– Бессмысленно предъявлять претензии, приятель, – донесся холодный, уверенный голос Макса. – Кот находился на моей территории и…
Бервин и Дуглас тоже встали и вместе с Берди направились к месту событий. Они увидели трепещущую от волнения Уэнди и Макса, застывшего лицом к лицу с огромной, слегка покачивающейся мужской фигурой, почти заслонившей дверной проем.
– Мне плевать на кота! – прорычал нетрезвый взбешенный садовник. – Плевать, и прекрати о нем говорить. Скажи лучше, испугался моих писем? Задумался? Наверное, и она тоже. Но все это мне уже надоело, так что катись куда подальше, старик. Хочу видеть жену. Да, я пришел за своей женой. За Мэй.
Глава 5
– Не сказала, что замужем? – Садовник хрипло засмеялся. – Не упомянула, что один муж у нее уже есть. Господи, я прочитал в каком-то грязном женском журнале, что моя жена… выходит замуж за сумасшедшего старика, у которого денег больше, чем мозгов. Решил проверить. И нашел ее с…
– Замолчи! – спокойно и зловеще произнес бледный как полотно Макс, потом повернулся и громко окликнул: – Мэй! Иди сюда.
– Вот правильно. Позови ее. – Садовник ухмыльнулся. – Она ничего не сказала? Я так и знал. Скрыла, обманула. Хитрая, лживая сучка!
– Заткнись. Мэй! – повторил Макс еще громче.
Берди увидела, как из кухни медленно, словно во сне, выплыла Мэй, так крепко сжав руки, что побелели костяшки пальцев. Глаза испуганно расширились, а шея судорожно напряглась.
– Мэй! – Садовник бросился к ней.
Макс преградил ему путь и оглянулся на дрожащую фигуру.
– Мэй, ничего не бойся, – нежно промолвил он и протянул ей руку. – Этот человек утверждает, будто он твой муж. Это правда?
– Дорогая! Это же я, Уоррен! – воскликнул садовник. – Почему ты от меня убежала? Что делаешь здесь, с ним?
Мэй Тран стояла молча, неподвижно, приоткрыв рот и прижав руки к груди. Призыв остался без ответа.
– Мэй! – Голос Уоррена изменился, теперь он звучал умоляюще. – Иди сюда, ко мне. Ты моя жена и должна вернуться.
– Ничего она тебе не должна, – спокойно возразил Макс.
– Должна! Должна! Она моя! Моя жена! – Уоррен покачнулся и оскалился, в углах рта скопилась слюна.
– Мэй, – тихо произнес Макс, по-прежнему протягивая ей руку. – Хочешь уйти с ним? Тебе достаточно лишь сказать «да». Я пойму. Отвечай: хочешь?
– Нет, – выдохнула она, обеими руками схватила его ладонь и прижала к щеке.
Уоррен взвыл, оттолкнул Макса и подскочил к ней. Уэнди закричала, а Дуглас шагнул вперед и прорычал:
– Отвали, парень! Разве не видишь, что ты здесь лишний?
Мгновение двое крупных разъяренных мужчин стояли возле двери, оценивая друг друга. Дуглас отреагировал первым и с силой толкнул противника в грудь. Тот, не устояв, попятился и покачнулся.
– Убирайся немедленно, – сурово приказал Дуглас. – И больше не смей совать сюда нос.
Уоррен наконец обрел равновесие и презрительно поджал губы:
– Ах, оказывается, богатенький карлик держит телохранителя! И как тебе работенка?
– Я его сын, – сдержанно пояснил Дуглас. – А теперь скройся.
– Сын? Неужели? Так сказала твоя мамочка? В таком случае старика тянет к шлюхам. Если ты – его сын, то я – королева…
Кулак Дугласа угодил ему в челюсть, и оскорбительная речь осталась незавершенной.
– Ой! – Бервин вздрогнула и отвернулась.
