«Вот так, — вздохнула Айлин. — Карьера, материнство, счастливый брак… Я занималась самообманом, с легкостью пожертвовав материнством и семьей, верно?»
А теперь даже карьера оказалась под угрозой, если то, что сообщили ей агенты, правда.
— Есть новости из банков донорских органов? — спросила Сьюзен Лориман.
— Нет.
— Мы с Данте тоже ищем. Объявили настоящую охоту на доноров. Я заходила в школу Лукаса. Там же, кстати, учится и дочь Майка, Джил. Говорила с несколькими учителями. Идея им понравилась. В следующую субботу проведем акцию, будем записывать всех желающих в банк доноров.
Айлин кивнула.
— Это наверняка поможет.
— И вы тоже все еще ищете? То есть я хотела спросить: дело не безнадежное?
— Но и надежды тоже мало. — Айлин не смогла скрыть, что не в настроении.
Сьюзен Лориман прикусила нижнюю губу. Она была столь безупречно и естественно красива, что оставалось только завидовать. Мужчины с ума сходят по такому типу красоты, Айлин это знала. Даже у Майка прорезались бархатные модуляции в голосе, когда Сьюзен Лориман появлялась в комнате.
Подошла официантка, поставила на стол кофейник. Айлин кивком разрешила себе налить, но Сьюзен осведомилась, есть ли в меню чаи на травах и какие именно. Официантка посмотрела на нее так, будто Сьюзен заказала клизму. И Сьюзен поспешно сообщила, что любой чай сойдет. Официантка вернулась с пакетиком чая «Липтон», налила в чашку горячей воды.
Сьюзен Лориман рассматривала напиток, точно в нем крылся некий невиданный секрет.
— Роды были очень тяжелые, — сказала она. — За неделю до появления Лукаса я заболела воспалением легких и так сильно кашляла, что сломала ребро. Меня положили в больницу. Боль была чудовищная. Данте оставался со мной все время. Сидел рядом, отказывался уходить.
Сьюзен медленно поднесла чашку к губам, бережно придерживая обеими ладонями, точно раненую птичку.
— А когда выяснилось, что Лукас болен, у нас состоялся семейный совет. Данте страшно храбрился, говорил, что готов на все, лишь бы сохранить семью. «Мы Лориманы», — твердил он. А ночью вышел на улицу и так плакал, что я даже испугалась, вдруг сотворит что-нибудь с собой.
— Миссис Лориман…
— Пожалуйста, просто Сьюзен.
— Сьюзен, я все понимаю. Он образцовый отец. Он купал Лукаса, когда тот был младенцем. Он менял ему подгузники, стал его тренером по футболу, и он будет совершенно раздавлен, узнав, что Лукас не его сын. Я правильно расставила акценты?
Сьюзен отпила еще глоток чая. Айлин подумала о Гершеле, о том, что от былой их любви ничего не осталось.
«Интересно, есть ли у Гершеля любовница? Может, он завел интрижку с хорошенькой разведенкой из регистратуры, которая громко хохотала в ответ на каждую его шутку? Да, скорее всего».
«Что у нас осталось, Айлин?..» — вспомнила она упрек мужа.
Мужчина, задающий такие вопросы, мысленно давно распрощался с супружеской жизнью. Айлин поняла это слишком поздно.
— Вы не понимаете, — волнуясь, произнесла Сьюзен Лориман.
— Мне и не надо ничего понимать. Вы не хотите, чтобы он узнал. Это я понимаю. И понимаю, что Данте будет очень больно. И ваша семья может пострадать. Так что избавьте меня от подробностей. У меня просто нет на это времени. Я могла бы прочесть лекцию на тему, о чем вы думали за девять месяцев до рождения Лукаса, но сегодня уик-энд, у меня выходной и полно своих проблем. К тому же меня, откровенно говоря, не слишком заботят ваши моральные ошибки и грехи, миссис Лориман. Меня волнует здоровье вашего сына. Точка, конец истории. Если вылечить мальчика означает разрушить ваш брак, я готова подписаться под документами о разводе. Я доходчиво выражаюсь?
— Да.
Сьюзен опустила глаза. Сама скромность — это словосочетание Айлин слышала и прежде, но никогда до конца не понимала. И вот теперь, похоже, поняла.
«Интересно, сколько мужчин теряют голову, увидев эту якобы застенчивую красотку? Нет, неправильно, в оценках не должно быть ничего личного».
Айлин вздохнула, постаралась отогнать невеселые мысли о своем отвращении к адюльтеру, о страхе провести будущее без мужчины, с которым некогда намеревалась прожить всю жизнь, о тревогах, связанных с работой, и о вопросах, которые задавали ей федеральные агенты.
— И я не понимаю, почему он должен об этом знать, — выдала Айлин.
Сьюзен подняла голову, в глазах засияли проблески надежды.
— Все переговоры с биологическим отцом мы будем держать в тайне, — продолжала Айлин. — Для начала попросим его сдать анализ крови.
Надежда тут же улетучилась.
— Нет, это… невозможно, — залепетала Сьюзен.
— Почему?
— Вы просто не можете, и все.
— Послушайте, это ваш единственный шанс. — Теперь голос Айлин звучал резко, даже грубо. — Я пытаюсь помочь, но не собираюсь выслушивать слюнявые истории о том, какой Данте чудесный муж и отец. Да, благополучие вашей семьи мне небезразлично, но не до такой степени. Я врач вашего сына, не духовник и не пастор. И если вы ищете у меня полного понимания или спасения, вы ошиблись адресом. Кто отец?
