На столе перед Густавом лежит раскрытая газета с большой фотографией Каролины и девочек, они улыбаются ему, карие глаза Астрид смотрят на него почти умоляюще.
Густав берет телефон и неохотно начинает просматривать разные сайты новостей. Чаще всего на них мелькает фото с десятилетия их свадьбы в начале лета. На девочках одинаковые кружевные юбочки, а на Каролине вишневое платье из перьев, которое она купила в Париже. У нее художественная натура, она обожает красивые вещи, но это платье Густаву не особо нравится. Вызывает ассоциации с фильмами о гангстерах. Хотя стоило почти двадцать штук.
На вечеринке снимали не только светские фотографы, но и торчавшие за кустами папарацци, и полиция – интересовались, кто явился на праздник.
Густав смотрит на Каролину и понимает, почему ее считают неотразимой. У нее яркая внешность, правильные черты, длинные ресницы.
Заголовок над фото: «Я хочу всегда быть там, где ты». Это цитата из речи Густава, обращенной к Каролине. Один из женских журналов получил разрешение опубликовать ее целиком, слово в слово. Никогда Густав не получал столько неприличных предложений от женщин со всей страны, как тогда.
Он читает, что о них пишут, и думает о том, что Каролине понравилось бы, как ее описывают СМИ. Светловолосая аристократка из Стокгольма, икона стиля, актриса, чья звезда зажглась десять лет назад, неоднократная номинантка на шведскую кинопремию, женщина, которая на некоторое время прервала свою карьеру, чтобы заботиться о тех, кто ей дороже всего, – о семье.
«Карро – идеальная жертва», – думает Густав. Уж лучше бы она не бросала кино только потому, что стала мамой.
Он продолжает листать разные сайты. Кажется, это все было сто лет назад – тусовки, репортаж из их дома. Карро выглядит счастливой. Ее глаза сияют.
Он пытался убедить ее согласиться на новые роли, но она отвечала, что предпочитает быть дома с детьми. Однако он видел, как она с каждым днем все больше теряет интерес к жизни. Может быть, она не хотела рисковать. Пыталась скрыться от судящих ее взглядов. Густав никогда не понимал ее противоречивую натуру.
Все эти годы он пытался убедить ее поговорить с кем-нибудь – с психологом, эзотериком, да с кем угодно, лишь бы вернуть ту Каролину, в которую он когда-то влюбился. Ту, которая потрясала воображение, была умной, сильной, сексуальной, опасной и желанной для всех.
Густав откладывает телефон в сторону. В этот момент об их семье начинают говорить в новостях. Он увеличивает громкость.
«Исчезновение актрисы Каролины Юртхувуд-Йованович, жены успешного бизнесмена Густава…»
На экране появляются фотографии дочек, и у Густава теплеет на душе.
Когда какая-то дрянь из правых начинает нести чушь о том, что виновным обычно является кто-то из близких и за исчезновением Каролины, наверное, стоят культурные различия, в нем закипает злость.
– Не идет ли здесь речь об убийстве чести? – спрашивает ведущий.
Густав резко выключает этот треп. «Ты можешь вывезти парня из гетто, но никогда не вывезешь гетто из парня», – думает он, сжимая кулаки.
На кухонном столе жужжит мобильный телефон. Густав не в состоянии отвечать на все звонки. Он не в состоянии отвечать вообще ни на какие. Что он скажет? Ему нужна помощь. Ему нужна стратегия.
Широко шагая, Густав поднимается на второй этаж, снимает футболку, в которой спал, делает сто отжиманий и идет в душ. Выкручивает воду на максимум, но от горячей воды усталость только растет. Густав переключает на холодную и трет кожу мылом. Проведя рукой по щеками и подбородку, размышляет, надо ли побриться. Да пошло все оно к черту. Густав выключает воду и обматывается полотенцем. Обсохнув, надевает пару адидасовских штанов, серый свитшот и кроссовки, на голову натягивает бейсболку. Потом спускается в гараж, садится в машину и выезжает на улицу, не глядя на журналистов и фотографов, которые направляют на него объективы своих камер. Чуть отъехав от забора, Густав останавливает машину и сдает немного назад. Выходит и направляется к толпе, готовой жадно накинуться на свою жертву. Журналисты, вне себя от радости, бросаются к приближающемуся Густаву.
– Как вы думаете, что произошло?
– Как вы себя чувствуете?
– Когда вы в последний раз видели жену?
– Это похищение?
Густав спокойно снимает бейсболку, поднимает руку, давая знак журналистам не подходить слишком близко. Вообще-то ему бы лучше оттуда уехать. Его пресс-секретарь Наташа, вероятно, отругает его, но он поступает так, как обычно, – полагаясь на внутреннее чутье.
– Я чувствую абсолютно невыносимое беспокойство, – говорит он и слышит, что голос подводит его.
Журналисты замолкают. Слышны только щелчки камер.
Направив взгляд в один из объективов, Густав выпрямляется и продолжает:
– Я готов на все, чтобы вернуть свою семью.
Он переводит взгляд на самый большой объектив.
