– Я никого не боюсь.
Стукнув кулаком по столу, Хенрик говорит:
– Перерыв. Допрос окончен.
Он выключает диктофон и открывает дверь.
– До дома доберетесь сами, – говорит он и захлопывает за собой дверь.
«Что это сейчас было?» – думает Густав. Никто не имеет права разговаривать с ним таким образом. Даже Киллер.
Губы болят и кровоточат, хотя их смазали какой-то похожей на вазелин мазью. Каролина осторожно ложится на жесткую больничную койку. Судмедэксперт осмотрел каждый участок ее тела, чтобы задокументировать травмы и собрать улики. Каролине стыдно. Она не хочет даже думать о том, что нашел врач и какое мнение у него сложилось о ней, когда он обнаружил все ее шрамы.
– Сочувствую, что вам пришлось через все это пройти.
Лея очень красивая, яркая. Ресницы от природы черные как уголь и густые, кожа того же оливкового оттенка, что у Густава. Каролина кажется себе рядом с ней прозрачным призраком.
– Почему я ничего не помню?
Каролина закрывает глаза, сдерживая слезы.
Она хочет рассказать о преследовавшем ее мужчине, но не решается. Что она скажет? По мнению Густава, у нее паранойя. Она совсем не хочет, чтобы полиция сочла ее сумасшедшей. Хотя это, возможно, и так. В последнее время она придумывала события, которых не происходило на самом деле, теряла лекарство, ключи, телефон. Не могла сосредоточиться и сомневалась, в здравом ли она уме. Но зачем Густав рассказал об этом полиции?
– Единственное, что приходит в голову… – говорит Каролина, но тут же обрывает себя.
– Вы должны рассказать нам абсолютно все.
– Моя свекровь и я… Простите, это звучит так банально, но мы правда никогда не ладили, и она бы, наверное, предпочла, чтобы меня не существовало и она могла бы командовать своим сыном. Она способна на что угодно. Летом она пыталась отравить Астрид, чтобы сделать мне больно.
Лея выглядит безразличной. Она знает что-то, о чем не рассказывает? Каролина начинает раскаиваться в сказанном. А вдруг Густав узнает, что она плохо говорила о его матери? Каролина вздрагивает.
– Когда вы в последний раз видели свою свекровь?
– Она часто приходит к нам. У нее есть свой ключ. Приходит и уходит, когда захочет, убирает, переставляет вещи, превращает мой дом в свой и постоянно критикует все, что я делаю.
– Что она говорит?
– Что я никчемная, плохая жена и мать.
Каролина подносит руку к щеке.
– В начале лета она ударила меня по лицу, и, честно говоря, я давно ожидала, что она выйдет из себя. Вы уверены, что это не она забрала девочек?
– Хасиба не выходила из своей квартиры между семью часами вечера в среду и половиной девятого утра в четверг. Это подтверждается записями камер наблюдения в подъезде.
«Разве это остановит эту ведьму?» – думает Каролина.
– Я хочу видеть сына.
– Как только медики закончат вскрытие.
Воспоминание о его крошечном тельце такое сильное. Как будто он часть ее самой. Как будто его сердце все еще бьется внутри нее.
– Почему вы стерли всю информацию в ватсапе вечером перед тем, как вас похитили?
– А я стерла?
Лея кивает.
– Я не помню… Простите.
– Ничего страшного, – Лея с выражением разочарования на лице смотрит в свой блокнот и убирает волосы за ухо. – Какие у вас отношения с Густавом? – мягко интересуется она.
– У нас все хорошо. Мы счастливы. Вы об этом спрашиваете?
– Вы ему изменяли?
– Что? Никогда. Я люблю его. Я… Я была беременна. Как вы вообще можете задавать такой вопрос?
– Простите, но мне приходится задавать и такие вопросы, которые могут показаться неудобными. Как вы думаете, а Густав вам изменял?
– Нет, – Каролина замирает. – Я ему доверяю.
– Правда? Из сообщений, которые вы писали из Франции этим летом, следует, что вы подозреваете, что у него кто-то есть.
– Разумеется, в семейной жизни бывают разные периоды, – говорит Каролина, избегая встречаться взглядом с Леей. – У всех такое бывает, а я себя плохо чувствовала тогда. Как только я приезжаю к родителям, все идет наперекосяк. Они очень плохо на меня влияют и внушают вещи, которые не соответствуют действительности.
– Ваши родители давно за вас беспокоятся. Они утверждают, что Густав плохо с вами обходился.
Каролина закатывает глаза.
– Мама обожает всех контролировать и всегда пыталась устроить мою судьбу. Когда появился Густав, она больше не могла командовать мною, и это ее травмирует. Единственное, чего она добивается, это чтобы я ушла от мужа, чтобы она снова могла мною помыкать.
– То есть вы хотите сказать, что ваша мать лжет?
– Мои родители всегда недолюбливали Густава, он не вписывается в их жизнь шведского высшего света, если вы понимаете, что я хочу сказать. Они убеждены, что Густав охотился за нашими деньгами и дворянским титулом.
– Тем не менее я должна задать этот вопрос, – говорит Лея, делает глубокий вдох, словно собираясь с силами. – Он вас бьет?
