У него дрожат ноги, и Наташа бросает на него раздраженный взгляд.
– Я поговорю на кухне, – говорит она, показывая на свой звонящий телефон.
– В тот день, когда нас похитили, ты забыл свой мобильный дома?
Густав впивается взглядом в Карро.
– Что ты сказала?
– Ты забыл мобильный, когда уезжал в Копенгаген?
– Что у тебя с головой?
– Прости, – бормочет она раздражающе тихо и сосет прядь волос. – Единственное, что я помню, это звонок телефона, и точно не моего.
– Ты ответила? – спрашивает Густав, пытаясь казаться равнодушным.
Должно быть, она говорит о его втором мобильнике, о том, который исчез. Видимо, она его нашла. Ч-ч-черт!
– Я не помню.
– Мы же говорили с тобой в тот вечер. Как бы я мог позвонить, если бы забыл телефон дома?
– Прости, – говорит она и теперь наматывает прядь волос на палец.
– Карина Бергфельдт хочет показать ваше интервью в эту пятницу, – говорит Наташа с гордостью. – Запись послезавтра. Она лично мне позвонила. Это хорошо.
Наташа улыбается. Еще бы, это целиком ее заслуга. Густав признает это, но улыбка все равно кажется ему неуместной.
– Мы должны дать это интервью, – говорит он, повернувшись к Карро. – Это разлетится по всему миру.
– Нет, – отрезает Каролина и встает с дивана.
– Надо выступить. Чем больше людей будет участвовать в поисках… – начинает Густав и делает глубокий вдох. – Мы должны изложить нашу версию.
– Это какую?
– Что мы невиновны.
– Это произведет обратный эффект. Вся страна и так уже знает, что наши девочки пропали. Ни о чем другом не пишут. И что толку, что мы усядемся рядом с Кариной все такие загримированные и будем рыдать, как родители Мэдлин Макканн[5]? Я не могу. Еще больше людей начнет думать, что мы стоим за похищением. Что мы убили своих детей.
Каролина дрожит, такое впечатление, что у нее вот-вот случится истерика.
– Успокойся. Мы можем обсудить это потом.
– Прости, – всхлипывает она и выбегает из гостиной.
– Сорри, – говорит Густав Наташе. – Передай Карине, что мы будем участвовать. Я поговорю с Карро.
– Реально? – удивленно смотрит на него Наташа. – Она может повести себя непредсказуемо.
– Нам нужен шанс показать, что мы хорошие люди. Вспомни, она же актриса, и с правильным режиссером… Короче, мы приедем.
– Ты вообще начисто лишен интуиции? Будь добр, перестань вести себя так, будто ты непобедим. Вариант с Кариной не сработает. Каролина совершенно расклеилась и не сможет ни в чем участвовать.
– Но недавно ты считала это хорошей идеей…
Уголком глаза Густав замечает, что Карро надевает туфли и берет сумку. Он встает и выходит в холл.
– Ты куда?
– На улицу.
– В смысле на улицу?
– Я пойду искать моих девочек.
– Прекрати. Не будет никакой пользы от того, что ты будешь бегать по улицам и звать их. Мы должны думать шире.
– Ну да, и до сих пор это прекрасно срабатывало. Я должна делать что-то конкретное, а вы сидите тут и разрабатывайте план медиакампании, как будто это запуск на рынок новой игры. Ты же знаешь, что, если мы с тобой появимся в СМИ, это только подогреет слухи о нашей причастности к похищению.
Если бы не Наташа, Густав заставил бы Карро осознать, что она перешла границу.
– Ты нездорова. Ты это понимаешь? В этом дерьме мы оказались из-за тебя.
Густав бьет рукой по стене за спиной у Карро, так что дрожат картинки и лампы и прочая ерунда, на развешивание которой Карро убила чертову уйму времени.
– Что ты имеешь в виду?
Лицо Каролины заливает краска.
– Если бы ты включила сигнализацию и заботилась о наших детях, мы бы никогда не оказались в этой ситуации.
– Как ты можешь такое говорить?..
– Если ты не успокоишься, я позвоню в полицию.
– Ха, и что ты им скажешь? Что они должны запереть меня? Можешь тогда заодно рассказать, где ты был, когда нас похитили.
– Я был на работе, и им это прекрасно известно.
– Это я уже слышала.
Карро хлопает дверью, так что стекла звенят.
Густав делает несколько глубоких вдохов-выдохов и только после этого возвращается в гостиную к Наташе.
– Прекрасно, – говорит она, откидываясь на спинку дивана. – Мне ведь не надо напоминать тебе, насколько важно, чтобы мы выступали единым фронтом?
Она стоит на лестнице, пытаясь отойти от шока. Ее трясет, и того гляди начнется приступ. Каролина хочет вернуться и извиниться, взять свои слова назад, но сначала надо собраться с силами. Иначе будет только хуже, а Густав потом ей отомстит, она это знает.
Что он подумает о ней? Он ведь нужен ей. Они должны держаться вместе, чтобы найти Астрид и Вильму.
Наташа, наверное, решила, что Каролина совершенно слетела с катушек. Люди вообще склонны думать, что она сошла с ума и виновна в исчезновении девочек.
