– Как ты себя чувствуешь?
– Все задают мне этот вопрос, а я не знаю, что ответить.
– Прости, глупо с моей стороны.
– Я не имела этого в виду, прости. Спасибо, что беспокоишься.
Каролина смотрит на подругу, на которой надеты шелковые брюки и подходящая рубашка. Ярко и броско. Каролина всегда удивлялась своеобразному стилю Иды, но ей нравится, что рядом с ней есть кто-то, кто осмеливается одеваться таким образом.
– Я принесла суши.
– Спасибо, но я не голодна.
– Карро, ты должна попытаться что-нибудь съесть. Ты совсем исхудала, – говорит Ида и выкладывает пластиковые контейнеры на стол, заваленный пришедшей сегодня почтой.
Каролина быстро сгребает конверты. Заметив, что один из них из налоговой, она поспешно запихивает его в верхний ящик в надежде, что Ида не успела заметить отправителя. В ящике она обнаруживает еще несколько таких же конвертов и письмо из копенгагенского ресторана. Подумав пару секунд, Каролина вскрывает его и обнаруживает, что это повторный счет за кейтеринговые услуги на десятилетии свадьбы в июне. Почему Густав не оплатил счета? Каролину посещает неприятное чувство, напоминающее дежавю. Пошатнувшись, она хватается за стол.
– Что с тобой?
– Не знаю, немного голова кружится.
– Ты приняла лекарства? – спрашивает Ида, наливая апельсиновый сок в большой стакан.
– Да, – лжет Каролина и открывает еще один конверт, письмо из налоговой.
Овердрафт по кредитной карте на двести тысяч крон тоже не оплачен.
– Что это? – интересуется Ида, доставая из пакета палочки и соевый соус.
– Так, ничего, – говорит Каролина и украдкой продолжает просматривать содержимое ящика.
Еще конверты. Напоминания об оплате. Каролина хватается за сердце. Сколько их здесь!
– Да скажи же, наконец, что там у тебя.
Ида подходит к Каролине, но та быстро прикрывает конверты рисунком, сделанным Астрид, который тоже лежит в ящике.
– Не знаю, – говорит она и резко задвигает ящик. – Я просто неважно себя чувствую. Полиция, похоже, топчется на месте, ни один след никуда не привел. Я чувствую сильнейшую апатию, не знаю, с чего мне начать. Так ужасно ничего не помнить. Мне кажется, что это я виновата в том, что девочек не могут найти.
– Думаю, тебе надо подзарядиться энергией. Я сделаю чай, а потом мы пойдем и посидим на солнце.
– Я сейчас вернусь, только умоюсь, – говорит Каролина и идет наверх, в кабинет, но обнаруживает, что ее компьютера там нет.
Должно быть, он все еще в полиции.
– Черт, – бормочет Каролина.
Однако у нее появляется ощущение, что какая-то часть воспоминаний потихоньку возвращается. Беспокойство кажется знакомым. Надо расставить точки над ё, хотя Каролина знает точно, в чем дело.
– Ты где, Карро? – кричит Ида из кухни.
Каролина не могла никому рассказать об их финансовом положении, поскольку это все равно что признать, что они с Густавом неудачники. Но вся их жизнь до нынешних событий строилась на картинке счастья.
Каролина возвращается на кухню, выливает приготовленный Идой чай, достает бутылку вина и наливает его в чашку.
– Будешь?
– Нет, спасибо, – отвечает Ида, удивленно глядя на Каролину. – Ты правда собираешься пить вино?
– Только Густаву не говори.
– Само собой. А где он, кстати?
– Не знаю, – пожимает плечами Каролина.
Они выходят на террасу, освещенную палящим солнцем. Всего через несколько секунд у них выступает пот.
– Почему меня тянет к людям, которые хотят манипулировать мною и контролировать меня? Ненормальное поведение моего брата и родителей должно было научить меня опасаться таких людей… Кажется, будто он имеет ко всему этому какое-то отношение.
– Кто? – щурится Ида.
– Педер.
– Но, Карро, твой брат мертв. О чем ты говоришь?
Каролина скользит взглядом по берегу и морю. Вино обжигает пустой желудок.
– Не знаю… Просто это кажется таким… знакомым. Но теперь и ты, конечно, считаешь, что я сумасшедшая.
– Нет. Скорее, ты веришь в привидения. Забудь это. Я могу представить себе, как много дерьма всплывает, когда случается нечто ужасное.
– Почему я хотела увидеться с тобой, Ида?
Это уже минимум третья попытка задать этот вопрос в надежде, что Ида вспомнит что-то новое, что-то, что она забыла рассказать раньше.
– Ты злилась и хотела увидеться, чтобы поговорить, но я не знаю о чем, – говорит Ида и кладет в рот суши. – Ты сказала, что нуждаешься во мне и что ты рада, что я твой друг. Типа того.
– У меня был расстроенный голос? – спрашивает Каролина, допивая вино.
Вокруг вьются осы, как раздражающие мысли.
– Скорее решительный. Будешь еще вино? Я бы не отказалась от пива, – говорит Ида и встает.
– С удовольствием, спасибо.
Других таких уверенных в себе и самостоятельных людей, как Ида, просто нет. Каролине хотелось бы иметь эти качества. На самом деле, если бы в ее жизни не было Густава, она вряд ли смогла бы ответить на вопрос, кто она. Она любит суши или ест их только ради Густава?
