В половине четвертого муж Мэй, садовник Изы и соперник Макса – в одном лице, – заказал в баре отеля «Парадиз» очередную порцию виски. Голова закружилась. Он облокотился на стойку и призывно улыбнулся барменше. Та довольно захихикала. Звали ее Джулия. Это была блондинка не старше восемнадцати, с обтянутой клетчатым топом пышной грудью и в очень коротких джинсовых шортах.
Мужчина понравился Джулии. Она охотно смеялась его шуткам. Большие голубые глаза, старательно подведенные черной тушью, округлились при виде стодолларовой купюры. Джулия работала посменно, три дня в неделю. Сегодня после работы она собиралась на пляж. Не отводя взгляда от ее декольте, Уоррен Дейли заявил, что обязательно придет, чтобы посмотреть, какой у нее купальник. Джулия снова захихикала.
Без пятнадцати четыре Макс почувствовал, что устал от собственного прошлого, к тому же выбился из привычного расписания. Так же неистово, как недавно разбрасывал фотографии и документы, он начал собирать их обратно в коробки. В голову пришла отличная идея.
– Отдам все это Уэнди, – решил Макс. – Пусть рассортирует по периодам, хотя бы приблизительно. Задание ей понравится, все равно больше делать нечего. В четыре придется тебя отсюда выгнать, Берди. Можешь отнести ей первую коробку. Заодно передай, чтобы не беспокоилась об обеде. Мэй приготовит.
Берди с сожалением подчинилась. Как и Дуглас, она обожала котлеты из лосося.
В половине пятого Берди стояла у окна гостиной в квартире экономки и смотрела в сад. Небо затянули тяжелые тучи. Ни один листок не шевелился. Похоже, собиралась гроза. Несколько кошек занимались своими делами: ловили насекомых и ящериц, дремали на теплых каменных ступенях. К счастью, Макс работал в кабинете и ничего этого не видел. Берди испытала облегчение, а в следующее мгновение осознала, что помешательство уже близко. Она засмеялась, вышла из комнаты и, чтобы доказать собственную независимость, отправилась навестить Мэй.
Вьетнамка сидела возле туалетного столика в той же одежде, в которой недавно позировала Бервин, и надевала мягкие черные туфли. Маленькие сандалии валялись рядом. При виде Берди точеные губы изогнулись в улыбке лишь настолько, насколько требовала вежливость.
– Макс работает, – произнесла Мэй. Миндалевидные глаза скользнули вверх и вниз, оценив джинсы, потрепанные тапки и голубую футболку.
– Знаю, – кивнула Берди и улыбнулась, изображая дружелюбие, которого не испытывала. – Просто захотелось с кем-нибудь поболтать.
Не поддавшись на обман, Мэй снова занялась туфлями и бесстрастно промолвила:
– Уэнди в своей комнате. Дугласа нет дома.
– Его никогда нет дома, – жизнерадостно заметила Берди. – Интересно, куда он ездит?
– У него есть женщина.
– Правда?
Мэй быстро, по-кошачьи зевнула.
– Мне так кажется. – Трудно было понять, скучает она или утомлена. – Макс говорит, что нет. Но Макс… Он думает, что Дуглас женится на тебе. – Взгляд опять скользнул вверх и вниз. На сей раз улыбка была искренней. Мэй посмотрела на часы. – Пойдешь купаться? – спросила она многозначительно. Ей явно хотелось, чтобы нежданная посетительница поскорее ушла.
Берди ощутила неловкость и подчинилась. Едва она успела спуститься до середины лестницы, как послышался звонок, а следом раздался голос Уэнди – она звала ее к телефону. Берди вернулась, вошла в комнату и увидела Уэнди сидящей на кровати в окружении фотографий, с трубкой в руке.
– Это Иза. Спрашивает тебя, – прошипела она, зажав ладонью микрофон. – Кажется, в приличном состоянии. Хочешь…
Берди взяла трубку. Иза начала беседу чрезвычайно учтиво. Удобно ли разговаривать? О, хорошо, она так и подумала. Так вот, насчет автобиографии Макса. У нее скопилась целая куча полезной информации: фотографии, документы и даже вырезки из газет. Может, Берди придет и посмотрит? Сейчас? Ее это вполне устраивает. Кошек уже накормила. Насчет Уоррена волноваться не нужно. Заперся в садовом домике. Пьет, наверное. Кажется, Макс прав на его счет: придется уволить. Значит, Берди придет? Хорошо. Пусть позвонит в калитку. Иза поставит чайник.
Без десяти пять Берди сидела в гостиной Изы Траби в окружении четырнадцати кошек. Тринадцать застыли подобно маленьким сфинксам на обитых яркой тканью стульях, мягких табуретках, прекрасных старинных коврах и не мигая уставились на гостью. Четырнадцатая кошка – огромная, белая, пушистая – по какой-то неведомой причине прониклась к Берди особым доверием, забралась на колени и замурлыкала, противно возя лапами по ногам. Весила она около тонны и генерировала огромное количество тепла.
– Мечтаю завести павлинов, – призналась Иза. – Но кошки могут создать птицам проблемы.
Да, создавать проблемы кошки умели. С павлинами или без. Берди пошевелила ногами, пытаясь лишить кошку комфорта, однако та мурлыкать не перестала и лишь поерзала, устраиваясь всерьез и надолго. Животное было таким большим, пушистым, белым и мягким, что, несмотря на активность, казалось нереальным. Берди с неприязнью вспомнила популярные в детстве сумки для пижам – такие же мягкие и пушистые, – только сейчас сумка была набитой кирпичами.
