Я посмотрела в окно. Джеффри по-прежнему не комментировал мой рассказ.
– С этого момента все пошло под откос. Я решила, что, возможно, смогу его простить, что он заслуживает второго шанса, поэтому на следующий же день приехала к нему – и нашла женские сережки на тумбочке у кровати. Не свои сережки, хочу заметить. – Я немного перевела дыхание. – Хозяйку, к счастью, не застала – а он как раз принимал душ.
Я удрученно вздохнула и стала смотреть в окно, снова и снова прокручивая в голове этот момент.
– И что ты сделала? – спросил Джеффри.
Я повернулась на своем сиденье лицом к нему:
– Сказала, что больше не хочу его видеть, и ушла. И вот я здесь. Это он мне написывает. Снова извиняется, просит поговорить с ним. Я его послала.
Джеффри одобрительно кивнул, следя за дорогой.
– Ну и что ты обо всем этом думаешь? – не выдержала я.
Он выглядел непривычно серьезным:
– Думаю, нелегкие у тебя выдались дни.
Я снова отвернулась к окну:
– Чувствую себя такой глупой. Как будто весь наш роман провела, зарывшись головой в песок. Видела только то, что хотела видеть.
– Это может случиться с каждым, – ответил Джеффри, не сводя глаз с дороги.
– А у тебя что за история? – с любопытством спросила я. – Ты сказал, тебе эта ситуация знакома?
– Да. Моя бывшая девушка – ну, она была не просто девушкой. Мы жили вместе, собирались пожениться. А потом я узнал, что она все время мне изменяла. С самого начала. Романов на стороне не заводила – а вот случайными связями не брезговала. Долго же ей удавалось водить меня за нос.
– Как ты узнал?
– Одна из ее подруг рассказала мне как-то вечером, когда мы встретились в компании. Просто подумала, что лучше мне узнать об этом пораньше. Я до сих пор благодарен ей за честность.
– Я бы тоже была благодарна. И ты сразу с ней расстался?
– О да. Я в тот же вечер высказал ей все, что о ней думаю. Прямо в баре – ну и скандал мы там устроили! Она плакала, извинялась и умоляла меня простить ее. Бежала за мной, говорила, как сильно меня любит и не хочет терять. Но для меня все было кончено. Я знал, что никогда больше не смогу доверять ей – она ведь развлекалась на стороне не раз и не два. По словам ее подруги, она делала это постоянно. В общем, я в ту же ночь съехал от нее к родителям. И чувствовал себя круглым дураком, особенно когда мама призналась, что Сьюзен ей никогда не нравилась. Не вызывала доверия. А я удивлялся тому, как мог этого не замечать. Все видели, какая она на самом деле. Все, кроме меня.
Я на мгновение задумалась:
– Мне кажется, в том числе поэтому я и хотела понять, как моя бабушка могла влюбиться в нациста. Это, наверное, прозвучит безумно, но бабушкина история в каком-то смысле поддерживает меня – приятно знать, что не только я способна совершать ошибки.
Он побарабанил большим пальцем по рулю:
– Но твоя бабушка вышла замуж за того пилота, верно? Он ведь был хорошим? Они были счастливы вместе?
– Да, очень счастливы. Он был замечательным.
– Что ж, – вздохнул Джеффри. – Наверное, всем нам надо сначала наворотить дел и влюбиться не в тех людей – чтобы научиться думать головой. Чтобы в следующий раз быть умнее. Как твоя бабушка. – Он застонал и закатил глаза. – Слава богу, я не женился на Сьюзен. Даже не представляю, как бы тогда сложилась моя судьба.
Я тихо рассмеялась:
– Похоже, мы с тобой оба увернулись от роковых выстрелов судьбы.
Он перестроился на другую полосу и сказал:
– Определенно.
Мы прибыли в Хитроу. Притормозив у обочины, Джеффри вышел из машины, достал мой чемодан и поставил его на тротуар. Я взялась за ручку и повернулась к нему.
– Что ж, полагаю, пришло время прощаться, – сказал он. – Из Берлина ты сразу в Нью-Йорк?
– Да, поговорю с Гансом, прогуляюсь по архивам – и домой. Надеюсь отыскать что-то о Людвиге.
– Я тоже, – ответил Джеффри. – Держи меня в курсе. Жду от тебя звонка.
– Конечно. И большое спасибо, что подбросил. Я перед тобой в долгу.
Я шагнула вперед, чтобы обнять его на прощание, – это показалось мне правильным. Это были непринужденные короткие дружеские объятия – только и всего.
– Хорошего полета, – пожелал он мне.
– Спасибо. До связи.
Я отвернулась, спиной ощущая его взгляд. Чувствовала, что он стоял у обочины и смотрел мне вслед до тех пор, пока я не исчезла за дверью. Обернувшись, я сквозь стеклянные окна увидела, как он садится в машину, и мое сердце кольнуло сожаление: возможно, мы больше никогда не увидимся.
Но услышу его голос наверняка – позвонить-то я ему обещала.
Глава 35
Ганс Бухманн жил в историческом районе Берлина – Бергманн-Кице. Это место было пропитано парижским колоритом: фасады зданий, уютные кофейни на мощеных улицах – все выглядело очень по-французски.
Утро выдалось ясное и солнечное, поэтому мне захотелось прогуляться – я подыскала отель всего в паре километров от нужного дома. Наконец я остановилась у подъездной двери – и сразу поняла, что попала по адресу: рядом с одной из кнопок домофона было указано имя Ганса.