– Тебе тогда показалось, что что-то случилось?
– Да, – отвечает Ида, стоя против света. – Но я не знаю что.
– Я упоминала о телефонных звонках, о ком-то, кто мне звонил?
Ида качает головой.
– Ты правда совсем ничего не помнишь?
– Правда. Вообще ничего, – говорит Каролина и закрывает лицо руками. – Что мне делать? Я боюсь.
– Ты думаешь, в этом замешана «Семья»? Мне вспоминается тот кузен с вашего юбилея в июне.
– Не знаю. Эта мысль меня, разумеется, посещала, но с чего вдруг ему преследовать нас? Между нами и «Семьей» или братом Густава нет недосказанностей. Я думаю, они бы нас скорее защищали.
И все же Каролина помнит неприятное чувство, когда Асиф появился на празднике. Конечно, он из семьи Густава, но тем не менее. Люди же начали сплетничать.
Ида кладет руку ей на плечо.
– Ты боишься Густава?
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Не мог ли это быть он… Я не знаю, как мне это сказать, что ты не думаешь, что Густав мог хотеть вам зла?
– Ни за что, – возмущается Каролина. – Как только тебе такое в голову пришло?
Вот уж такого вопроса Каролина от Иды точно не ожидала.
– Прости, я не хотела… Ты знаешь, что я всегда рядом. Ты можешь поговорить со мной о чем угодно, и я смогу помочь тебе.
– Будет лучше, если ты пойдешь домой.
– Но…
– Что?
Каролина поднимается и берет пустую чашку.
– Карро, я знаю, что Густаву случалось вести себя по отношению к тебе жестоко. И я знаю, что об этом сложно говорить. Что бы ни случилось, в этом нет твоей вины. Слышишь?
– Прекрати.
Каролина пытается сдержать слезы, но это нелегко.
– Что бы он ни сказал, твоей вины ни в чем нет.
Ида крепко обнимает Каролину.
– Твоей вины ни в чем нет.
Тут Каролина начинает плакать. Она всхлипывает и задыхается. Вытирает глаза, бормочет «спасибо», жалея, что не может рассказать обо всем Иде. Но жизнь Каролины сводится к поддержанию видимости благополучия – и не только для того, чтобы хорошо выглядеть в чужих глазах, она и себе самой не хочет признаться в том, что все летит к черту.
Он уже в холле замечает, что что-то не так, хотя он отсутствовал недолго – пришлось по-быстрому смотаться в Копенгаген.
Несколькими часами ранее Густаву позвонила Филиппа и сказала, что без его ведома собралось правление компании. Когда он доехал, заседание уже завершилось и все разошлись. По словам Филиппы, речь шла о том, чтобы сместить Густава с поста председателя правления, но они не могут этого сделать, поскольку у него больше половины акций. По пути домой он по очереди обзвонил всех членов правления, но ни одна сволочь не ответила.
На кухне стоит Карро, склонившись над выдвинутым ящиком. Ее паника заразна, она напоминает Густаву обо всем, что пошло не так.
– Где ты был? – спрашивает Каролина, со стуком захлопывая ящик.
Она выглядит сущей развалиной – лицо мертвенно-бледное, щеки впалые. Ну, хотя бы сменила тот потрепанный наряд на облегающее голубое платье. Не помешало бы еще пару раз провести щеткой по волосам и накраситься.
– На работе.
– А почему не отвечал? Я звонила раз двадцать.
Густав развязывает галстук.
– Ну кто звонит двадцать раз, Карро? Ты что, не слышишь, как безумно это звучит? Кстати, ты, наверное, неправильно набирала номер, потому что у меня только один пропущенный звонок от тебя.
– Что? Но я же звонила…
– Что ты сказала? – вздыхает Густав и закатывает глаза.
– Ничего.
Она умолкает.
– Тебе надо сходить поговорить с психологом или с кем там говорят в таких случаях.
Каролина вытирает слезы на щеках.
– Зачем ты ездил на работу?
– Потому что кто-то должен зарабатывать деньги. Мир не остановился только из-за того, что наших дочерей похитили.
Наивность Карро просто-таки вымораживает.
– Ты что, не понимаешь, что мне стыдно, когда ты выкидываешь эти твои фортели, хлопаешь дверьми и занимаешься всякой чушью. Что подумает Наташа? Что я женат на сумасшедшей?
– Прости…
Густав подавляет желание продолжить в том же духе.
– Ты что, ела суши? – спрашивает он, бросив взгляд на белые пластиковые коробки.
– Ида забегала на пару минут и принесла с собой еды.
Какого черта ей здесь понадобилось, думает Густав, сжимая в карманах кулаки.
– Честно говоря, меня достали люди, бегающие по нашему дому, будто это проходной двор. Мой дом – моя единственная территория свободы. На нас сейчас обращено столько взглядов, только гостей нам еще и не хватало.
– Хорошо, я скажу ей, – говорит Каролина и проходит мимо Густава, даже не глядя на него.
Он хватает ее за руку, притягивает к себе и целует в сухие губы. От нее несет кислым вином.
– Чего хотела Ида?
– Узнать, как я себя чувствую, только и всего, – отвечает Каролина, безразлично пожимая худыми плечами.
– О чем вы говорили?