с мыслью, что я стою большего, и раньше себя недооценивала. Пока внутри вновь не появится крепкий стержень «Я — ценная личность» наводить марафет не стоит. Во всяком случае, мне. Иначе в минуты горести, когда я не смогу ответить колко, не отобью удар и стану мишенью для дерзких шуточек «доброго» общества, тщательно нанесенная маска макияжа обязательно поплывет на скисшем лице, хорошо подобранный костюм обвиснет на ссутулившейся фигуре, а прическа ляжет паклями.
Так как раздраженная и недовольная собой и своей уязвимостью я непременно ее разрушу извечным движением — растопыренной пятерней зачесать локоны назад. Думая о том, что после этого они будут паклями, расстраиваюсь все больше, сержусь все сильнее и все активнее зачесываю их назад. Плюс кусаю губы, то расстегиваю, то застегиваю блузы или пиджаки, закатываю рукава и начинаю обмахиваться чем-нибудь на подобии веера. Что усугубляет внешний вид, следом за ним внутренние терзания и все начинается вновь. Как по замкнутому кругу.
Так что решено! Вначале лечим внутреннее, а за ним внешнее, если оно к этому времени само не исправится.
А сейчас невзрачно одетая с собранными в ракушку волосами я легко поднялась на третий этаж. Там обошла всех легально работающих, что столпились в коридорах и, не претендуя на всеобщее внимание, направилась к главреду. Его кабинет оказался закрыт, кабинет его зама пуст, а на ресепшене вместо миловидной блондинки двое громко разговаривающих молодых людей. Точнее одного молодого и одного молодящегося. Молодой брюнет с модельной стрижкой щетины — усо-бородкой, очерчивающей рот. Такие давно не в моде, но видимо его это не трогает. Тот, что постарше — блондин или же светло-русый с отросшей челкой на подобии чуба. Лицо треугольного типа, нос перебит. При этом оба в серых штанах и отдающих в розовый цвет рубашках.
Что ж делать, направилась за информацией к ним. По ходу приближения слышу:
— Смотри новенькая. — Молодой стукнул собеседника по ребрам.
— Скорее старенькая, — ответил тот без улыбки и обратился к подошедшей мне. — Вы кого-то ищите?
Что ж делаю вид, что ничего не слышала:
— Здравствуйте, мне нужен Глинка…
— Горной породой не торгуем. — Меланхолично оборвал меня молодящийся блондин явно застарелой шуткой, от которой второго перекосило, но он все-таки издал поддерживающий смешок.
— И пиде…, то есть гомосексуалистов среди вас нет, — опередила я шутку над именем главреда Глинка Петра Георгиевича.
Он попытался возразить, но кто ему даст такую возможность?
— Ну а Георгиевича — Победоносца вы давно не видели, так как побед с собой никто не носит.
— Я не… — взгляд блондина с чубом стал цепким.
— Не поняли? Конечно, не поняли. Вам же еще расти и расти до Глинки, чтобы хоть наполовину вылезти из образа гламурного Питера.
— Что?
Издевка была из прошлого контекста о Петре, но это не значит, что ее следует повторять и подтверждать. Вдруг нам еще предстоит вместе работать.
— Вы петербуржец, я не ошиблась?
Молодой хохотнул, блондин нахмурился, в точности вторя низкому серому небу северной столицы.
— Нет? Ну раз нет… Тогда ответьте, где я могу найти главного редактора?
Краем глаз замечаю, как в нашу сторону из приемной директора спешит девушка в сером костюме. Подойдя, она поздоровалась с темноволосым Рустамом и блондинистым Альфредом и обратилась ко мне:
— Вы Татьяна Гроховская?
— Я.
— Меня зовут Виорика Павловна, можно просто Виорика. Я личный секретарь Владимира Александровича. Мне кое-что оставили для вас, пройдемте. — Красивая шатенка с открытой улыбкой поманила меня за собой.
— Пойдемте. — И уже паре «близнецов» сказала, — было приятно пообщаться, всего доброго.
Когда мы подошли к приемной директора, на столе секретаря зазвонил телефон.
— Добрый день. Да, вы правильно попали — это приемная Керимова Владимира Александровича. Нет, он сейчас занят. Что-нибудь хотите передать? Одну секундочку, сейчас запишу…
Памятная дверь в кабинет директора с щелчком открылась. И хорошо выбритый шеф в светлой рубашке и черных брюках, не отрывая взгляда от бумаг, прошел к секретарю:
— Виорка, найди мне…
Секретарь обернулась на его голос, и на пальцах показала «одну секунду». Он не видел, пришлось ее спасать. Пока Виорика что-то спешно записывала в блокноте, я привлекла его внимание на себя:
— Здравствуйте.
— Татьяна, добрый день. — Он бросил взгляд в мою сторону, затем потупился и глухо спросил. — Вам передали мои пожелания насчет вашей статьи?
— Владимир Александрович, я еще ни одной статьи не сдала. Вот материалы. — Встряхнула листами перед ним.
— В цифровом варианте есть?
— Конечно.
— Скиньте Виорике.
К этому моменту секретарь положила трубку и подошла к шефу:
— Что вы хотели?
— Найди мне образцы для Сашки.