Сьюзен закрыла глаза.
— Если не назовете имя, все расскажу мужу. — Айлин не собиралась этого говорить, просто не смогла подавить приступ гнева. — Вы ставите секретность выше здоровья и жизни собственного сына. Я этого не допущу!
— Пожалуйста…
— Кто отец, Сьюзен?
Сьюзен Лориман отвернулась, снова прикусила нижнюю губу. А потом тихо сказала:
— Я не знаю.
Айлин Гольдфарб растерянно заморгала. Ответ был где-то рядом, разделял их, точно пропасть, и Айлин не знала, как через нее переправиться.
— Понимаю…
— Нет, не понимаете.
— У вас был не один любовник, а несколько. Конечно, это может смутить кого угодно. И все же мы должны выяснить.
— Не было у меня никакого любовника. И уж тем более нескольких. Меня изнасиловали.
Глава 28
Майк сидел в комнате для допросов и изо всех сил старался сохранять спокойствие. Почти всю стену перед ним занимало большое прямоугольное зеркало, через которое, как он подозревал, за ним наблюдают. Остальные стены были выкрашены унылой мутно-зеленой краской, как в школьных туалетах. На полу серый линолеум.
В комнате с ним находились двое. Один сидел в уголке, опустив голову, точно провинившийся школьник. В руке авторучка, на коленях блокнот. Второй парень — офицер, показавший бляху и пистолет перед входом в клуб «Ягуар», — был черным, в левом ухе красовалась серьга в виде заклепки с бриллиантом. Он расхаживал по комнате, держа в руке незажженную сигарету.
— Я агент особого назначения Дэррил Лекру, — сказал он. — А это Скотт Дункан, связующее звено между УБН[24] и Федеральным прокурором. Вам зачитали права?
— Зачитали.
Лекру кивнул.
— И вы согласны говорить с нами?
— Согласен.
— Тогда, пожалуйста, подпишите отказ от права. Вот здесь.
Майк подписал. В обычных обстоятельствах ни за что бы не стал это делать. Но он знал: Мо позвонит Тиа. Та примчится сюда и станет его адвокатом. Или раздобудет ему другого. До того момента лучше держать рот на замке. Но сейчас его мало беспокоило это обстоятельство — право хранить молчание.
Лекру продолжал ходить.
— Вы знаете, из-за чего все это?
— Ни малейшего представления, — ответил Майк.
— Так-таки ни малейшего?
— Совершенно верно.
— Что вы делали сегодня в клубе «Ягуар»?
— Почему вы за мной следили?
— Доктор Бай?
— Да?
— Я курю. Вам это понятно?
Вопрос удивил Майка.
— Сигарету вижу.
— Она зажжена?
— Нет.
— Вы думаете, это доставляет мне радость?
— Откуда мне знать.
— Вот и я о том же. Я привык курить в этой самой комнате. И не потому, что хочу унизить подозреваемых, выпускать им клубы дыма в лицо, хотя иногда вытворял и такое. Нет, я курил просто потому, что мне это нравилось. Помогало расслабиться. Теперь же они напринимали все эти новые законы, и закурить здесь я уже не могу. Вы слышите, что я вам говорю?
— Слышу.
— Иными словами, закон не позволяет человеку расслабиться. И это меня беспокоит. Мне необходимо курить. Поэтому когда здесь, я сильно раздражен. Таскаю в руке сигарету, а закурить не могу. Все равно что привести лошадь на водопой и не позволять ей пить. И не думайте, мне вовсе не нужно ваше сочувствие. Но я хочу, чтобы вы поняли: находясь здесь, я на взводе. И вы уже вывели меня из терпения. — Он стукнул кулаком по столу, но голос оставался спокойным. — Я не собираюсь отвечать на ваши вопросы. Это вы должны отвечать на мои. Ясно вам?
— Возможно, мне лучше дождаться своего адвоката, — отозвался Майк.
— Круто. — Он обернулся к Дункану, сидящему в углу. — Скотт, у нас на него достаточно материала для ареста?
— Да.
— Вот и славно. Тогда так и сделаем. Засадим в кутузку на весь уик-энд. Как думаешь, когда состоятся предварительные слушания о выпуске под залог и все такое прочее?
Дункан пожал плечами:
— Где-то через несколько часов. А может, и до утра придется подождать.
Майк старался побороть панику.
— В чем меня обвиняют?
Лекру пожал плечами.
— Уж что-нибудь да найдется, обязательно. Верно, Скотт?
— Конечно.
— Вам решать, доктор Бай. До этого вы вроде бы стремились вырваться отсюда. Так что давайте начнем сначала, а там посмотрим, как пойдет игра. Что вы делали в клубе «Ягуар»?
Майк мог бы еще поспорить, но понимал: это неверный шаг. Как и ожидание Тиа. Ему нужно выбраться отсюда, причем как можно быстрее. Он должен найти Адама.
— Я искал своего сына.
Он думал, что Лекру начнет развивать эту тему, но тот просто кивнул и спросил:
— И вы были готовы вступить в драку?
— Да.
— Считая, что это поможет вам найти сына?
— Я на это надеялся.
— Придется объяснить.
— Я был в том же районе вчера вечером, — начал Майк.
— Да, нам известно.