– Твинки! Моя прелестная девочка! – заворковала Иза неестественным фальцетом.
Кошка презрительно прищурилась.
Комната выглядела очаровательно. По сравнению с гостиной в «Третьем желании» вид на океан серьезно проигрывал, поскольку дом стоял далеко от края скалы и не мог похвастаться панорамными окнами, однако с закатом солнца мягкий, изрядно захламленный уют не утратил привлекательности. Почти все доступные поверхности были заняты фотографиями, причем на многих присутствовал Макс. Парочка снимков демонстрировала Дугласа и Уэнди в детстве, но доминировал в интерьере образ самой Изы. Хозяйка гостиной представала во всех возрастах и нарядах, начиная с белого платья Джульетты («Безумство юности, дорогая, – хихикнула Иза. – Я была ужасна!») и заканчивая немыслимыми оборками тетушки Мэйм.
Берди подумала, что в свое время Иза действительно была своеобразно, порой восхитительно красива. Бервин права: красота сохранилась. Не случайно производители маргарина «Спрингдейл» настояли на естественном цвете волос: игра с париками в рекламе не приветствовалась, – а что касается подтяжек лица, то для подобных ухищрений Иза была слишком мудрой – или слишком бедной. Она осталась привлекательной, даже несмотря на прочно въевшийся загар.
На низком столе стояла хрустальная ваза с дельфиниумами и лилиями.
– Подарок Макса, – пояснила Иза, кивнув в сторону букета. – Прислал сегодня утром. Так бывает после каждой ссоры.
Она взяла с буфета карточку и протянула гостье.
Берди прочитала: «Иза. Как всегда, Макс». Иза улыбнулась, приложила карточку к губам, вернула на место и прошептала:
– Храню все до одной. Уже набралось несколько сотен. Но не говорите ему об этом, а то вообразит, будто я к нему неравнодушна.
Она лукаво подмигнула, и из-за знакомых миллионам телезрителей морщин тетушки Доры на мгновение выглянула юная кокетка.
Наверное, Берди не удалось скрыть изумления, потому что Иза рассмеялась:
– Мы уже помирились. Как же иначе? Всегда рано или поздно миримся. Макс вовсе не собирался убивать бедного Отелло. Произошел несчастный случай. Он же не в состоянии с двадцати шагов попасть в дверь амбара и отлично это знает. Для него ситуация стала не меньшим шоком, чем для меня. Я поняла это, как только успокоилась. Но, видит бог, вчера вечером задала ему трепку. Ах, бедняга Макс! – Глаза Изы радостно вспыхнули. – И все же он всегда возвращается. Неизменно возвращается ко мне, как бы жестоко и бессердечно я с ним ни обращалась. А я прощаю и принимаю своего дорогого злодея. Всегда. Вот уже сорок лет. – Она замолчала и задумалась, похоже, с грустью вспоминая прошлые предательства и былые прощения. – Впрочем, на сей раз я сама пошла на компромисс. Позвонила, чтобы поблагодарить за цветы, и пообещала надеть на кошек колокольчики, чтобы птицы знали о приближении хищников. Видите ли… – Иза понизила голос, словно их могли услышать. – Проблема, разумеется, в новой подружке. Мэй не любит кошек. Но я спрашиваю: неужели мои красавицы могут кому-то не понравиться? – Она наклонилась, сморщила нос и любовно залепетала что-то, обращаясь к Твинки, однако меховая сумка для пижамы высокомерно отвернулась, презрев внимание хозяйки.
– Итак, дорогая, расскажите, что там творится. Я приглашена на обед, а потому обязана знать правду, чтобы не вляпаться в семейные дрязги.
Берди улыбнулась. Что ж, во всяком случае, теперь понятно, с какой стати Иза вдруг захотела помочь в работе над книгой. Пожалуй, лучше выбрать путь благоразумной осмотрительности.
– Ничего особенного. Стоило Максу заявить, что он все равно намерен жениться на Мэй, как только состоятся разводы, все сразу притихли.
Иза хрипло рассмеялась:
– Представляю!
Старинные часы на камине мягко, мелодично зазвенели.
– Ровно пять! – провозгласила Иза. – Отлично. Можно заменить чай чем-нибудь покрепче. Ненавижу чай, а вы?
– Я люблю, – ответила Берди и поспешно добавила: – Но с удовольствием выпью что-нибудь другое.
– Вот умница! – Иза посмотрела в окно. – Собирается дождь. – Она исчезла в кухне. – Никогда не пью раньше пяти, – донесся ее голос из глубины дома. – И ненавижу пить в одиночестве. Правда, в прошлом меня это не останавливало. – Иза высунула голову из-за двери. – Правда, мои сладкие? – пропела она фальшивым фальцетом, обращаясь к кошкам. Видимо, этот голос хранился в арсенале специально для любимых питомцев.
Иза снова исчезла, и Берди не упустила возможности безжалостно столкнуть с колен белое чудовище. Зверюга укоризненно взглянула на нее и удалилась, сердито задрав хвост. Где-то зазвонил телефон, и хозяйка сняла трубку, а Берди шагнула к окну и посмотрела на океан. Сейчас он казался серым, маслянистым, в низком тяжелом небе с пронзительным криком метались чайки. Да, гроза действительно приближалась. Берди решила как можно скорее вернуться в «Третье желание».