Он поклонился и пожелал им спокойной ночи.
Как только он ушел, Теодор запер дверь и повернулся к ней:
– Это не должно повториться. Ты с ней поговорила?
– Да, конечно. Ей очень стыдно.
Лестница скрипнула. Обернувшись, они увидели спускающуюся к ним Эйприл.
– Простите, – сказала она. – Я чувствую себя такой дурой.
Теодор тяжело вздохнул:
– Ничего, Эйприл. Тебе просто нужно время, чтобы привыкнуть. Мы все совершаем ошибки.
Эйприл немного расслабилась:
– Спасибо вам за терпение. В следующий раз буду осмотрительнее.
– Не сомневаюсь в этом, – кивнул Теодор.
Когда Эйприл вернулась в свою спальню, Теодор сжал плечо Вивиан.
– Проследишь за ней?
– Конечно.
Вернувшись в постель, они сжали друг друга в объятиях. Вивиан лежала в темноте, думая о ребенке, растущем в ее утробе, и о горячей любви к своему мужу. Он был для нее всем, и она не могла представить свою жизнь без него. Из-за необходимости хранить тайну Эйприл ее словно тянули в разные стороны – сестру она любила не меньше и искренне хотела ей верить. Она молилась, чтобы Эйприл не ошиблась насчет своего немецкого приятеля.
Одно Вивиан знала точно: предать доверие Эйприл она не могла и рисковать ее безопасностью права не имела. А значит, ей придется скрывать правду столько, сколько потребуется.
Глава 16
Три дня спустя в вечерних новостях сообщили об интенсивных бомбардировках аэродромов на юге Англии. Конечно, радиопередачи подвергались цензуре, чтобы враг не мог проанализировать успех или неудачу атак, поэтому оценить реальный ущерб обычные люди не могли. Но Вивиан не сомневалась, что королевские войска упорно преследовали немецких агрессоров и сбили несколько самолетов.
Время близилось к полуночи. Вивиан сидела одна в гостиной, ожидая возвращения Теодора после чрезвычайно долгого рабочего дня. Она задремала и даже увидела сон о пикнике под ивой, когда в замке повернулся ключ. Она заснула в неудобной позе, подложив под щеку ладонь, из уголка ее рта тянулась тонкая нить слюны. Вивиан встала, чтобы встретить мужа.
– Наконец-то ты пришел.
Он осторожно прикрыл за собой дверь, поставил дипломат и повесил шляпу на вешалку. Несколько секунд он стоял к ней спиной, его плечи тяжело поднимались и опускались. Она поняла, что случилось нечто ужасное: обычно он приветствовал ее поцелуем – как бы поздно ни вернулся и как бы сильно ни устал.
Он сокрушенно уронил голову, а Вивиан подошла ближе и осторожно коснулась его руки.
– Пошли в гостиную – присядем.
Не проронив ни слова, он позволил ей отвести себя к дивану у камина.
– Что случилось? – спросила Вивиан. – Ты как будто с передовой вернулся.
Закрыв глаза, он пощипал себя за переносицу.
– Ужасный был день. Пока что – худший.
Ее внутренности опалил страх:
– Почему? Что произошло? Я слушала радио – говорят, на юге сбросили бомбы…
Наконец он поднял на нее глаза:
– Да. На графство Кент. Его уже называют Геенной Огненной.
Она покачала головой, сочувствуя жителям Кента.
– Кент – совсем близко к Ла-Маншу. До него из Кале – всего ничего.
Теодор кивнул, откидываясь на спинку дивана:
– Это было ужасно. Геринг предпринял шесть крупных атак, волна за волной. В наше воздушное пространство сегодня вторглось около двух тысяч самолетов – и они, черт побери, были полны решимости стереть нас с лица земли. Но, клянусь богом, королевские ВВС дали им отпор. Легкой прогулки у них не получилось.
– Слава богу, хоть что-то хорошее. Нужно лишь продолжать бороться. И все. Какое счастье, что у нас такие отважные пилоты. Что бы мы без них делали?
Теодор наклонился вперед и, уперев локти в колени, уронил голову на руки – как будто вдруг потерял всякую надежду. Он был воплощением отчаяния, и она тоже это ощущала – чувствовала, как в груди расползается мрачная, холодная тень уныния.
– Дорогой, в чем дело? Ты что-то мне не договариваешь?
– Да, боюсь, так и есть. Я не уверен, что ты готова это услышать. – Он повернулся и сжал ее руки в своих. – Причина в твоей сестре.
По спине Вивиан пробежал холодок. Неужели Теодор каким-то образом узнал о романе Эйприл с немцем? Или всплыло что-то другое… то, что Эйприл держала в секрете даже от Вивиан?
– Что такое? Не томи.
Несколько секунд он, казалось, боялся дышать, затем выдохнул:
– Сегодня мне позвонил министр внутренних дел – и я больше часа беседовал с двумя офицерами из МИ-5.
Сердце Вивиан учащенно забилось:
– Я не понимаю. Что все это значит?
Его прямой взгляд пронизывал насквозь: Вивиан показалось, что он ищет в ее глазах ответы – и, конечно, находит их. Он слишком хорошо ее знал. Возможно, он сразу догадался, что она не все ему говорит.
Сбывался ее худший кошмар – она разочаровала мужа, предала его доверие.
