– Прости, – донеслось из домофона.
Это был он. Каролина помнит, какую слабость в ногах она ощутила тогда, все это напоминало сон. Или сцену из плохого фильма.
– Что тебе надо? – спросила она, вытирая мокрые щеки.
– Может, начнем сначала?
Каролина немного подумала и открыла дверь подъезда. Через пару минут Густав уже стоял у нее в холле.
– Так вот, значит, как живет фрёкен Юртхувуд.
Густав казался меньше ростом, заблудившимся и ранимым в ее квартире в доме постройки начала двадцатого века. Это был не его мир. Густав потерянно сел на диван и спрятал лицо в ладонях.
– Прости, я не знаю… Обычно я не бываю таким… Думаю, я немного испугался.
– Чего? – спросила она, плотнее запахивая халат.
– Мы слишком разные. Ты и я… У нас никогда ничего не получится, и я не хочу…
Каролина сделала ему знак замолчать и забралась к нему на колени, прижалась к его груди. Находясь в его объятиях, она единственный раз в жизни слышала, как Густав плачет.
Она обвила его ногами и начала целовать. Расстегнув ему рубашку, она почувствовала, как быстро бьется его сердце, когда она целует его шею и грудь. Густав решительно развязал пояс ее халата.
Все это вспоминается, как будто произошло вчера и в то же время словно в другой жизни. Тогда Каролина боялась связывать свою жизнь с кем-то. В течение нескольких месяцев после того вечера она пыталась оттолкнуть Густава и приводила тысячи причин, по которым он должен оставить ее, но он не ушел. Он смешил ее, смотрел на нее, слушал ее. Он был первым, кто ее понимал.
И секс. Боже, у нее никогда не было ничего подобного.
Густав был слишком хорош, чтобы это было правдой.
Когда Каролина была ребенком и подростком, никому не было дела до ее чувств и мыслей. Всем было безразлично, грустит она или злится. А Густав, наоборот, хотел знать о ней все. Впервые в жизни она почувствовала себя просто собой.
Через год Густав сделал ей предложение и купил виллу на берегу моря в Мальмё в качестве подарка Каролине по случаю помолвки. Самый дорогой и шикарный дом в городе. Густав мечтал об этом всю жизнь и пахал как проклятый, чтобы заработать на дом своей мечты. Каролина сочла неуместным втаптывать в грязь его воздушные замки и не сказала, что хочет остаться в Стокгольме, с которым связана вся ее жизнь и где у нее работа и друзья. Густав хотел, чтобы они начали что-то новое вместе, и тогда это, как ни крути, казалось правильным и захватывающим.
Каролина пытается нащупать кольца и обнаруживает, что на ней только одно кольцо. Обручальное кольцо исчезло. На безымянном пальце надето только кольцо, которое Густав подарил ей на помолвку. Наверное, обручальное кольцо украли, но почему тогда не сняли оба?
Ощупывая кольцо, Каролина отмечает, что у бриллиантов острые края, которые, пожалуй, могут сыграть роль пилки. Ее осеняет мысль, что она может попытаться перерезать веревку на запястьях острыми гранями камней. Она начинает тереть ее кольцом. Ее упорство вознаграждается – в конце концов ей удается освободить руки. Каролину трясет, когда она отрывает серебристый скотч и вытаскивает тряпку изо рта.
Она делает несколько глубоких вдохов и хочет начать звать на помощь, но вдруг видит, что за ткань была у нее во рту, и не решается закричать. Материал кажется знакомым. Каролина разворачивает кусок ткани и задыхается. Серый трикотаж в горошек – это кусок пижамы кого-то из ее девочек.
Каролина прижимает ткань к лицу и гонит из головы вопрос, почему пижама одной из ее дочерей разорвана и отвратительно пахнет выхлопными газами и дымом. Она помнит, что одела девочек после купания. Астрид никак не могла утихомириться, потому что в тот день смогла проплыть весь бассейн из конца в конец.
Она помнит!
Именно тогда мужчина с татуировками подошел к их дому и дал девочкам леденцы на палочке.
Звонит телефон. Каролина помнит, что она побежала в дом…
Но после этого пустота. Почему?
Она развязывает тугой узел на лодыжках. Кровь приливает к ступням, Каролине больно, она пытается массировать ноги и двигать ими, чтобы улучшить кровообращение.
На пальце сверкает кольцо, напоминая о том, как, делая предложение, Густав пообещал, что за обеденным столом камни будут видны даже тому, кто будет сидеть через двенадцать человек от нее. Он выбирал кольцо, исходя из того, что Каролина хочет самое лучшее с самыми крупными камнями, но на самом деле это было важно для него, а не для нее.
Вся их помолвка была обставлена как сцена из фильма. Они тогда отдыхали на Капри. Густав пригласил туда Бонни Тайлер, и их с Каролиной праздник был так избыточно шикарен, что ей было даже немного неловко перед персоналом, но в то же время она была очарована тем, как Густав старается ради нее. Никто никогда не делал для нее ничего подобного. Они сняли яхту и отправились в круиз по Средиземному морю, где много разговаривали, занимались любовью и пили шампанское.
Где же обручальное кольцо?
