— Я не могу помочь тебе, — хрипло ответил он, слегка касаясь моего запястья, на котором зияла рваная рана. — Моя магия больше не слушается.
— Это не имеет никакого значения, — проговорила я через силу, будто в горло кто-то воткнул кинжал. По щекам сами собой потекли слезы.
А потом Дэйн вдруг поднял голову, повернувшись лицом к восходу. Желтовато-оранжевые блики упали на белую кожу, и я увидела, как распахнулись его глаза.
Больше не серые. В них не плескалась дождливая ночь, не рассыпался горячий пепел, не блестел хрусталь. С каждой секундой они словно наливались багряной кровью. На таких знакомых и родных радужках вспыхивали алые точки, становясь все крупнее, норовя превратить ледяной взгляд ректора императорской академии во взгляд… мертвеца.
— Твои глаза, — сдавленно прошептала я, поднимая руку и касаясь кончиками пальцев маленьких морщинок в уголке века.
На этот раз холодная кожа почти обжигала.
Дэйн промолчал, переведя на меня многозначительный взгляд, в котором в одно мгновение проскользнуло так много.
— Все кончено, принцесса. У меня не хватит сил, чтобы сделать это самому… Время упущено, — прозвучали слова, разрезающие сердце на куски. — Леонар, а тем более Нимаэль, не смогут…
— О чем ты говоришь? — всхлипнув, перебила я. Хотя ответа мне слышать вовсе не хотелось.
— «Черный огонь мертвецов».
Три слова, сжигающие саму душу.
— Я не стану тебя убивать, — проговорила я, сдерживая всхлипы.
Отрывистый хриплый вздох, от которого по спине прокатились пронизывающие мурашки ужаса.
— Лариана, — проговорил он тихо, не сводя с меня полного тоски взгляда, — мое тело изменяется. Прямо сейчас. Но знаешь, чего я теперь боюсь больше всего на свете?
Не дожидаясь моего ответа, он сказал:
— Не смерти, — покачал головой. — Я уже почти мертв. Но я боюсь, что во мне останется хоть малейший отголосок разума. И где-то в глубине души я буду смотреть в твои глаза и помнить. Вспоминать то, чего у меня больше никогда не будет. А что, если моя новая сущность захочет причинить тебе вред? Что, если причинит? Разве та крохотная часть меня, что останется нетронутой в разуме мертвеца, сможет выдержать мысль, что я убил ту, кого любил больше жизни?
Влажные дорожки на щеках превратились в холодные, размазанные лужи. Проклятая тушь щипала глаза, но я не могла остановиться.
А потом Дэйн внезапно улыбнулся, подняв руку и стирая мокрые следы, вглядываясь куда-то глубоко в меня.
— Чего ты улыбаешься? — спросила я, совсем теряясь от его взгляда, который на крохотное мгновение стал таким же теплым, как прежде.
— Выходит, там, в колодце много лет назад я все же видел твои глаза…
Я не успела ответить. В следующий миг он внезапно согнулся пополам, резко отталкивая меня, и из его широкой груди вырвался хриплый стон.
Облако Тьмы взметнулось, словно из-под земли, проникая в мужское тело сквозь кожу. Дэйн стиснул зубы, падая на колени, закрывая лицо ладонью. А потом поднял голову, взглянув на меня абсолютно незнакомым багряным взглядом, только и сумев бросить:
— Сделай это сейчас, потому что совсем скоро у тебя уже не будет времени, принцесса…
Я закрыла рот рукой, давясь в едва сдерживаемом крике. И в голове волнами отчаяния бились мысли:
«Я не смогу убить этого мужчину, будь он даже самим отцом Тьмы…»
«Я не смогу прожить без этого человека ни мгновения…»
«Мне не нужен мир, в котором будет серый дождь, но не будет его серых глаз. В котором каждую ночь в темноте будет светить сумеречная луна, но никогда я не увижу его волос того же оттенка…»
Мне ничего уже не будет нужно.
А время и вправду утекало, точно сквозь пальцы. Я видела, как сгущается Тьма, чувствовала, как ветер приобретает оттенок пепла, незримо раскручиваясь по спирали вокруг Дэйна.
Никогда прежде мне не доводилось наблюдать, как живой человек превращается в умертвие. Да и вряд ли это видел хоть кто-нибудь из ныне живущих. Но прямо сейчас становилось очевидно: именно это происходило с ректором императорской академии.
С единственным мужчиной, которого я когда-либо любила.
И с каждой секундой, что он находился под властью черного колдовства, убивающего тело и извращающего разум, во мне тоже словно что-то умирало.
Я была уверена, что высший некромант не станет простым зомби. Слишком много Тьмы было вокруг. Слишком опасными материями он умел управлять. А значит, вот-вот в паре шагов впереди проснется высшая нежить.
Злая, жестокая, полная нечеловеческого голода и ярости.
Кто именно? Дух, призрак, драугр, упивец, гуль, упырь? Или какая-то более страшная тварь, о которой я даже не слышала?
Насколько сильно сохранится в Дэйне разум? Достаточно для того, чтобы ему можно было оставить мертвое подобие жизни в память о том, кем он был прежде?
Я в этом сильно сомневалась.
Кроме того, такой исход событий меня совершенно не устраивал, а значит, не стоило терять время.