– Я не уверен, чем Эйприл делилась с тобой, – сказал он, – однако, если верить разведке, им известно о ее тесной связи с офицером вермахта, которая продолжалась вплоть до того утра, когда она покинула Париж.
На несколько мгновений Вивиан словно забыла, как дышать. Она боялась вымолвить хоть слово – опасаясь выдать и себя, и свою сестру.
Теодор нежно погладил большими пальцами ее ладони.
– Мы оба знали, что она уехала из Бордо с немцем. Она заставила нас поверить, будто это была короткая интрижка. Но она солгала. Они не расставались до самого конца. И этот человек весьма известен в наших правительственных кругах.
– В каком смысле?
– Он один из приближенных Гитлера. Блестящий военный стратег, как говорят. Ему приписывают целый ряд успешных вторжений за последний год.
Вивиан почувствовала, как на ее верхней губе проступил пот.
– Что все это значит?
– Что мы, возможно, живем под одной крышей с изменницей.
Изменница. Это слово даже звучало отвратительно.
– Нет, этого не может быть. Эйприл никогда не предала бы свою страну. И нас.
– Уверена?
– Да.
Некоторое время Теодор хмуро изучал ее:
– Не веришь, что она здесь для того, чтобы шпионить? Помочь с вторжением в нашу страну?
– Конечно нет, – решительно ответила Вивиан. – Она моя сестра. Она бы ни за что так не поступила.
Он буравил ее пристальным взглядом, и она поняла – у него было иное мнение на этот счет.
– Думаешь, я наивная дурочка, – вздохнула она. – Думаешь, она меня обманывает. Использует.
– Я не знаю. Возможно, ты права. Возможно, она не любила этого человека, а просто боялась за свою безопасность – и делала все, чтобы под его защитой вернуться домой. Но зачем ей держать это в секрете? Особенно от тебя. – Он сделал паузу. – Если только она не рассказала тебе и ты не скрывала это от меня, чтобы защитить ее.
На глаза Теодора набежала тень, он помрачнел:
– Боже мой! Она тебе рассказала.
Вивиан не могла больше ломать комедию. Обманывать мужа у нее не было сил. А если Эйприл и правда замышляла что-то коварное? Возможно, под угрозой были не одни их отношения, но и безопасность страны.
Но разве… Нет, это просто не могло быть правдой…
– Она рассказала мне о нем сразу же, как только приехала, – призналась Вивиан. – Прости, что скрыла это от тебя, – я боялась, что ты донесешь на нее. Даже представить боюсь, что ее отправят в один из этих ужасных концлагерей или, еще хуже, казнят. Но если бы я хоть на секунду допустила, что она содействует немецкому вторжению, молчать бы не стала. Клянусь. Но я в это не верю – она бы ни за что не рассказала мне о нем, если бы была агентом немцев. Шпионы ведь так не поступают? Они лгут и притворяются теми, кем не являются. Эйприл не такая.
Теодор молча сверлил ее взглядом, его лицо исказила гримаса страдания. Затем он медленно покачал головой.
– Поверить не могу, что ты скрыла это от меня.
Ее сердце мучительно сжалось:
– Это далось мне нелегко. Правда. Но я не хотела ставить тебя в сложное положение. Тебе бы пришлось донести на нее – ты все-таки работаешь в правительстве.
– Да, черт возьми, именно это бы я и сделал! Ты правда верила, что наши власти не узнают? Что женщина, состоящая в романтических отношениях с высокопоставленным немецким нацистом, перейдет границы незамеченной?
– Но ее же впустили в страну, – возразила Вивиан. – Она сказала, что ей даже вопросов на границе не задавали.
– Потому что хотели подождать и узнать, на кого она может их вывести. За ней наблюдают. Как и за тобой. И за мной.
Вивиан запаниковала:
– Но она ничего такого не делает. Мы с Эйприл постоянно вместе. Я бы знала, если бы она что-то замышляла. Она моя близняшка. Я бы поняла это.
Он встал, подошел к камину и, уперев руки в каминную полку, склонил голову:
– Черт возьми, Вивиан.
– Они ее арестуют?
– Пока нет. Они думают, что она может вывести их на других изменников. – Он повернулся к Вивиан. – Я не должен был рассказывать тебе все это – учитывая, что ты скрывала от меня. Не уверен, что могу тебе доверять.
Терзаемая чувством вины и сожаления, она поднялась на ноги, подошла к нему и положила ладони на его щеки:
– Прости меня. Я хотела бы вернуться назад и все изменить – но не могу. Однако ты можешь доверять мне. Честное слово.
– Точно? – усомнился он.
– Да. Я не верю, что она в чем-то виновна. Спроси ее сам, если хочешь.
– Это в мои полномочия не входит. – В его тихом голосе звучала сталь.
Опустив руки, Вивиан отступила назад:
– Что ты имеешь в виду?
Он подошел к окну:
– Мне поручили обыскать ее комнату и понаблюдать, когда она приходит и когда возвращается, – с твоей помощью, конечно. Видишь ли, я сказал им, что ты ничего не знаешь о ее романе с нацистом. Как выясняется, я солгал. Не нарочно, разумеется, но все же солгал. Солгал правительству нашей страны.
Вивиан опустилась на диван:
– Я не хотела, чтобы из-за меня тебе пришлось пожертвовать своей честностью.