«Ты самоуверен, как и прежде».
«Приятно это знать».
Маадэр отошел от двери, стараясь не производить ни малейшего шороха, и медленно, точно разряжая мину, вытащил пистолет. Непривычно тяжелый кусок металла со сложной начинкой. Однако очень простой в применении. Рукоять «Фалангиума» явно была рассчитана на человека с куда более массивной ладонью, да и баланс был откровенно неудобен, никакого сравнения с изящным и привычным «Корсо». Но Маадэр привык считать, что любой инструмент, оказавшийся в его распоряжении, лучше полного отсутствия какого бы то ни было инструмента.
Неизвестный сделал еще два или три осторожных шага, и замер перед дверью. Эта странность в поведении не понравилась Маадэру. Если гость знает, что хозяин его ждет, он не станет медлить у двери.
Если хозяин ждет.
Маадэр почувствовал легкий укол между лопатками.
Боберга извещали о визитере, когда тот находился еще в прихожей, под прицелом направленного на него оружия. И он слишком хорошо знал покойного, чтоб быть уверенным в том, что у этого правила не может быть исключений. Боберг слишком дорожил собственной жизнью, пусть даже в итоге это не помогло спасти ее.
Но никакого предупреждающего сигнала Маадэр не услышал.
А потом дверь брызнула в комнату с сухим треском, рассыпаясь ворохом щепок. Вурм отключил сверх-острый слух, но недостаточно быстро — акустический удар накрыл Маадэра, заставив его отшатнуться. В его уши точно вогнали две огромные стальные спицы, с оглушительным скрежетом встретившиеся где-то в мозгу. Маадэр зарычал и поднял «Фалангиум», ловя в прицел едва угадываемый темный силуэт, застывший в дверном проеме. Спусковой крючок поддался мягко и плавно, и какую-то секунду, какую-то крошечную песчинку времени, Маадэру казалось, что за этим ничего не последует. Но потом кабинет сотряс грохот — это «Фалангиум», изрыгнув в стороны два оранжевых огненных сполоха, выплюнул свой свинцовый снаряд. Маадэр временно оглох и не слышал выстрела, но ощутил лицом сотрясение воздуха. Сильнейшая отдача едва не вырвала пистолет из руки — для того чтобы удержать в ладони эту небольшую пушку требовалась и в самом деле незаурядная сила…
Маадэр увидел, как кусок дверной коробки размером с футбольный мяч исчезает в ореоле древесной пыли. Окажись на этом месте человеческое тело, у него был бы шанс значительно уменьшиться в объеме. Но тела там не оказалось.
Точнее, оно оказалось совсем в другом месте.
Пистолет вдруг вылетел из руки Маадэра, но это не было следствием отдачи, он не успел выстрелить второй раз. Зато он ощутил вспышку боли в правом запястье — его точно огрели стальной плетью, отчего оно стало непослушным, чужим.
Он попытался отдернуть руку, но тело, даже усиленное стараниями Вурма, не успело отреагировать вовремя. Второй удар пришелся под дых и с хрипом выбил из груди дыхание. Маадэр закашлялся и попытался отстраниться, прикрывая опущенными локтями живот, но эта попытка была запоздавшей и бесполезной с самого начала. Боль настигла его еще раз, на этот раз клюнув остро отточенным зазубренным клювом в бедро. Правая нога онемела, точно в мышцы впрыснули жидкий раскаленный металл, растекшийся до самого колена.
Неизвестный был не просто готов к схватке, он ждал ее. И теперь действовал, опережая его на шаг, а то и несколько. Маадэр попытался контратаковать, но эта попытка была рождена отчаяньем, а не реальной необходимостью — он тут же получил несколько болезненных ударов и окончательно утратил инициативу.
Вурм, правильно оценив обстановку, дал ему все, что мог дать, безжалостно высасывая все резервы организма и свои собственные. Маадэр двигался на пределе возможностей человеческого тела, его сухожилия звенели от нагрузки, а кровь в жилах стала сверх-жидкой и обжигающей изнутри. Но тот, чьего лица он не видел, ничуть не уступал ему. А может, и превосходил. Он двигался плавно и вместе с тем уверенно, ни мгновения не оставаясь на прежнем месте. Каждое его движение было мягко, но заканчивалось сокрушающим ударом — так гибкая океанская волна раз за разом сокрушает каменный мол, и откатывается обратно, чтобы снова обрушиться на него.
Сломанная рука не давала Маадэру возможности использовать ее, лишь стесняла движения и отзывалась болью на каждое попадание. Попаданий было много. Слишком много. Очередной удар, пропущенный Маадэром, пришелся в подбородок и оглушил его. Он попытался уклониться от следующих, но время было упущено. В голове лопнуло огромное красно-лиловое солнце и его осколки со звоном прыснули в стороны. Маадэр успел заметить, как на него падает потолок, комната крутанулась перед глазами, точно ее сотряс внезапный удар землетрясения…
Он пришел в себе через несколько секунд. Машинально попытался подняться, не смог, и только тогда понял, что ему мешает какая-то странная тяжесть, расположившаяся на груди. Тяжесть оказалась человеком. Он сидел на Маадэре, ловко придавив коленями его плечи и всматриваясь в его лицо.
Он был не молод, но и явно не стар — лет, наверно, тридцати с небольшим. Внимательные серые глаза, низкий лоб, коротко стриженные бесцветные волосы… В нем не было никаких примечательных черт. Возможно, он в них и не нуждался.
