Габриэлла садится на пустой стул за Леиным столом.
– Я, собственно, хотела только сказать, что внутреннее расследование самоубийства Лукаса Бека прекращено. Ничто не указывает на пренебрежение кем-то из нас правилами безопасности.
– Прекрасно, – говорит Хенрик и скрещивает руки на груди.
Лукас Бек кажется ему его самой маленькой проблемой, которая в последние дни совершенно его не волновала, что также непохоже на него.
– И еще одно. Между тобой и Леей что-то есть?
Вопрос Габриэллы звучит настолько неожиданно, что Хенрик не успевает скрыть удивление.
– Что ты имеешь в виду?
– Если вы больше чем просто коллеги, вы должны мне об этом рассказать, – говорит Габриэлла, поправляя королеву Елизавету на столе Леи.
Хенрик засовывает в карман мобильный и натягивает свитшот, который лежал на стуле.
– Если это так, вы не можете работать вместе. Это может повлиять на ваши суждения. Могут быть приняты неверные решения и…
– Я знаю. Спасибо, Габриэлла. Между мной и Леей ничего нет. Я женат и…
– Да-да… Хорошо. Я тебе верю.
Габриэлла встает.
– Ты знаешь, что я очень рада, что ты перебрался к нам. Ты один из лучших в стране следователей, и я бы хотела, чтобы ты остался здесь, в моем отделе…
Он слышит, что в голосе Габриэллы есть что-то помимо лести.
– Но… Тебе надо поработать над своей злостью.
Он знает. Габриэлла говорит в точности как его жена.
– Я записала тебя на курсы с понедельника. «Управление гневом».
– Да перестань, я уже не знаю, на скольких таких я побывал. Это не…
– Хорошо. Значит, ты знаешь, о чем речь, и я надеюсь, что ты придешь на занятия. Я пришлю информацию на мейл.
– Но послушай…
– Ты послушай: следующий раз может стать последним. Ты должен разобраться с этим раз и навсегда до того, как совершишь что-то по-настоящему непоправимое. Пойдем к остальным, – говорит Габриэлла и распахивает дверь.
– Не могу. Мне надо в Стокгольм.
– Сейчас?
– Да, я скучаю по детям и еще должен уладить некоторые вопросы. Вернусь в понедельник.
– Окей. И больше ничего?
– Нет, это все.
Он избегает ее взгляда и решает не рассказывать о своем участии в утренних новостях по телевизору – она может этому воспрепятствовать. Хотя он не уполномочен официально освещать это дело в прессе, Хенрик согласился дать Эллен Тамм короткое интервью. Обычно он не высказывается о расследованиях, которые ведет, но он не хочет, чтобы жизни этих женщин умалялись. Насилие по отношению к женщинам, ведущее к их смерти, является серьезнейшей проблемой на пути к равноправию в обществе. Надо учиться предотвращать его и оказывать жертвам преступлений ту поддержку, в которой они нуждаются. Если бы Каролина решилась пойти в полицию, ничего из случившегося, может быть, не произошло бы.
Это катастрофическое поражение.
Когда Габриэлла закрывает за собой дверь, Хенрик продолжает сидеть еще какое-то время. В верхнем углу монитора своего компьютера он видит стикер, который кто-то наклеил перед его выходом на работу. На нем большими буквами написано: «КИЛЛЕР».
Хенрик рассматривает листок и думает, что от этого прозвища невозможно избавиться. Он думает о своем вспыльчивом темпераменте и дурацких курсах, на которые придется ходить, но еще и о своем инстинкте, которым он тоже известен, но который совершенно утратил во время последнего расследования. Лея все это время была права насчет Густава. В последнее время ее интуиция впечатляла Хенрика. Есть нечто особенное в ее взгляде, в поведении, в образе мыслей, в способе принятия решений и в том, как она действует.
Хенрик встает и срывает стикер. Подходит к компьютеру Леи и наклеивает листок на ее монитор. Сейчас ей это прозвище подходит больше.
На рабочем столе Леи лежат две папки, относительно содержания которых Хенрик не уверен. Он не помнит, просматривал ли кто-нибудь их – он или Лея. Он открывает одну, в ней лежит отчет о малозначительных показаниях одного постояльца отеля. Во второй – отчет о вскрытии эмбриона, найденного в башне, где держали Каролину. Хенрик просматривал его наспех, но сейчас, глядя на текст, он выхватывает взглядом два слова.
Монооксид углерода.
В крови эмбриона оказалось неожиданно высокое содержание монооксида углерода.
Угарный газ?
Хенрик в задумчивости возвращается на свое место, включает компьютер и открывает отчет об осмотре Каролины судмедэкспертом. Быстро пролистывая его, Хенрик отмечает, что некоторые из симптомов, которые наблюдались у Каролины, когда ее нашли, могли объясняться отравлением угарным газом.
В груди появляется неприятное чувство.
Может быть, кто-то пытался отравить Каролину? Или в багажник, где она лежала, поступали выхлопные газы автомобиля? «Что это может означать?» – думает Хенрик. Должна быть какая-то связь, но какая?