Прижимая ладонь ко рту, Уоррен с трудом поднялся. Сделал шаг, зашатался, едва не упав с крыльца, но все-таки устоял на ногах и в итоге очутился на посыпанной красным гравием террасе.
– Еще пожалеешь, ублюдок! – крикнул он. – Чертовски пожалеешь! Напущу на тебя полицию! Расскажу газетам! Не выкрутишься! Никогда не отпущу Мэй! Она моя жена и останется ею!
Дуглас угрожающе поднял руку. Садовник повернулся и торопливо, спотыкаясь, засеменил к каменной лестнице. С криками и проклятиями скатился по ступеням, нырнул в заросли и исчез. Несколько секунд доносился треск веток, а потом наступила тишина.
– Ушел, – сообщил Дуглас, вернувшись в дом.
Макс продолжал стоять неподвижно, глядя в сад. Одна рука оставалась в ладонях у Мэй, а другая, сжатая в кулак, по-прежнему висела вдоль тела. Когда же дверь захлопнулась, он кивнул и отвернулся.
Дрожа от волнения, Уэнди вцепилась в рукав брата:
– Какой ужас! Что за страшный человек! Дуглас, что бы мы без тебя делали? Вдруг он действительно сообщит в газеты? Что тогда?
– Успокойся, Уэнди! – перебил ее Макс, однако голос прозвучал не так уверенно, как прежде.
Он обнял Мэй, но ни разу на нее не взглянул. Вьетнамка стояла, опустив голову и глядя в пол. Макс решительно вскинул подбородок и, увлекая за собой Мэй, подошел к телефону, нажал кнопку громкой связи и, не снимая трубку, набрал номер. Раздалось несколько гудков, а потом все услышали голос Изы Траби:
– Алло!
– Иза, это Макс. Тебе известно, что твой так называемый садовник явился в мой дом пьяным в стельку, с агрессивными намерениями?
Макс говорил жестко. Глаза за стеклами очков смотрели на каждого по очереди: Бервин, Дуглас, Уэнди, Берди, – но по-прежнему ни разу не взглянул на Мэй.
Иза хрипло рассмеялась:
– Ну и что из того, если Уоррен пьян? И я тоже пьяна. Мы справляли поминки. Ты, конечно, знаешь, по кому, не так ли? – Голос дрогнул, но тут же снова набрал силу. – Точно знаешь.
Макс заскрипел зубами:
– Иза, это серьезно. Человек, которого ты держишь, опасен. Немедленно избавься от него.
– Шутишь? Кем ты себя возомнил? Любой на его месте поступил бы так же. У тебя его жена. Уоррен привез ее в страну, заплатил за дорогу и за остальное. Потратил все свои деньги. А когда она поняла, что он не такой богатый, каким казался, то просто бросила его и отправилась на поиски лучшей доли. Уоррен все мне рассказал. Плакал как ребенок, бедняжка. – Иза опять издала звук, очень похожий на рыдание. – В общем, маленькая потаскушка замужем. Здорово, правда? Как одурачила! Поделом тебе, самоуверенный осел! Жаль только, что ты узнал правду до того, как женился на двоемужнице и окончательно оказался в заднице!
Потемнев как грозовая туча, Макс оборвал связь, отвернулся от присутствующих и тихо выругался.
– О господи! – прошептала Берди, подняла голову и с изумлением увидела, что Бервин улыбается.
Та заметила ее взгляд, наклонилась и пробормотала:
– Макс и Иза… они всегда так. На тропе войны.
Сникнув под защитой руки Макса, с мокрыми от слез глазами, Мэй наконец тихо промолвила:
– Прости, Макс.
Он повернулся к ней. Лицо оставалось суровым, однако голос звучал нежно:
– Ты действительно его жена, Мэй? Это правда?
– Я за ним замужем, – пролепетала та, словно повторяя заученный урок.
