«Я это и имела в виду. Щит не фонит?» – на всякий случай уточнила я, мимолетно припомнив отвратительную тошноту и гадостный привкус во рту, которые до сих пор напоминали об экспериментах Лина по окончательному закрытию моей ауры. Когда он работал, у меня было мерзкое впечатление, что мне ненадолго перекрыли кислород и накинули на горло тесную удавку, после чего смачно двинули под дых и для полного комплекта шарахнули дубиной по затылку. Не знаю уж, что он там намудрил, но ощущения были из разряда «хуже некуда». И сохранялись (как и обещал шейри) в течение получаса, по истечении которых мне, если честно, уже не так сильно хотелось лезть в эту дурацкую Пирамиду. Слава богу, что потом меня отпустило, а то не знаю, как бы сейчас смогла ходить.
Лин с сочувствием на меня посмотрел и тихонько вздохнул.
«Нет. Со щитом все в порядке. Но учти – работать он будет всего пару часов: заклятия такого плана крайне нестабильны, иначе я бы повесил его на тебя с самого начала».
«А мне больше и не надо, – успокаивающе кивнула я. – За два часа мы разберем этот храм по кирпичику».
«Тогда… тронулись?» – с сомнением посмотрел на нас неузнаваемый шейри.
Я глубоко вздохнула и решительно тряхнула головой.
«Да, Лин. Работаем».
Переглянувшись в последний раз и ободряюще хлопнув по плечу остающегося на стреме Дея, мы разделились: Мейр и Эррей незаметными тенями скользнули в ночь, огибая молчаливую Пирамиду с боков, Лин бесшумной тенью ушел сразу за ними, а я, проверив свою немудреную экипировку, гордо выпрямилась и спокойным шагом двинулась к центральному входу. Прямо по погруженной в темноту площади. Нахально не скрываясь и сверкая во всех диапазонах своей вызывающе красной «меткой».
Наглость, конечно, с моей стороны несусветная – открыто соваться к некромантам в их логово, но Лин сказал, что эту «метку» нельзя сорвать без того, чтобы не всполошить всю округу. Поэтому я совсем не пряталась. И поэтому же не сомневалась в том, что до главного алтаря мне никто не помешает добраться живой.
Конечно, зачем мешать, если я сама покорной овцой явилась на заклание? К тому же никого иного в святая святых храма просто не пропустят, а мне до зарезу надо туда попасть. И кровь из носу надо заложить под него свой заряд. Так что игра стоила свеч. И мне совсем не было страшно: с таким-то прикрытием…
Невольно вспомнив последние минуты перед уходом из трактира, я мысленно усмехнулась: как и следовало ожидать, Родан надолго оторопел, получив от Лина всю доступную информацию на мой счет. В том числе о моем настоящем прошлом. О моем прежнем мире. О моих привычках, правилах и о том, кем я была раньше. Я дала ему время на обдумывание, это правда. Но не очень много – всего пол-оборота, за время которых Хас едва успел отойти от шока и осознать то, что прежде было ему непонятным. И сделала это для того, чтобы он знал, под чью руку решил идти. Я хотела, чтобы никаких недоговоренностей между нами не осталось. Как не было их между мной и остальными Фантомами, которым я позволяла почти все на свете, кроме одного – принимать за меня решения. Мне было нужно, чтобы он это хорошо понимал. И нужно, чтобы до него дошло, что я – совсем не та женщина, которая требует к себе повышенного внимания. Вернее, нет, немного не так: я требую многого – это правда. Но отнюдь не того, во что он так искренне верил раньше. Мне не нужно от него почитание. Не нужно преклонение, восхищение или признание моих достоинств. Мне нужна только верность, поддержка, опора. И четкое понимание того, ради чего он это делает.
Возможно, Лин был слишком резок, когда просвещал Хаса по этому поводу. Возможно, не стоило делать это так быстро. Но у меня не осталось другого выхода: Родан должен был понять все… или уйти насовсем. Хотя, конечно, второй вариант меня устраивал меньше всего.
Признаться, возвращаясь в комнату, я слегка нервничала. Но, как ни странно, мои опасения оказались напрасными: Родан, искренне опешивший от огромного вороха информации, которая стала для него настоящим откровением, встретил меня хоть и настороженно, но отнюдь не враждебно. И не стал с ходу обвинять во всех смертных грехах, намекая на то, что я слишком долго пробыла в Тени и слишком уж тесно связала себя со старшим демоном, об истинных способностях которого пораженный Хас узнал только сегодня.
Я смотрела на его обескураженное лицо довольно долго, с беспокойством ожидая ответа. Я намеренно дала ему узнать обо всем. И намеренно позволила Лину рассказать о том, о чем на Во-Алларе никто, кроме моих парней, не имел никакого понятия. Я хотела, чтобы он это знал. И хотела, чтобы между нами больше не возникало никаких недоговоренностей. Пусть даже это и отвратило бы его от меня навсегда.
– Это – правда? – только и спросил Родан, когда молчание стало откровенно тяготить. Я вместо ответа настороженно кивнула. После чего он подумал, как-то по-особенному вздохнул и невесело усмехнулся. – Надо же… а я все понять не мог, почему ты такая необычная.
– И что ты теперь скажешь, Хас? Не передумал еще?