Он пролистывает снимки, относящиеся к делу, без цели и плана, просто открывает одну за другой. И вдруг видит фотографии вещей, найденных в утонувшей машине. Он увеличивает фото розовой тряпичной куклы так, что она закрывает почти весь экран, и с удивлением обнаруживает в отчете данные о том, что в ней обнаружились следы монооксида углерода. То же вещество присутствовало в обрывках пижам пропавших девочек.
Может быть, в моторе машины, упавшей с обрыва, была неисправность, из-за которой выхлопные газы попали в салон?
В отчете ничего подобного нет.
Если пазл складывается правильно, это указывает на то, что Каролина, кукла и пижамы подверглись воздействию угарного газа до того, как девочки оказались в том автомобиле.
Хенрик начинает сомневаться в пазле, который он складывает, и смотрит на список вариантов на доске с записями.
Через какое-то время он нетерпеливо набирает номер Сёльве из НЭКЦ. По словам Леи, тот на связи круглые сутки.
Похоже, он ночует на рабочем месте. После двух гудков он берет трубку.
– Привет, Сёльве, это Хенрик. Ты ведь собирался отправить финальный отчет о машинах, которые проходили по делу Каролины Юртхувуд-Йованович? Можешь что-то сказать уже сейчас?
– Да, подожди, посмотрю… В «порше» больше ничего интересного, кроме того, о чем мы уже вас проинформировали. С белым «лендровером» мы только что закончили, и в нем… Да, повышенное содержание в салоне в том числе монооксида углерода, и осмотр вентиляционной системы показывает, что в автомобиле присутствовало большое количество угарного газа.
– Который мог привести к отравлению?
– Выводы – это по твоей части. Погоди-ка, на выхлопной трубе найдены остатки скотча.
– Отпечатки пальцев есть?
– Да, два.
– Два?
– Один из них Каролины.
Хенрик слушает затаив дыхание.
– А второй?
– К сожалению, он недостаточно четкий.
Хенрик вздыхает.
– Белый «лендровер» не был в приоритете у экспертов, – извиняющимся тоном продолжает Сёльве.
– Я знаю, – говорит Хенрик и еще раз проклинает себя за то, что сосредоточился не на том и упустил важные детали, которые указывают на абсолютно иное развитие событий. Возможно, даже на другого преступника.
Это совершенно необъяснимо. Остатки скотча могут означать только одно. Либо кто-то заклеил выхлопную трубу автомобиля Каролины, либо это сделала она сама. Хотела ли Каролина покончить жизнь самоубийством, прихватив с собой девочек? Но другой отпечаток говорит о том, что там был кто-то еще. И этот кто-то успел остановить ее и потом запер в башне? Это звучит совершенно неправдоподобно. Неужели именно из-за этого в деле постоянно наблюдались нестыковки?
Хенрик прерывает размышления, услышав голос Сёльве в трубке:
– Алло! Ты еще там?
– А, да, прости, Сёльве. Спасибо за информацию. Это, вероятно, неважно, так что забудь. Хорошего вечера.
Хенрик завершает разговор и остается сидеть с телефоном в руке.
Что это все означает для Астрид и Вильмы?
Он пытается еще раз прокрутить в голове возможную последовательность событий. Если Каролина нашла тайный телефон Густава вечером 12 августа и поняла, что у ее мужа роман с ее лучшей подругой, ее жизнь, возможно, рухнула. От разочарования и гнева она захотела отомстить, и дети стали орудием мести. Или она решила, что смерть – это единственный выход, не видя другой возможности уйти от Густава.
Хенрик встает и обводит имя Каролины на доске. Констатирует, что, как ни крути, она центральный элемент драмы. Это ровно то, чего он опасался в самом начале. Не надо было сомневаться в собственной интуиции. Есть в Каролине что-то, что невозможно анализировать рационально.
Он заходит в «Инстаграм» и смотрит на последний пост Каролины.
– Что ты сделала? – шепчет он и замечает в углу что-то светлое и пушистое.
Хенрик увеличивает картинку и сразу же понимает, что на кровати лежит плюшевая игрушка. Должно быть, кролик Астрид, которого Густав упоминал на допросе. И утверждал, что тот пах выхлопным газом.
Хенрик увеличивает фото еще немного и видит длинные кроличьи уши.
Согласно отчету экспертов, никаких игрушек среди вещей в номере отеля не было.
Насколько известно, до приезда полицейских в номере побывали только Густав и Биргитта, которая и вызывала скорую и полицию. Именно Биргитта нашла свою дочь мертвой.
Должно быть, она забрала кролика с собой, поскольку Густав ни за что не упомянул бы его на допросе, если бы игрушку забрал он сам. Но зачем Биргитте плюшевый кролик? На память? Хенрик не верит. И зачем Каролина привезла кролика с собой в гостиницу?
Может быть, тот, кто похитил Каролину, на самом деле спасал девочек? От чего? От их собственной матери?
Наконец-то в работу включился прежний Хенрик – тот, кто видит систему там, где другие ничего не замечают. Тот, кто решается подумать над развитием событий, которое другим кажется невероятным.
Каролина могла попытаться убить себя и детей, но ей помешали. Если это правда, кто знает, на что еще она была способна? Может быть, Густав прав и она могла инсценировать собственную смерть и… «Не имеет смысла копать глубже», – думает Хенрик. Каролина мертва, а Густав, вероятно, надолго отправится в тюрьму. Что бы там ни произошло, оба понесли свое наказание.