– Что ж… но, ради всего святого, почему до сих пор ты ничего не сказала? – горячо воскликнул Макс и болезненно сморщился, когда Мэй в страхе отпрянула. – Нет-нет, не бойся, я не сержусь на тебя. Ничуть. Просто стараюсь понять. Разве ты не знала, что не можешь выйти замуж за меня, если уже вышла за другого?
– Знала.
– Тогда…
Мэй подняла голову и посмотрела на своего господина. Слезы высохли. Лицо осталось непроницаемым.
– Сначала, когда ты сказал, что мы поженимся, я все повторяла: «Макс, я люблю тебя и буду с тобой. Жениться не нужно», – но ты… не хотел понимать. Поэтому я подумала, что, если скажу еще раз, ты рассердишься. И больше ничего не говорила. Просто слушала тебя. Думала, что слова вреда не принесут.
Макс ошеломленно молчал. Процесс осознания происходил почти наглядно. Вспомнились нежные разговоры, на деле оказавшиеся монологами. Страстные обещания, превратившиеся в навязчивые, опасные вторжения. Молчание любимой, на деле выражавшее не смущенное согласие, а хладнокровный расчет. Он мгновенно сжался и поблек, подавленный огромной комнатой, где стоял, уничтоженный собственным портретом над головой.
– Я не знала, что ты объявишь об этом гостям. Ты не предупредил. Сказал, что собираешься отпраздновать день рождения. Надо испечь торт. Придут друзья. Но не сказал, что объявишь…
– Это был сюрприз. Думал, что ты обрадуешься. Господи! – Макс убрал руку с плеча Мэй и прижал ко лбу ладонь. – Да еще позволил сфотографировать тебя для этого чертова журнала! И ты опять ничего не объяснила. Не произнесла ни слова! – Он покачал головой. – Ни единого слова!
– Не могла объяснить, – прошептала Мэй, и по щекам ее покатились слезы.
Дуглас что-то буркнул.
– Что ж… – Макс вздохнул, взглянул на сына, на Мэй и выпрямился. – Не плачь. Не плачь, Мэй. Послушай, почему бы тебе не подняться в спальню и не отдохнуть? А я вскоре приду, и все обсудим. Хорошо?
– Папа, а вдруг он действительно расскажет газетам? – произнесла Уэнди. – Что мы будем делать, если…
– К черту газеты! – крикнул Макс. – Пусть пишут что угодно! Пусть попробуют меня тронуть!
– Я уйду, – промолвила Мэй и дрожащими пальцами коснулась руки Макса. – Уйду, и тогда…
– Не говори ничего сейчас. Будь хорошей девочкой, поднимись к себе, приляг и постарайся уснуть. Пожалуйста.
Берди поняла, что Макс дошел до предела.
Мэй опустила голову и исполнила волю господина: неслышно прошла по комнате и поднялась по лестнице. Раздались лишь два тихих щелчка – открылась и закрылась дверь спальни.
Макс упал в кресло и закрыла лицо ладонями:
– Боже милостивый!
Квартира экономки состояла из гостиной, спальни, кухоньки, ванной и была выдержана в бежевых и синих тонах. Рассчитанная сразу на все вкусы, она не имела собственного стиля, но для Берди, наконец-то вырвавшейся из разгневанного и алчного обсуждения, устроенного Уэнди и Дугласом, после того как Макс отправился выяснять отношения с опозоренной невестой, а Бервин скрылась в мастерской, тихие комнаты стали истинным раем. Она с наслаждением осматривала свои владения, пусть и временные. Квартира укромно вписывалась в угол дома, а войти туда можно было из главной кухни. Окна гостиной с одной стороны выходили в сад, а с другой позволяли увидеть узкую боковую дорожку вдоль стены. Дальше, в саду Изы, боролись за существование разросшиеся деревья и кусты, уныло висела провалившаяся проволочная изгородь, и неуклюже возвышался громоздкий мусорный бак на колесах. Ничего не скажешь, пейзаж не самый живописный. Но даже в таком волшебном дворце, как «Третье желание», периодически скапливается мусор. А мусор должен куда-то д