– Нет, – потупившись, отвечает Каролина. – Он бы никогда не сделал больно ни мне, ни детям. Густав самый прекрасный человек, которого я знаю.
Она поправляет один из катетеров на руке.
– Ваши шрамы…
– Я не хочу говорить о них.
– Почему?
– Потому что они не имеют отношения к делу.
Она вперяет в Лею сердитый взгляд. Каролине хочется, чтобы ее оставили в покое. Она больше не хочет отвечать на вопросы. Через пару секунд Лея поднимает глаза.
– У вас есть секреты от Густава?
– Простите, я хочу спать.
– Я понимаю. У меня всего несколько вопросов, на которые я должна получить ответ.
Каролина вздыхает.
– У вас есть секреты друг от друга?
– Не припоминаю ничего такого. Мы говорим обо всем на свете.
– Как я уже упомянула, мы изучили ваш телефон, чтобы понять, где вы были, и нашли несколько зашифрованных файлов. Что в них?
– Не знаю. Наверное, какой-то вирус.
– Вирус?
– Я не знаю.
Каролина не может рассказать правду. Пока рано.
– Мы нашли в вашем календаре несколько записей, которые не смогли истолковать. У вас назначено две встречи с Т. Т. Что это?
– Я не знаю, что это. Может быть, кто-то взял мой мобильник и добавил их туда.
Воздух в комнате накаляется.
– Окей, – разочарованно говорит Лея и встает. – Я вас оставлю, но если вы передумаете и захотите рассказать правду, можете мне позвонить.
Лея достает из сумки прозрачный пластиковый пакет и протягивает его Каролине.
– Ваш смартфон.
– Спасибо.
Каролина осторожно берет пакет.
– Если вы хотите, чтобы ваши дочери нашлись, вы должны начать говорить, – подытоживает Лея, идя к двери.
Каролина сжимает телефон в руке и закрывает глаза. И только когда Лея выходит из комнаты, Каролину начинает трясти.
Матрас жесткий, у Каролины болит поясница, и она пытается лечь на бок и взбить тощую больничную подушку, на сколько это возможно.
Она хотела бы рассказать о стольких вещах, но не решается.
Малейший неверный шаг может оказаться критическим. Неприятно, что полиция копалась в ее мобильном. Где еще они рылись?
Добавляя «Т. Т.», она могла бы догадаться, что это приведет к проблемам. Каролина обычно не записывает встречи в телефоне, но в последнее время приходилось делать это, чтобы не забыть.
Когда она включает мобильный, свет экрана слепит глаза. Сначала она видит фото девочек после купания в бассейне во Франции. Каролина как будто наяву слышит, как они заходятся от смеха, резвясь в воде с дедушкой.
А вдруг я больше никогда их не увижу, думает Каролина, и в груди что-то сжимается.
Чтобы сложить мозаику, надо начать с правильного конца и изучить историю в смартфоне.
Страх вспомнить все силен, но Каролина должна. Ради девочек.
Врач Анн-Софи объяснила ей, что память может возвращаться в виде ярких флешбеков и это может причинять боль. «Как подготовиться к такому?» – думает Каролина. Она просматривает историю звонков – она действительно звонила маме в среду вечером до похищения. Так необычно. И зачем она назначила встречу с Идой вместо визита к акушерке?
Помимо пропущенных звонков ото всех, кто за нее переживал, Каролина получила тысячи сообщений от знакомых и от людей, о которых она и не догадывалась, что они знакомы.
Закодированные файлы оказались на месте. Каролина задумалась, не удалить ли их, но полиция ведь наверняка их скопировала. Скорее уж, нужно придумать объяснение для следователей раньше, чем их эксперты справятся с кодом.
Каролина открывает браузер. Во всех новостях написано, что она нашлась. Несколько газет опубликовали фото ее родителей и Густава, тайком сделанные в больнице. Каролина быстро скролит ниже, она не хочет узнать, что люди видели ее в таком состоянии. Несколько сайтов упоминают о ее диабете. Какое им до этого дело? Она с трудом набралась смелости рассказать о своей болезни Густаву, когда они познакомились, а теперь об этом известно всем.
Собственно говоря, Каролине не хочется вникать в то, что журналисты раскопали о ней и о Густаве. Но все же она собирает волю в кулак и продолжает гуглить свое имя. Читает статью за статьей. В них описывают случившееся, и чем дальше Каролина погружается в эту историю, тем сюрреалистичнее и ужаснее она кажется.
Об их исчезновении пишут даже в других странах. Фотографии Астрид и Вильмы смотрят на Каролину со всех первых страниц. Заголовки кричат: «ПРОПАВШИЕ ДЕВОЧКИ». Снимки взяты из ее «Инстаграма». Каролина проводит рукой по экрану. Фото их дома чередуются с теориями о произошедшем. Сеть педофилов, торговля людьми, требование выкупа. Полицейские отчеты, в которых, в сущности, ничего толком не говорится.
Оторваться от чтения невозможно, а надо бы. Каролина читает статьи и заметки, которые анализируют ее и рассуждают о том, хорошая ли она мать. «Идиоты», – думает она.
Известный режиссер рассказывает, что при первой же встрече понял, что Каролина – лучшая из известных ему актрис, что в ней кроется уникальная ранимость.