Сейчас будет выпад, понял Владимир, ложечкой размешивая сахар в не любимом напитке. Но Татьяна выпад племянницы опередила:
— Взгляни на него. Он тебя не бьет, он приносит деньги домой… — здесь она сделала отступление, видимо малышка решила идти ва-банк и заарканить тему достатка молодого супруга, — да малые, но это временно. При нормальной поддержке и вере в его силы, далеко пойдет, как твой отец. Посмотри на этот дом. Степа отсюда родом, а теперь вспомни родительский дом, как тебе достижение?
А ведь этого он добился после свадьбы и не сразу. Так взгляни на живой пример, на твоих родителей и просто к мужу ключ подбери. По нему же видно — кладезь.
— Знаю, он у меня толковый.
— Вот-вот, а еще тебе неизвестно, что такое насилие в семье и унижение.
— Пусть только попробует, я как дам!
Татьяна терпеливо продолжила:
— И ночами вроде бы ничего. Нежный — ты сама говорила, что нежный и внимательный, и не…
— Уже нет.
— Что нет?
— Он, он… он…, ну если он тянется ко мне… Меня такая злость берет, и все-все слова сразу же вспоминаются и я…!
— О, Господи! Ты что и ночами о тете Зине вспоминаешь? — тихо спросила Татьяна.
— Да не только о ней, — отмахнулась девушка, набирая новые обороты в свою поддержку. А дальше пошел такой поток глупых и нелицеприятных воспоминаний, в которых простые поступки замкнутого парня из-за импульсивности супруги становились провалами, что у Владимира волосы стали дыбом.
И она всю эту дребедень из прошлого тянет за собой и ему забыть не дает? Удивился Владимир, откусывая печенье. Вот ду…
— Лиля! — Таня оборвала ее, треснув чашкой о стол. И девчонка испуганно смолкла. — Давно?
— Что давно? — настороженно спросила она.
— Давно твой несчастный вынужденный напиваться молодой муж в состоянии — а хрен тебе, а не ночь нежности.
— Ну, положим не ночь уже, а всего-то…
— Мать-пере-мать!
— Что не так?!
— Все не так! Вы в браке год, когда черт побери ты…? — она оборвала себя на полуслове. — Слушай, мелкая… слушай и не перебивай. Он может быть зол на тебя, может быть расстроен, но на время ночи забывает об этом. Слышишь? Для него примирение и просьба о прощении это банальный вечерний или утренний…
Договорить она ей не дала:
— А я?! Как я?!
— А ты, зная, что он без этого никуда не денется, используй! Как любящая супруга, а не обиженная вертихвостка. Кстати, и налево тоже не денется, пока дома кормят, нормально кормят, а не пилят прошлыми проступками и подкармливают чтоб от голода не помер.
— Что мне использовать? — возмутилась девушка. — Я зла, мне высказаться нужно, а он свое получит, не извинится и ничего не поймет, обнимет и захрапит!
Счастье, если при всех ее тараканах, обидах и ссорах на пустом месте, у него еще хватает сил обнять во сне. Улыбнулся Владимир. У него-то с Лесей под конец отношений после секса на душе противно было, что и обнять не хотелось.
— И что мне дурой ходить что ли? — продолжила возмущаться Лиля. — У него память короткая следующим вечером и не вспомнит что говорил!
— Вот чтобы изначально ссор не было и ночи нормальные — разбивай конфликты в зачатке.
— Я? Опять я?
— Ты женщина, ты хитрее, ты мудрее, ты видишь больше…
Ну, с этим я бы поспорил, подумал Владимир и подтянул под голову подушку. Санта Барбара не иначе, но какая увлекательная. А девчонка взвилась не на шутку:
— Вижу больше — да! Я вижу, что он иди…!
— Что он умный, заботливый, что ссоры можно избежать. Что без тебя, твоей поддержки он не будет тянуться дальше. А ты не вскоре найдешь нового подходящего. И уж тем более не вскоре научишься с ним жить. — Отрезала Татьяна жестко.
— А вот и научусь!
— Да? А зачем искать новый чистый лист, если ты даже на этом толком рисовать не научилась? И не хочешь помарки и ошибки ни стирать, ни корректировать? Думаешь, с другим проще будет? Фигушки! Если четвертый муж бьет по морде…
В кухне повисло тягостное молчание.
— И что мне делать?
— Для начала перестань его пилить. Давай ты будешь говорить ему не более ста слов в сутки? И так месяц, а лучше полгода, пока не войдет в привычку говорить по теме. И не мухлюй — это тебе нужно.
Татьяна поднялась с места, заканчивая разговор и собираясь выпроводить девушку:
— И вот еще… Девочкам не рассказывай ничего. Мужа в известность не ставь и маму ни в коем случае! Она у тебя слишком боевая.
— Ты такая же…
— Что поделаешь… Не повезло тебе с теткой по отцу.
Владимир с ней не согласился, но промолчал, продолжая хрустеть печеньем.
— Учись хвалить, а не нищить. До ссор не доводи, возвращаться на прежние круги отношений сложно.
Двери из кухни в коридор открылись и слова выходящих прозвучали отчетливее:
— А что сложного?! Есть в сексе пара штучек…
— Да? И что ты этими штучками делаешь? — скептически спросила Татьяна, — награждаешь или прощения просишь или отмечаешь праздники? Если сладкое каждый день, оно не ценится, если эклеры после ссоры, он пристрастится к ссорам.
