– Зачем приходил Густав? – спрашивает Хенрик и относит чашки на кухню.
– Густав. Ах да. Хотел поговорить. Мне кажется, ему очень одиноко и он близок к полному отчаянию. Он хочет найти свою семью и переворачивает вверх дном весь город.
– Вы смогли ему чем-нибудь помочь? – продолжает спрашивать Хенрик, ставя чашки в мойку и отмечая про себя, что они оба употребили одно и то же выражение.
– Я бы хотела ему помочь, но не знаю как.
Ида и Каролина кажутся полными противоположностями, думает Хенрик, глядя на розовый велюровый костюм на Иде.
– Что вы думаете о Густаве? – перехватывает инициативу Лея, изучая заметки, фотографии и открытки на холодильнике.
– Кажется, он очень беспокоится. Что естественно, мы все беспокоимся.
Ида кусает ногти с наполовину облезшим маникюром – желтый лак и черные кончики.
– Хотите кофе? Или чего-нибудь еще?
– Нет, спасибо, давайте лучше присядем, – говорит Лея и идет в гостиную.
Хенрик идет следом за ними и усаживается рядом с Леей на диван. Ида садится на бархатную табуретку и кладет ноги на журнальный столик.
– Где вы были в ночь на тринадцатое августа?
– Где я была?
Хенрик кивает.
– Я была дома, как всегда. После разговора с Каролиной смотрела сериал на «Нетфликсе».
– Какой?
– Он вроде бы называется «Гринлиф». «Бог милостив», ну, вы знаете, – Ида нервно хмыкает. – Да, «Гринлиф». Потом я пошла спать.
– Кто-то может это подтвердить? – спрашивает Хенрик, хотя знает ответ.
– К сожалению, нет. Я не замужем и живу одна, – пожимает плечами Ида.
– О чем был сериал? Я имею в виду ту серию, которую вы смотрели.
– Все серии так похожи, я не помню точно, что-то о любви и Боге.
– Отношения Каролины и Густава действительно настолько идеальны, насколько они хотят показать? – спрашивает Лея, поправляя подушку за спиной.
– Не думаю. Не бывает идеальных отношений, насколько я понимаю. Все сталкиваются со своими проблемами. Карро провела июль во Франции, навещала родителей. Густаву пришлось остаться дома и работать все лето, так что они в последние месяцы не очень много общались. Карро тянет на себе дом, детей и все прочее. Это тяжелая ноша. Она же вроде как отложила карьеру в сторону, чтобы Густав мог сосредоточиться на своей. Я действительно восхищаюсь Каролиной.
Господи, как же Ида тараторит. Хенрику приходится напрягаться, чтобы успевать слышать, что она говорит. И ее слова не соответствуют тому, что она вчера сказала Марии. Хенрик решает немного надавить.
– Вы боитесь Густава?
– С чего мне его бояться?
– Вы не знаете, Густав и Каролина изменяли друг другу? – спрашивает Лея.
Ида делает глубокий вдох.
– Карро подозревала, что Густав ей изменяет, когда она была у родителей во Франции. Мы довольно часто общались, она злилась на Густава, потому что он не звонил и не всегда отвечал на ее звонки. Но я не знаю. Карро говорит, что по-настоящему узнаешь человека, оказавшись вдали от него. Я не понимала, что она хочет этим сказать, потому что я знаю, что она очень скучала по Густаву. По плану он должен был приехать к ним на неделю, но Густав отменил поездку из-за работы. Карро звонила мне и плакала, она была, естественно, очень расстроена. Я ее понимаю. Он вел себя по-свински, если можно так выразиться.
– Он всегда вел себя так?
– Более или менее, но в последний год особенно. Я беспокоюсь за Карро и девочек.
– Как вы думаете, что произошло?
Ида избегает взгляда Хенрика.
– Боюсь, Густав каким-то образом избавился от них, но я не знаю как, и я не хочу даже думать об этом.
– Это то, что вы хотели рассказать вчера в управлении?
Ида кивает, не поднимая глаз.
– Почему вы его подозреваете? – осторожно забрасывает удочку Хенрик.
– Он, кажется, устал от семьи.
– У вас есть доказательства, которые могли бы подкрепить ваши подозрения?
Хенрик пытается понять, почему она так нервничает и чего боится.
– Нет, это только мои предположения, – говорит Ида и убирает ноги со столика.
– Между Каролиной и Густавом что-то произошло? – спрашивает Лея.
– Не знаю. Он не хотел третьего ребенка. Это, наверное, о чем-то говорит, – Ида пожимает плечами. – Карро была, пожалуй, немного одержима идеей родить еще одного ребенка, несмотря на то что им пришлось это делать при помощи ЭКО. А может быть, именно поэтому. У нее было множество выкидышей, и все это напоминало скверный многотомный роман. Когда она наконец забеременела, ей было тяжело видеть, что Густав этому не рад. Она перестала слушать своих близких. Все вышло не так, как она рассчитывала, и она…
Хенрик кивает и бросает взгляд на Лею, которая сидит с каменным лицом.