В какой-то миг слезы просохли на моих щеках. Это оказалось так просто, когда решение уже принято. Чувства будто застывают, покрываясь коркой льда. Ровно до того момента, как ты не сделаешь то, что должен.
В голове сами собой всплыли слова. Из того старого дневника с красивой девичьей обложкой, который никогда не представишь сборником самых жестоких заклятий, выведенных рукой черной богини.
Я вспомнила заклинание Тиамант.
Губы беззвучно шевелились, быстро и четко произнося буквы древнего языка. Сил почти совсем не осталось, а в венах явно было недостаточно крови, чтобы поддерживать здравость рассудка. Да и вообще, по моим расчетам, я давно должна была потерять сознание, переходя за грань.
Но в этом мире было то, что держало крепче любого заклятия. И теперь, когда я произносила раз за разом ступени тринадцатого уровня, по опустевшим артериям будто заструилась магия. И на этот раз я использовала именно тот порядок, в каком этапы колдовства описала Эделина.
Создание разумной нежити.
Я не знала, что выйдет в итоге. Но знала лишь, что готова отдать последние капли собственной жизни, чтобы все вышло именно так, как нужно.
Шесть звеньев вспыхнули в памяти, словно я читала их вчера. Шесть шагов, которые разделили мою жизнь пополам.
«Лишение живого объекта воли».
Слова я произносила быстро, но четко. Время не играло мне на руку. Губы больше не дрожали, руки сами собой сложились в усиливающий магию символ.
Сбоку кто-то испуганно вскрикнул, но мне до этого не было дела.
Как только завершился первый этап, Тьма вокруг Дэйна всколыхнулась, словно дернулось огромное сумеречное покрывало. От напряжения послышался легкий звон в ушах, когда нити магии послушно вошли в кончики моих пальцев. Будто я читала не заклятие уровня проклятых богов, а детскую считалочку.
«Активация сумеречного плетения».
Дыхание перехватило, магия проникла в легкие, заставляя задыхаться, оставляя на языке привкус тлена. Серый ветер вокруг Дэйна превратился в маленький смерч.
Теперь мне отчетливо что-то кричали. Но я не отвлекалась. Казалось, если кто-то попробует мне помешать, я придушу его голыми руками.
«Связывание анарель объекта с конструкцией будущей нежити».
Нити Тьмы прошли в вены. Отчетливо, словно я видела, как это происходит, магия заструилась во мне, занимая место исчезнувшей крови. Будто теперь, когда Даллар почти лишил меня жизни, все стало гораздо проще. Колдовство потекло по артериям, проникая сквозь мышцы, кости, сердце. Изменяя что-то внутри, но беспрекословно исполняя волю.
Никогда еще заклинания не давались так легко.
Осталось три этапа. Совсем немного.
«Сохранение разума объекта после перерождения».
«Стабилизация внешности».
«Возвращение воли нежити».
В каждое из этих звеньев я вкладывала душу. И как только прозвучало последнее слово, вихрь сумеречной магии взметнулся вокруг Дэйна, поднимая его в воздух.
Все.
Я упала на колени, бессмысленно глядя перед собой. Без страха и сожаления. Сил больше не осталось. Боль сковала каждую клетку тела.
Кажется, на последнем слове заклинания мое сердце остановилось. Я погибала или уже погибла, но мне не нужно было спасение. Нужно было только видеть его.
И глаза не закрывались. Тьма в венах удерживала меня на грани. Не об этом ли говорил Дэйн, упоминая, что некроманты способны жить дольше обычных людей?
Сердце снова медленно ударилось о клетку груди. Раз, потом другой.
В это время спина ректора выпрямилась, а позади всколыхнулся плащ, сотканный из самой Тьмы. Белые волосы сверкнули холодной сталью, терзаемые черным ветром. Кожа приобрела цвет светлого гранита.
Взошло солнце. Янтарные лучи осветили золотом все поле, прогоняя остатки заклятия. Ветер медленно затихал, оставляя вокруг полог напряженной тишины.
Дэйн распахнул руки в стороны, а потом внезапно открыл глаза, посмотрев прямо на меня. Радужки вспыхнули цветом рубиновой крови.
Но всего на миг, хвала богам, потому что уже через секунду цвет вновь потемнел. Впрочем, так и не став прежним…
А потом ректор императорской академии медленно опустился на землю, все так же не сводя с меня тяжелого горящего взгляда. Вокруг него медленно растеклось и исчезло облако морозного мрака.
— Зачем ты это сделала? — прошептал он тихим голосом, от которого по спине прокатилась волна мурашек, а трава вокруг покрылась легкой изморозью.
Нас разделяло каких-нибудь несколько метров, но даже сквозь это бесконечное расстояние его шепот стелился, точно могильный туман, проникая в саму душу.
А мне хотелось плакать от того, что я все же вижу его. Почти такого же, как прежде. Почти совсем не изменившегося. Но слез не было.
— Я не могла иначе, — шевельнулись губы. Говорить вслух я уже не могла.
Где-то сбоку раздался знакомый голос, вроде бы принадлежавший ошарашенному Леонару.
— Отец Тьмы, — хрипло произнес он, — это же высший лич…
Кто-то закричал.
Но мы с Дэйном не двигались, продолжая смотреть только друг на друга. Словно от этой ниточки, соединяющей наши взгляды, зависела жизнь.