На что он вдруг дерзко усмехнулся и ответил моими же словами:
– Не дождешься…
Ну разве не стервец?
Но теперь я вспоминала об этом с редкой теплотой и с радостным осознанием того, что у Фантомов действительно появился еще один брат, от которого не нужно ничего скрывать. Брат, которому можно безоговорочно верить. И который поклялся мне больше не сомневаться… ни в чем. А после этого так же клятвенно пообещал, что и я могу на него полностью положиться.
Подходя к храму, я затаенно улыбнулась: все-таки повезло мне с ними. Что ни говори, а невероятно повезло. Ни у кого, наверное, нет таких славных лихачей, за каждого из которых я готова пойти на любое безумство. И каждый из которых готов сделать для меня то же самое. Потрясающие они парни. Просто потрясающие. Никогда мне не везло с противоположным полом, никогда раньше я не знала, что такое бывает. Но сейчас – поди же ты: я добровольно топаю в логово некромантов и спокойно улыбаюсь, откуда-то точно зная, что выйду оттуда живой и невредимой. Наверно, если у них вовсю развивался «синдром молодых братьев», то у меня теперь прогрессирует «синдром молодой сестры»?
Сделав еще один глубокий вдох, я внимательно изучила зияющий неприятной темнотой вход, кокетливо обрамленный высокими колоннами. Придирчиво оглядела далекую дверь, по достоинству оценила мрачноватую красоту черных стен. Бестрепетно всмотрелась в убегающий в никуда коридор, подметила далеко впереди тускло светящиеся огоньки зажженных факелов, заманчиво мерцающие и словно бы приглашающие войти…
А потом хмыкнула и решительно шагнула внутрь.
В коридоре было неуютно. Стоящие по обе стороны от единственного прохода колонны откровенно угнетали. Света почти не было – в такое время суток прихожане редко радуют храм своим присутствием, поэтому закрепленные на стенах факелы не горели. И только далеко впереди маячило несколько светлых точек, молчаливо обещающих, что скоро эта неприятная темень закончится.
Шагов через пятьдесят, сделать которые мне абсолютно никто не помешал, коридор, внезапно пошедший под уклон, действительно закончился, открывшись в большом пирамидальном зале. Разумеется, зал был пуст и погружен в глубокий полумрак. За исключением, пожалуй, небольшого, смутно напоминающего алтарь возвышения в противоположном конце и двух мраморных статуй по обе стороны от него, на которые падал слабый свет от висящего под потолком магического светильника.
Подробностей рассмотреть не смогла – слишком темно. Только и поняла, что пол тут вроде бы мраморный, составленный из прямоугольных, идеально подогнанных друг к другу и имеющих неприятный зеленоватый оттенок плит. Стены сделаны из такого же зеленоватого камня, но щедро украшены барельефами, изображающими различные сценки из жизни обычных людей. Вдоль главного прохода виднелось около десятка мощных колонн, убегающих верхушками куда-то под самый потолок. А где-то над ними, немного сбоку от одинокого светильника, обнаружилось небольшое отверстие, через которое в зал с трудом пробивались неяркие отсветы двух местных лун. В целом зал выглядел довольно мрачно. За исключением, пожалуй, лишь статуй – крылатых, нечеловеческих, слишком тонких и хрупких, чтобы изображать простых смертных. Если бы дело происходило в Валлионе, я бы рискнула предположить, что это – айри. Ангелы. Потому как величественные и с крыльями. Но если вспомнить, что это все-таки храм Айда, то их присутствие здесь по меньшей мере выглядело неуместным. А ничего другого в голову как-то не приходило, кроме того, что, возможно, у владыки ночи тоже имелись какие-нибудь крылатые слуги. Или вестники. Худощавые, как эары, но с неподвижными, какими-то невзрачными, абсолютно незапоминающимися лицами, на которые неизвестный скульптор почему-то пожалел времени и сил. Но зато он так искусно вылепил крылья, что они выглядели единственной настоящей частью каменных тел. Единственной, которая жила какой-то своей, совершенно особенной жизнью, неуклонно притягивала взгляды, отвлекала от всего остального и заставляла зачарованно разглядывать каждое перышко, каждый блик и каждую тень, играющую ими подобно виртуозному миму.
Немного поколебавшись, я все-таки осторожно шагнула в ту сторону, внимательно изучая непонятное возвышение и пытаясь понять, что же это за штука такая. Но потом вдруг сообразила, что вижу не что иное, как алтарь: на бархатной, кроваво-красной скатерти лежал короткий, щедро украшенный золотыми вставками церемониальный нож; рядом стояла большая чаша, чем-то похожая на пятилитровую кастрюлю для супа; а сбоку имелась небольшая канавка, наводящая на весьма неприятные ассоциации. Тогда как странные безликие статуи выглядели теперь как молчаливые стражи, призванные следить за тем, чтобы ритуал жертвоприношения был соблюден до последнего знака.
Правда, алтарь оказался маленьким. Всего шага три в длину. Человек на нем никак бы не уместился. Видимо, это малый алтарь. Для простых прихожан и скромных просителей, готовых поделиться с владыкой ночи несколькими капельками своей крови. Для того и нож уже заготовлен, для того и чаша стоит… нет. Мне сюда точно не надо.