– Карро может иногда очень эмоционально реагировать на вещи, но я ее понимаю. Ради Густава она оставила в Стокгольме абсолютно все, и ей здесь, вообще-то, не особо нравится. Это все совсем не похоже на ту жизнь, к которой она привыкла. Она находится далеко от друзей, работы и так далее. Многие здесь ее недолюбливают. Быть красивой, богатой и успешной зачастую сложнее, чем думают люди. К тому же в Мальмё столичному жителю приходится нелегко. И Карро просто зациклена на детях, я не знаю. Это не та жизнь, которую я бы хотела прожить, если можно так выразиться, – Ида кусает ногти. – Когда я познакомилась с Карро, она была очень веселой, но это уже не так. Возможно, дело в беременности. Думаю, она скучает по Стокгольму. Я люблю Мальмё, но Мальмё – это всего лишь Мальмё, если вы понимаете, что я имею в виду. Конечно, от нас рукой подать до континента, как говорится. Но будем честны – часто ли мы ездим на континент? – Ида издает смешок.
«Как человек может так много говорить?» – думает Хенрик.
– Я ужасно беспокоюсь, – не умолкает Ида. – Интуиция подсказывает мне, что происходит что-то плохое.
– Может быть, Каролина хотела исчезнуть? – осторожно интересуется Лея.
– Ни в коем случае. Куда бы она отправилась? И в таком случае она рассказала бы мне. Я в этом совершенно уверена.
– Может быть, именно об этом она и собиралась рассказать вчера в девять часов в кафе. Но кто-то успел остановить ее до этого.
Произнося это, Хенрик чувствует, как ускоряется пульс.
Каролине удается немного ослабить веревку, стягивающую запястья, но освободить руки не получается. Возможно, она только затянет узлы, если попытается их развязать. Будет еще хуже. Надо придумать, как освободиться, но не хватает терпения. Если у нее не останется сил, ничего не получится, и она, возможно, вообще никогда не выйдет отсюда.
Каролина впивается зубами в тряпку, закрывающую рот, и пытается вспомнить, что же произошло. Тот, кто так поступил с ней, должно быть, желает ее смерти.
Где же Густав?
После копенгагенской велосипедной прогулки в жизни Каролины не было ни секунды, чтобы она не думала о нем. Несмотря на то, что у Густава была отвратительная репутация, Каролина влюбилась в него без памяти. А может, именно поэтому. Его стиль был полной противоположностью привычному ей аристократическому образу жизни. Густав был честным, настоящим, уверенным в себе и живым.
В следующий раз они увиделись спустя несколько недель на открытии нового отеля в Стокгольме. Каролина не ожидала, что Густав там окажется. Увидев его, она почувствовала волнение. Он стоял и разговаривал с одним ее знакомым, и Каролина, не раздумывая, твердым шагом подошла к ним, поздоровалась и обняла приятеля, притворившись, что не замечает Густава. Но она видела, что он смотрит на нее, и покраснела. От его взгляда у нее замирало сердце.
Она по сей день не понимает, почему в нее вселилась та уверенность, но она ощущала, что должна взять инициативу в свои руки. В ней пробудился какой-то животный инстинкт.
– Давай сбежим отсюда? – предложила она, гордая оттого, что играет теперь главную роль, отобрав ее у него.
Густав улыбнулся извиняющейся улыбкой.
– Мне, к сожалению, придется остаться. Я один из инвесторов и… Ну, ты понимаешь.
Разочарование было так велико, что Каролина почувствовала себя последней идиоткой. Как можно быть такой дурой? При первой возможности она уехала на такси к себе домой.
Около подъезда она увидела его. Держа пиджак под мышкой, он стоял, прислонившись к стене дома.
– Иди сюда, – сказал он своим особенным тоном и протянул руки.
Каролину до сих пор пробирает дрожь, когда она вспоминает тот момент и как он повлиял на нее.
Много раз ей хотелось вернуть то мгновение, когда Густав прижал ее к стене и поцеловал в первый раз. Это было так страстно. Она никогда раньше не переживала ничего подобного. Густав сломал всю систему ее жизни, и она позволила ему это сделать. Она позволила себе упасть в его объятия.
– Каролина Юртхувуд, – шептал он и продолжал целовать ее в губы.
Все то же возбуждение, которого она никогда раньше не ощущала.
– Поднимешься ко мне? – неловко спросила она и до сих пор помнит, как волновалась, ожидая ответа.
– Я не могу, – сказал Густав и холодно выпустил ее из объятий. – Прости, но не получится.
– Почему?
Каролина ничего не понимала.
– Я… – Густав замолчал. – У нас никогда ничего не получится.
– Что? – Его слова были для Каролины как удар под дых. – Почему ты тогда пришел сюда?
– Потому что ты делаешь со мной что-то, с чем я не могу совладать, но я должен положить этому конец.
Густав помахал проезжающему мимо такси.
– Созвонимся, – сказал он, положил ладонь ей на щеку и нежно поцеловал Каролину в губы.
Каролина отбросила его руку.
– Какого черта ты творишь?
– Я просто пытаюсь поступить правильно.
– Что значит правильно? Ну и свинья же ты. Чертова скотина! – закричала Каролина.
На лице Густава не отразилось никаких эмоций.
– Я знаю, – просто ответил он.
– Что? – потерянно пробормотала Каролина.
Бросив на нее прощальный взгляд, Густав сел в такси и уехал.
Каролина в одиночестве стояла около своего дома и чувствовала, как накатывает тошнота и подступают слезы. Поднявшись в квартиру, она легла на диван и расплакалась. Когда слезы иссякли, Каролина выпила целую бутылку вина, а потом долго стояла под душем, пытаясь придумать хотя бы одну причину, по которой кто-нибудь мог бы ее полюбить. Из колонок неслось на повторе «Total eclipse of the heart», и Каролина с трудом расслышала звонок домофона. Спотыкаясь, она вышла в холл, уверенная, что кто-то из соседей решил сказать ей, чтобы она сделала музыку потише.