Из-за алюминиевой лестницы на Каролину смотрит своими черными глазками мышь.
– Я не причиню тебе зла, – хрипит Каролина.
Во рту так сухо, что у нее едва-едва получается издавать звуки. Пошатываясь, она встает и ковыляет к двери. Осторожно нажимает на ручку, и хотя не надо быть предсказателем, чтобы догадаться, что дверь заперта, Каролине кажется, будто земля уходит у нее из-под ног, когда ручка не поддается.
Окошко по центру двери тоже заперто. И даже если удастся его открыть, пролезть через него невозможно: оно слишком мало, в него пролезет разве что небольшой поднос с едой.
Каролина осматривается и убеждается, что единственный путь наружу – через дверь. Она прикладывает к ней ухо, но снаружи не доносится ни звука.
Теряя надежду, Каролина сползает по стене на пол. Низ живота болит, и она ложится на прохладный бетонный пол, подтягивает колени к животу и прижимает к нему ладонь, чтобы унять спазмы.
– Здесь только ты и я, – шепчет Каролина и гладит твердый живот.
На голове она чувствует запекшуюся кровь. Проведя рукой по затылку, обнаруживает там большую рану. Вот почему она ничего не помнит. Может быть, она упала или кто-то ударил ее.
Недавно ее ударила Хасиба – после того, как сначала прочитала нотацию о том, что Каролина неправильно воспитывает Астрид и Вильму. Девочки видели это. Каролина попыталась объяснить им, что мамам от этого не больно. В каком-то смысле так и есть – злые слова больнее. Хасибе не угодишь.
Она часто называет Каролину ведьмой, которая только охотится за деньгами Густава и выдвигает невыполнимые требования ее обожаемому сыну. По мнению Хасибы, она неправильно одевается, добавляет неправильные специи в еду, неправильно разговаривает. Этот список бесконечен. Больше всего Хасиба хотела бы, чтобы Каролина исчезла из ее жизни, но даже она не способна причинить ей такое зло.
Библиотека в их доме стала его убежищем. Вероятно, потому что они никогда раньше не проводили там много времени и комната не так полна воспоминаний, как другие. Сам Густав читает только книги по менеджменту с нижней полки, а остальное он заказал практически оптом, чтобы дополнить Каролинино разноцветное собрание романов.
Густав, Филиппа и его адвокат Матс сидят в креслах. На столе между ними лежат папки с распечатками счетов компании. Филиппа показывает на пункты, относительно которых аудитор запросил разъяснений, чтобы заверить квартальные отчеты.
– Это странные транзакции, и на счетах не хватает денег, – говорит она.
Густав мрачнеет. Одна из причин, по которым он нанял ее на работу, заключалась в том, что она не должна была задавать лишних вопросов.
– Ты не можешь это сама разрулить?
– Я не знаю как. Прости.
– Есть новости о Расмуссене? – спрашивает Густав, отбрасывая бумаги.
– К сожалению, нет. Он не отвечает на звонки и письма.
– Вот гад, – Густав проводит ладонями по небритым щекам. – Моя семья бесследно пропала. Неужели наш финансовый директор, датская налоговая и банк этого не понимают? Перенеси это все на потом, – говорит он и откладывает папки в сторону.
– Как? – спрашивает Филиппа, глядя на него взглядом испуганного олененка. – Из датской полиции сегодня утром звонили в наш финансовый отдел и просили передать им наши документы и все бухгалтерские отчеты и счета.
– Им для этого нужно разрешение прокурора, а у них его нет. Решай это с нашим аудитором или попроси ее позвонить мне. Прошу тебя, оставь нас, нам надо кое-что обсудить с глазу на глаз.
Филиппа кивает и быстро собирает бумаги.
– Ты принесла то, о чем я просил? – спрашивает Густав.
– В пакете на кухне, – встав, отвечает Филиппа. – Ты уверен, что это правильно?
– Да, положись на меня, – говорит Густав и поворачивается к адвокату: – Прости, что тебе пришлось это все слушать.
Густав поднимается и идет к бару, достает два бокала для виски и открывает хрустальный графин. В нос бьет терпкий запах с легким ароматом дымка.
– Будешь?
– Для меня слишком рано, – говорит Матс, закидывая ногу на ногу.
– Понятно.
Густав наполняет бокал и делает большой глоток. У него не идет из головы тип в красном «ауди», которого видел кто-то из соседей. Это точно тот же мужик, который хотел напугать его вчера и о котором что-то лепетала Карро. И это уже не первый раз за последнее время, когда Асиф напоминал о себе. Но тут он зашел слишком далеко. Требование, стало быть, уже выдвинуто, хотя и не напрямую – «Семья» хочет получить назад свои деньги.
Густав делает еще глоток и садится в кресло рядом с Матсом.
– Столько мыслей крутится в голове. Извини, если я кажусь немного рассеянным.
Еще Густав не может отделаться от мысли о том, что следователи зачем-то приходили к Иде.
– Что мне делать? – спрашивает он и снова отпивает виски, приятно обжигающий горло.
– Как твой адвокат, я советую тебе сместить фокус с твоей персоны. Ты, вероятно, сейчас главный подозреваемый. Во всяком случае, статистически должен был бы им быть.