— Собака Павлова… — Лиля озвучила мысли Владимира.
— Милая, все мы как собаки. Просто считаем, что выше природных страстей. Ой-ой мы же люди-человеки, мы венец природы. А подчас хуже псов. Теперь целуй тетю и на выход. Костя уже приехал за тобой.
И не давая ей опомниться, и как самый настоящий профессионал в семейных разборках Татьяна всучила племяннице чемодан и подтолкнула на выход:
— Сто слов, кормить во всех смыслах, не обижаться, а прежде чем обидеться подумать: к чему это приведет. А если никому и ни для чего не надо, то и не ссорьтесь. И начинаешь ты с этого вечера.
— И что мне даже отомстить нельзя за его слова? — прошептала девчонка.
— Почему нельзя? Можно. Скажи, что мужа ты любишь, а вот с Костей разговаривать не хочешь.
— Но… муж это Костя!
— В том-то и секрет. С нежным любящим мужем и ночь, и поцелуи. А с Костей не говори. Вот как только попытается наехать или обвинить, ты ему…
— Я с Костей не разговариваю! — выдохнула она. — А в противном случае, здравствуй, любимый муж!
Стук калитки оповестил о том, что идиот, простофиля, придурок и самый терпеливый в мире Константин уже прибыл.
— Ты ведь знаешь, что он сейчас ждет твоей обиды, истерик и обвинений, разбей его представления и поведи себя иначе.
— Расплакаться или…?
— Кажется, ты пришла, потому что кое-что в ваших отношениях исчезло… — с намеком произнесла Татьяна. — Только не приручай к незаслуженному прянику. И, Лиля, Я ничего не знаю. В ваших разборках не участвую. Тебя сегодня в глаза не видела, спала крепким сном под Фрэнка Синатру. Понятно?
— Да…
Послышался смачный поцелуй в щеку и веселое Татьянино:
— Чао, Барсик…
Пункт 14: не принимайте на свой счет ничего, кроме денег
Выпроводив Лилю, я собралась в кратчайшие сроки. Завершила макияж, заменила очки на контактные линзы, пригладила выпрямленные локоны, обула туфли на каблуке, взяла позаимствованную у племянницы вечернюю сумочку и, оправив красное платье, вышла к боссу. Ожидавший меня Владимир Александрович приятно удивил: помог закрыть двери дома, спуститься с двух ступенек, галантно придержал калитку и сам разобрался с ее замком. Две минуты потратил на задвижку щеколды, но разобрался сам. После чего подвел к авто и помог сесть. Примечательно, что мне выделили сиденье рядом с водителем притом, что на вечер поедет еще пара пассажиров.
На вопрос: «а не его ли спутницу мы заберем?» он ответил:
— Она с подругой прекрасно разместится сзади.
От меня не укрылась интонация, с которой он это произнес — недовольство и некоторое пренебрежение.
— Вы говорите так, словно она провинилась, хотя, должна знать свое место.
— Лучше говорить: «было бы не плохо» или «было бы хорошо».
— Объясните, — попросила я, повернувшись к нему. Если до этого мы почти не говорили, что сейчас мне стало интересно, что он хотел сказать. А он ведет машину и молчит, улыбаясь про себя. — Повторите, пожалуйста. — Использовала его магическое выражение.
Улыбнулся шире и, бросив на меня взгляд, пояснил:
— В нашей стране с повышенным долженствованием, чувство вины встречается повсеместно и давно стало основным психокомплексом россиян, помимо великодушия, жалости и великодержавного превосходства. — Ответил Владимир.
— Что-то знакомое.
— Вы о вине?
— Ну, вина как же без нее. Я из России, попадаю в число страдающих этим психокомплексом. Но я о теории говорю. Не могу вспомнить автора, чья книга познакомила с этой идеей, то ли Вагин, то ли нет.
— Так вот… с учетом всего сказанного, следует заметить, что наша речь пресыщена словами: «должен», «обязан», «нужно», «надо».
— И лучше всего их заменять, чтобы не усугублять психокомплекса.
— Именно.
Мы молчали несколько минут, прежде чем я серьезно спросила:
— Владимир, давайте я все же пересяду? Жаль расстраивать девочку, она приводила себя в надлежащий вид, готовилась, а тут…
— А давайте без «давайте». Стерпит.
— А вам нужна та, что безмолвно стерпит подобное невнимание?
— Было бы не плохо.
И ответил с такой легкостью, что я не удержалась от намека:
— Вам будет плохо.
— Сегодня или всегда?
— Сегодня точно, а насчет всегда… трудно сказать, а вдруг вас образумит сегодня.
— Посмотрим. — Неопределенно ответил шеф, поворачивая во дворы.
— Увидите.
— Ладно. И вы это чувствуете интуитивно. — Усмехнулся он, утверждая. Ответа подобное заявление не требовало, я промолчала.
Во дворе его уже ожидали. Две стройные девушки в сногсшибательных вечерних нарядах. Одна из них ласково обняла нашего босса и проворковала:
— Вадик, что ты так долго, котик?
— Были дела, — сообщил он, погладив ее бедра, и подтолкнул к авто, — садитесь назад.
— Почему?
— Садитесь, — коротко бросил он и закрыл за ними двери.
Как шеф сказал, так и получилось, то есть две стройные девушки на заднем сиденье уместились. Да и я недалеко ушла от истины, атмосфера в салоне авто из предшествующей немногословной стала раздраженно-гнетущей.