У меня в животе нервно запорхали бабочки – я не совсем представляла, что ему сказать и как объяснить, кто я такая и почему явилась к нему.
Наконец я справилась с собой и нажала на звонок. К моему удивлению, большего от меня и не потребовалось – входная дверь со щелчком открылась.
– Не очень-то здесь пекутся о безопасности, – пробормотала я, поднимаясь по лестнице на третий этаж.
Оказавшись перед дверью в квартиру Ганса, я застыла и позволила себе насладиться моментом предвкушения. Едва я постучала, дверь распахнулась: на пороге стояла сердитая пожилая женщина с серыми глазами. На ней был розовый велюровый спортивный костюм и сандалии, надетые поверх носков.
– Вы не Джозеф, – сказала она, недовольно нахмурившись.
– Нет, не Джозеф, – улыбнулась я. – Вообще-то, я даже не уверена, что пришла по адресу. Но, вероятно, вы сможете меня сориентировать. Я ищу человека по имени Ганс Бухманн. – Женщина смотрела на меня все так же сурово, поэтому я добавила: – Они с моей бабушкой были друзьями – во время войны. Меня прислала их общая подруга.
– Что за подруга? – спросила женщина.
– Дафна Грэм, но во Франции, где они вместе служили, ее звали Дейдрой.
– Ясно. – Отступив назад, она широко распахнула дверь. – Тогда проходите. – Я вошла, и она деловито щелкнула замком. – Мы ждали курьера из бакалейной лавки.
Она провела меня по узкому коридору в просторную гостиную с высокими окнами и потолками. Комната была заставлена мебелью – в первую очередь книжными шкафами. Книги в твердых обложках, казалось, торчали из каждой щели, но вместо библиотечной затхлости в гостиной витал аромат благовоний с корицей.
– Я Джоан, – представилась женщина, останавливаясь на потертом ковре.
– Здравствуйте, – улыбнулась я, протягивая ей руку. – Меня зовут Джиллиан Гиббонс.
– Приятно познакомиться, – сказала она, пожимая мне руку. – Ганс не предупредил меня, что кого-то ждет. Ганс! К тебе пришли!
По моим подсчетам, Гансу было не меньше девяноста лет, и я не представляла, чего ждать. Он мог оказаться хрупким, забывчивым или прикованным к инвалидному креслу дедушкой – как Дафна. Но он опроверг все мои теории, когда широкими шагами вышел из соседней комнаты, в твидовом пиджаке, хлопковых брюках и кроссовках. У него была пышная шевелюра, а держался он гордо и прямо.
– Кто, ты говоришь, пожаловал? – Он замер на месте, удивленно смотря на меня.
– Эта девушка говорит, что во время войны ты дружил с некоей Дафной.
Ганс выглядел озадаченным.
– Она была агентом Управления, – объяснила я. – Вы знали ее под кодовым именем Дейдра.
Как только он услышал это имя, выражение его лица тут же потеплело:
– Ах да, Дейдра. Помню ее. Как она поживает?
– Прекрасно, спасибо. – Я шагнула вперед и протянула ему руку. – Я Джиллиан. Джиллиан Гиббонс.
– Гиббонс… кого-то ты мне напоминаешь. – Он вгляделся в мое лицо. – Боже мой. Ты?.. – Он запнулся. – Сходство просто поразительное. Ты была Симоной.
– Угадали, – улыбнулась я. – Только не я, а моя бабушка.
– Конечно. – Он тряхнул головой, словно пытаясь сосредоточиться. – Не обращай на меня внимания. Я стар, и мой мозг работает уже не так хорошо, как прежде. – Он пристально смотрел на меня, будто старался поймать ускользающее воспоминание. – Ты Эйприл… – хрипло выдохнул он наконец.
Тот факт, что ему было известно не только кодовое имя моей бабушки, лишил меня дара речи. Очевидно, он знал ее как Эйприл – а значит, он владел информацией, недоступной даже военному министерству.
Но она говорила, что открылась только Джеку.
– Да, – растерянно ответила я.
Его лицо сделалось меланхоличным. Он жестом пригласил меня сесть:
– За это нужно выпить. Принесешь нам шнапса, Джоан?
– Еще даже не полдень, – неодобрительно покачала головой она, но все-таки распахнула дверцы громоздкого буфета из орехового дерева.
Ганс опустился рядом со мной на диван, не отводя от меня зачарованного взгляда:
– Ты выглядишь точь-в-точь как она. Я словно в прошлое вернулся.
Мне удалось выдавить из себя улыбку, но ладони предательски взмокли.
– Я думал, ты погибла. – Он закрыл глаза. – Прости… Я хотел сказать… Я думал, твоя бабушка погибла. Значит, она?.. – Он не нашел в себе сил договорить.
– У нее все хорошо, – ответила я. – Сейчас живет в Коннектикуте. Почему вы думали, что она погибла?
– Я пытался связаться с ней после войны, – честно ответил он. – Узнал, что она жила в загородном доме в Англии. В Суррее, кажется. Не помню его названия.
– Гранчестер-холл? – подсказала я.
– Точно, – кивнул он, щелкнув пальцами. – Трубку взяла какая-то женщина – она-то мне и сказала, что Эйприл не пережила войну.
Я попыталась осмыслить услышанное.
– Эту женщину звали Кэтрин? Леди Гранчестер? И вы спросили у нее про Эйприл?