— Пару дней назад я оставила их на вашем столе.
— На столе не видел. — Задумчиво произнес Керимов и потер переносицу. На что секретарь широко улыбнулась и махнула рукой:
— Значит под столом или в столе. Сейчас найду. — Она вручила ему только что сделанную запись и грациозной походкой вошла в кабинет. Я проследила за ней с чувством досады. Надо же и не стесняется ему сообщить о месте своего прошлого пребывания.
Владимир посмотрел на меня и расплылся в коварной улыбке:
— Вы нервничаете. — Сказал он это без вопросительных интонаций, утверждая.
— Нет.
— Спали плохо или вам мешали? — поинтересовался так, словно это вопрос не личной сферы, а обыденной.
— Я была занята поисками… — хотела сказать — поисками клуба, но он меня оборвал.
— Занимались поиском приключений?
Теперь я знаю откуда эта привычка перебивать и подкалывать у его сотрудников — копируют начальство, подражают. Шеф поднял взгляд от бумаг, прищурился:
— Вы искали приключения… на будущее?
— А вы их не ищите… на будущее. — В тон ему ответила я. — Так как в пределах офиса приключений достаточно.
— В пределах офиса? — Владимир переспросил с усмешкой.
— Да. Офиса, кабинета, стола…
— Поясните. — Я молчу, сказано и так слишком многое. Он делает кивок и с широкой улыбкой добавляет. — Повторите, пожалуйста.
На попятный не пойду, пусть думает что хочет.
— Вы с подчиненными… спите.
— Каждый человек имеет право на сон. — Ответил абсурдно, и в то же время не поспоришь же с его утверждением.
— Я не об этом. — Руки на груди сложились сами собой. Он щелкнул пальцами, и повеселел. А через прищур глаз виден цепкий взгляд, сфокусированный на мне:
— Вы к тому, чтобы я их подчиненными не называл? Ведь сон происходит без подчинения, по личному согласию.
В приемную вошла секретарь, в руках она держала искомые образцы и аккуратно перебирала их.
— И как она вас терпит? — спросила шепотом, почти про себя, обращаясь скорее к приемной, но ответил шеф:
— У Виорики ангельское терпение.
— Да, у меня ангельское терпение, но душа ваша будет гореть в аду. Я нашла образцы в корзине для мусора. — Она протянула ему папку.
— Значит им там и место… — лаконично изрек Владимир и, прихватив папку, вышел в офис.
— Так, теперь вы. — Секретарь с улыбкой указала в сторону ушедшего шефа и отдала мне лист с 30-ю пунктами, не меньше. — Татьяна вот это, он просил передать вам.
— А это вам, — я протянула флешку со статьей.
Она времени не теряя, тут же скопировала данные на свой компьютер:
— Уже обвыклись у нас?
— Нет, как-то с первого дня преследует ощущение: что-то не так.
— Что же случилось в первый день? — улыбнулась девушка. — Что-то страшное?
Мне осталось только рассмеяться, но я сдержалась.
— Что-то веселое, — догадалась она. — И я это пропустила, посетив архив.
— Интересное название. — Сдерживаясь из последних сил, чтобы не рассмеяться, спросила. — Он был большой?
— Что, простите?
— Архив был… большой или неподъемный?
— Вы это к чему?
— К архиву. — Рассмеялась я.
— Татьяна, городской архив паспортного стола. — Не понимая моего веселья, ответила она. — Конечно большой.
— Виорика, извините, вы из архива вернулись во сколько?
— А я не возвращалась. — Шатенка улыбнулась, отдавая мне флешку. — Владимир Александрович отпустил на весь день. Жаль пиджак забыла в приемной, в тот вечер не было так тепло, как в прошлый. Муж ругался, что не забочусь о себе.
Я тут же уцепилась за предложенную ею ниточку:
— Вы замужем давно?
— Шестой год в счастливом браке.
— Это большая редкость, к тому же он заботится о вас.
— Он у меня замечательный. — Вздохнула она и улыбнулась как самая настоящая счастливица.
— Это замечательно. Виорика, я сейчас спешу, но мне очень и очень пригодится пара советов от человека, знающего кухню издательства. Я могу обратиться к тебе?
— Да, конечно. — Переход на «ты» прошел безболезненно.
— Спасибо.
На выходе из офиса столкнулась с шефом, разговаривающим по телефону. Тихо проскользнула мимо него, в надежде — не заметит. Но, не сделав и десяти шагов, слышу сзади:
— Узнали, кто спит?
Оборачиваюсь и с удивлением подмечаю, что он не прекратил разговор и обратился ко мне, а спросил, зажав микрофон на трубке. С одной стороны очень приятно — ради меня прервали разговор, а с другой стороны не очень — его прервали, чтобы подколоть.
— Все спят. Каждый человек имеет право на сон.
— Я так и знал. — Выдал новый шеф и вернулся к прерванному телефонному разговору.
Я постаралась не придавать его словам значимости, пропустить мимо ушей. Да, глупо получилось, могла бы и смолчать и в то же время… Как бы еще уверилась что он с секретаршей не спит, не злопамятен и вполне себе нормален. Просто у меня везение особое — появляться там, где не ждут.