– Если кто-то похитил мою жену и моих девочек, – Густав прикрывает глаза и пытается собраться с силами, – я прошу вернуть их. Заберите меня вместо них. Я заплачу любую сумму за возможность обнять свою семью. Каролина, Астрид и Вильма, если вы слышите меня, верьте, что я найду вас. Обещаю, что найду, даже если это будет стоить мне жизни.
– Как вы думаете, что с ними?
– Я не могу даже думать об этом. Я только хочу, чтобы они вернулись. Спасибо.
Густав разворачивается и идет к машине. Журналисты кричат ему вслед, но он ускоряет шаг, словно убегая от огромной волны, готовой настичь его и накрыть. Он спокойно садится в свой автомобиль. «Ты не побежден, пока не сдался», – как говорил когда-то Киллер.
Густав достает свой тайный телефон и звонит Филиппе.
– Это я. Окажи мне услугу, только не говори никому ни слова. Слышишь? Ни слова, иначе пожалеешь.
Выйдя из дома и пройдя буквально несколько шагов по улице, Хенрик понимает, что сегодня будет еще жарче, чем вчера.
Он останавливается около новой маленькой булочной и покупает бутерброд с паштетом, черный кофе и свежевыжатый яблочный сок. Потом берет еще несколько свежевыпеченных булочек.
Время становится врагом, когда после заявления в полицию прошли сутки. А с момента исчезновения и того больше.
Если в первые сорок восемь часов полиция не найдет никаких зацепок и не задержит подозреваемого, шанс раскрыть преступление существенно снижается.
И прежде всего, Каролина должна получить инсулин.
Скоро на допрос придет мать Густава, Хасиба, и Хенрик спешит на работу. Им необходимо узнать, где она была накануне. Она член семьи и представляет особый интерес для расследования.
Войдя в кабинет, Хенрик видит Марию, стоящую около шкафов с архивными папками и ищущую что-то в стопках бумаг. Рыжие волосы собраны в большой пучок.
Хенрик здоровается с ней и кладет пакет со свежей выпечкой на ее стол, потом садится на свое рабочее место.
– Все хорошо?
Ему всегда интересно встречать своих коллег, одетых в штатское. На Марии бело-голубое полосатое платье, и Хенрик удивляется тому, что у беременных женщин, кажется, существует неписаное правило одеваться в полосатое. Симпатично, но странно.
– Да, но время уходит, – отвечает Мария и смотрит на пакет. – Пахнет очень вкусно.
Хенрик угрюмо кивает и включает компьютер. На письменном столе унылая пустота. Надо бы принести фотографию дочерей, но не хочется отвечать на неизбежные вопросы.
– Поиски шли всю ночь, но не было обнаружено и следа Йовановичей. Подключилась Missing People[3]. Мы тонем в наводках, но ни одна не оказалась полезной, – докладывает Мария со вздохом. – Кстати, я просмотрела медкарту Каролины. Ничего особенного. Только записи, касающиеся диабета.
– И ничего о депрессии или избиениях?
– Ничего похожего, а я дочитала до подросткового возраста.
– Интересно.
Кажется, будто на плечах лежит дополнительный груз. Минуты бегут, а у них ничего.
По отчетам экспертов-криминалистов, на месте преступления, то есть в доме Йовановичей, нет ни отпечатков пальцев, ни следов ДНК, ни каких-либо других признаков, указывающих на то, что в доме находился кто-то помимо членов семьи. Не обнаружено также следов крови или борьбы. Никаких кусочков мозаики, из которых можно было бы собрать картину произошедшего. Ничего.
Наиболее вероятной представляется версия о добровольном отъезде или об участии в исчезновении Густава, который намеревался либо защитить свою семью, либо избавиться от нее. Возможно, он нанес им травмы, возможно, что-то пошло не так. Или Каролина боялась кого-то и предпочла спрятаться, чтобы спасти детей.
– Мы что-то упускаем из виду, – констатирует Хенрик. – Надо искать волокна ткани. На преступнике могли быть перчатки. Кто-то должен был находиться в доме.
Нельзя ограничиваться какой-то одной версией. Хенрик смотрит на доску с заметками. Брат Каролины Педер вычеркнут, но имя пока остается. Его смерть была признана несчастным случаем, но, по мнению французской полиции, не все обстоятельства удалось прояснить. Трезвый, здоровый мужчина тонет в бассейне. Однако никаких улик, указывающих на преступление, не обнаружено, так что дело закрыли.
Хенрик вздыхает. Буря в голове после вчерашнего похмелья улеглась, но тревога осталась.
– Я пойду за кофе, тебе принести? – спрашивает Мария, идя к двери.
– Нет, спасибо.
Не успевает он открыть материалы расследования, как в кабинет входит Лея, прижимая к груди две толстые папки, которые она кладет на стол Хенрика.
– Я запросила в Дании финансовые отчеты за прошлый год.
– Хорошо, – Хенрик встречается с Леей взглядом. – Доброе утро.
– Привет.
Лея выглядит уставшей, в ней не чувствуется вчерашней энергичности. Через белую шелковую блузку просвечивает кружево бюстгальтера. Хенрику стыдно за то, что он это замечает.
– GameOn явно не спешит представлять бухгалтерские отчеты, так что это только прошлый год, – говорит Лея, отпивая кофе.