По другую сторону забора слышны голоса репортеров, которые только и ждут, что кто-то из них оступится. Никто не должен видеть ее в таком состоянии. А вдруг журналисты слышали, как они с Густавом ругались?
Каролина быстро огибает дом и скрывается в раздевалке у бассейна.
Купальники девочек в бабочках и с рюшами валяются на полу. Как будто Астрид и Вильма только что искупались и бросили их там.
Каролина собирает вещи и аккуратно развешивает их на крючках возле двери, где висят полотенца.
С каждой минутой вероятность найти девочек уменьшается. Может быть, Каролина действительно виновата в том, что они исчезли? Густав прав, надо было включить сигнализацию. Почему же она этого не сделала?
Ее взгляд падает на пледы, сложенные на одном из стульев у стены. Они были специально заказаны к десятилетию свадьбы в июне. Каролина проводит пальцем по вышитым эмблемам, и в голове у нее звучит полная любви речь, которую Густав произнес в ее честь и от которой все двести гостей прослезились и почувствовали зависть. Каролина помнит эту речь наизусть.
Каролина долго боролась за то, чтобы вернуть ту любовь, которую Густав демонстрировал в первое время после знакомства. Иногда ей казалось, что она просто хочет все бросить. Исчезнуть. Но она не решилась, да и куда ей идти? Каролине хочется оказаться в объятиях Густава, услышать, что он любит ее. Она ненавидит себя за свою слабость.
Каролина ложится на один из лежаков и накрывается пледом. Смотрит на белые балки на потолке и чувствует себя взаперти.
Она изолирована от окружающего мира и ужасно одинока. Нет никого, кому можно позвонить и поговорить. Ни один из их двухсот гостей ее бы не понял. Это означало бы выставить их с Густавом на всеобщее обозрение, а Каролина не рискнет обнаружить перед кем бы то ни было свои и Густава слабости.
Ей слишком стыдно.
Иногда она сдавалась и звонила маме. Но редко. Вообще-то, мама – последний человек, перед которым Каролине хотелось бы признавать свои неудачи и поражения, но другого нет. Кроме разве что Иды, но и она бы ни за что не поняла ее.
По мнению Густава, Каролина не может никому доверять и нет никого, кому она была бы небезразлична. С тех пор как она переехала в Мальмё, ее одиночество только росло и росло.
«Лучше быть одной, чем вместе с кем попало» – так она обычно уговаривает себя, но в принципе проблема в том, что Каролина неспособна никого подпустить слишком близко и сохранить видимость благополучия. Это отнимает слишком много сил.
Людям она кажется общительной, ее часто приглашают на приемы и разные мероприятия. Главным образом для того, чтобы заполнить культурную нишу, или потому, что хотят, чтобы она купила их продукцию и запостила фотографии с их логотипом.
Каролина пытается выпрямить шею, чтобы стало легче дышать.
Счастье Густава сводится к стремлению к идеальной жизни, и Каролина – всего лишь деталь в этой мозаике. Стройная красивая блондинка, которую легко можно поменять на другую такую же. Как могла она так унизить себя?
Что за черные мысли. Надо купить новые лекарства и подумать, кому позвонить.
Густав одержим идеей, что он должен иметь и использовать только «правильные» вещи, бренды, людей и быть лучшим во всем. В начале отношений с Каролиной он обращался с ней, как с принцессой. Несколько лет спустя он попросил ее бросить работу, стать менее заметной, менее яркой, хорошей мамой, хозяйкой дома, женой… Густав часто жаловался: на то, что с ней скучно, что из их отношений ушла искра, что Каролина уничтожила их. Она пыталась поступать правильно, но выходило только хуже. Она действительно верила в эту сказку, она все вложила в то, чтобы про них можно было сказать «и с тех пор они жили счастливо».
Должно быть, Каролина задремала, и теперь ее будит звук автомобиля, проезжающего через ворота. Реальность постепенно возвращается, и Каролине хочется остаться в своих мечтах. Она щиплет себя за щеки и сосредотачивается, прежде чем встать и пойти обратно в дом.
– Густав? – зовет она в дверях.
Тишина. Его кошелька и ключей нет на месте. Каролина идет на кухню и звонит Густаву – ей нужно понять, какое у него настроение, чтобы успокоить нервы, но он не отвечает.
Вдруг она замечает, что ей пришло сообщение от свекрови. Чтобы открыть его, Каролине приходится собраться с силами, но от злобных комментариев это все равно не защитит.
«Что ты наделала?»
Как она смеет такое писать? За эти годы Хасиба много раз пыталась избавиться от Каролины и не сдастся, пока не заполучит сына и внучек в свое полное распоряжение. Отношения стали портиться с того дня, когда Каролина во второй раз возвращалась из роддома. Хасиба без предупреждения явилась к ним домой и взяла из рук Каролины Вильму. Никаких вопросов о самочувствии после болезненных родов, во время которых пришлось прибегнуть к кесареву сечению. А когда у Каролины так и не появилось молока, свекровь застыдила ее злобными комментариями о том, что та никуда не годная мать. Густав считал, что Каролина преувеличивает и что она должна испытывать благодарность, ведь у Вильмы есть бабушка, которая готова приехать в любой момент, если Каролина плохо себя чувствует. В конце концов Каролина потеряла радость жизни и перешла на антидепрессанты.