— Один-ноль, — Маадэр поморщился — боль, которую прежде заглушал Вурм, расползалась по телу, — А ты молодец. Нет, правда. Мне понравилось. Повторим?
Незнакомец ударил его, спокойно и обстоятельно, ладонью наотмашь. Лицо его не изменило своего выражения. Он не наслаждался чужой болью, ему нужно было что-то другое. Маадэр ощутил неприятный солоноватый привкус во рту.
— Лучше не шутить, да?
— Я спрашиваю. Ты отвечаешь, — голос у того оказался низким, даже приятным. Без акцента, свойственного рожденному вне пределов Пасифе, — Если ты отвечаешь правильно, тебе не будет больно.
— А если неправильно? — уточнил Маадэр, уже жалея о неуместном вопросе.
Но незнакомец не разозлился и не удивился. Он запустил руку в карман потрепанного пиджака, в который был облачен, и вытащил что-то небольшое и продолговатое. Маадэр замер, глядя на изящный предмет в его пальцах, кажущийся дрожащим замороженным лунным бликом. Стальное лезвие, хищное и тонкое, как змеиный язык, заплясало над его лицом.
— Тогда будет больно. Я отрежу твои губы, твой нос, твои уши. Затем выколю твои глаза. Мне нужен только твой язык, всем остальным я готов пожертвовать. Если этого будет мало, я срежу твой скальп. В коже головы много кровеносных сосудов, но их повреждение не вызывает мгновенной смерти. Человек может жить до получаса без скальпа, ты знал об этом?
Маадэр заставил себя издать неестественный смешок.
— Ты умеешь расположить к себе слушателя. Что если я отвечу на все вопросы?
— Я дам тебе быструю смерть.
Маадэр заглянул в его глаза и счел это предложение достаточно щедрым.
— Кто ты?
Возможно, стоило солгать — у Маадэра было много имен, часть из которых стала настолько привычными, что он мог считать их своими собственными. Но он не видел в этом смысла. Человек, сидящий на его груди и держащий нож над его лицом, не просто продемонстрировал, что настроен серьезно. Он и в самом деле был настроен самым серьезным образом.
— Этельберд Маадэр. Приватный мерценарий.
— Ты убил Боберга?
— Нет. Когда я пришел, он уже был… таким. Хочешь кусочек посочнее?
Лезвие мелькнуло серебристой струной, Маадэр услышал лишь тонкое шипение собственной кожи. Боль была достаточно сильной, чтоб еще некоторое время у него не появлялось желания говорить. А еще он, кажется, лишился мочки уха.
— В следующий раз, когда ты захочешь пошутить, лишишься всего уха целиком. Я спрашиваю. Ты отвечаешь. Ясно?
— Да, — пробормотал Маадэр, — Ясно.
Вурм что-то приглушенно бормотал в недрах его мозга. Возможно, резкое напряжение и последующий нокаут здорово дезориентировали его, на время заставив выйти из игры. Маадэр едва не заскрежетал зубами. Кажется, он остался без помощника — именно в тот момент, когда помощь ему нужна как никогда. Паршивое положение.
— Где человек, с которым разговаривал Боберг перед смертью?
— Не знаю, я не видел его.
— Ты знаешь, кто это?
Маадэр хотел было сказать что-то язвительное, но вовремя передумал. У человека, нависавшего над ним с остро оточенным ножом в руке, не было чувства юмора от рождения, или же оно было вытравлено сложным комплексом био-софта.
— Нет, я не знаю, кто он, — осторожно произнес Маадэр, — Не знаю его имени и никогда не видел в лицо.
— Где он сейчас?
Вопросы, которые задавал человек, были очень просты. Настолько, насколько это вообще возможно. Они не оставляли пространства для маневра уклонения, двусмысленных формулировок и игры словами. Человек, отрезавший Маадэру часть уха, явно не впервые в жизни проводил полевой допрос. И пусть делал он это без изящества, свойственного специалистам Конторы, Маадэр не мог не признать его эффективности.
— Понятия не имею. Я думаю, он вышел отсюда через окно. Я его не встречал.
— Ты знаешь, где он может быть или куда направляется?
— Нет.
— Ты встречал его раньше?
— Нет. Не думаю.
— Хорошо. Ты ответил на все вопросы.
В глазах незнакомца появилось что-то, что очень не понравилось Маадэру. Что-то похожее на отблеск света на отполированном клинке. Маадэр понял, что сейчас произойдет, поэтому быстро спросил:
— А про «Сирень» ты разве узнать не хочешь?
Человек насторожился. Темные глаза несколько раз озадаченно мигнули.
— «Сирень»?
— Да, тот самый цветок, из-за которого в последнее время столько шуму, — Маадэр обнаружил, что разговаривать непринужденным тоном крайне сложно, когда твоей щеки касается отполированное лезвие ножа, — Я ведь оказался тут только из-за этой проклятой «Сирени». Подозреваю, и ты тоже. Разве не так?
— Что это такое?
— То, из-за чего все началось, — Маадэр улыбнулся, хотя в его положении явных причин для улыбки не было. Но он не смог удержаться, — Я не знаю, кто ты и почему ищешь этого Садовода, но не сомневаюсь, что тебе нужно то же самое. Я ведь не ошибся?