— Да, конечно, — ответил Майк. — Так вы считаете, Розмари Макдевит занимается в своем клубе именно этим? Да, у нее есть ночной клуб, и все эти несовершеннолетние ребята, и вполне легальное прикрытие. С одной стороны, оно, конечно, так.
— А с другой?
— Женщина, чей брат погиб от передозировки, торгует таблетками?
Лекру снисходительно улыбнулся:
— Так она и вам рассказала эту слюнявую байку, верно? О бедном братике, который не видел другого выхода, кроме как баловаться наркотой и, в конце концов, умереть?
— Это неправда?
— Сплошные выдумки, насколько нам известно. Она говорила, будто родилась в Бремене, штат Индиана, но мы проверили. И никакого случая, описанного ею, там никогда не было.
Майк промолчал.
Скотт Дункан поднял голову от записей.
— Смотрится как горячая штучка.
— Что есть, то есть, — согласился Лекру. — Красотка высший класс.
— Любой мужчина просто дуреет рядом с такой шикарной дамочкой.
— Это уж точно, Скотт. Тоже один из ее приемчиков. Сексуальный манок для любого парня. И не то чтобы я возражал побыть хоть немного таким парнем, вы понимаете, о чем я, док?
— Простите, нет.
— Вы «голубой»?
Майк едва сдержался.
— Да, хорошо, я «голубой». Давайте дальше.
— Она использует мужчин, док. Не только тупых подростков. Куда более умных мужчин. И старших по возрасту.
Он замолчал в ожидании. Майк посмотрел на Дункана, потом перевел взгляд на Лекру.
— Настала минута, когда я должен ахнуть и вдруг осознать, что речь идет обо мне? — с иронией поинтересовался Майк.
— С чего вы взяли?
— Думаю, вы именно это собирались сказать.
— Может, и так. — Лекру театрально развел руками, словно новичок в драмкружке. — Но ведь вы только что заявили, что до сегодняшнего дня с ней не встречались. Это правда?
— Правда.
— И мы безоговорочно вам верим. Так что позвольте спросить кое-что еще. Как у вас дела на работе? Я имею в виду в больнице?
Майк вздохнул.
— Очевидно, я должен притвориться, что вы совершенно сбили меня с толку резкой сменой темы. Послушайте, не знаю, в чем вы там меня подозреваете. Думаю, это как-то связано с клубом «Ягуар». И не потому, что я натворил что-то. А потому что и ослу понятно: там творятся темные делишки. При других обстоятельствах, повторяю, я должен был бы дождаться своего адвоката, или жены, которая тоже адвокат. Но повторяю уже в сотый раз: у меня пропал сын. Давайте покончим с этой ерундой. Скажите прямо: что хотите знать. Я отвечу и снова займусь поисками Адама.
Лекру приподнял бровь.
— Знаешь, Скотт, меня страшно заводит, когда подозреваемый начинает говорить так грубо, прямо по-мужски. А тебя заводит, Скотт?
— Соски, — кивнул тот, — прямо так и начинают твердеть.
— Ладно, перед тем как мы с коллегой придем к оргазму, задам еще несколько вопросов. И покончим с этим. Вам известен пациент по имени Уильям Браннум?
И снова Майк удивился, при чем тут это, и снова решил ответить:
— Не припоминаю.
— Вы не помните имени каждого своего пациента?
— Нет, это имя мне ни о чем не говорит. Но, возможно, им занимался мой коллега, другой лечащий врач.
— То есть Айлин Гольдфарб?
«А они неплохо осведомлены», — подумал Майк.
— Да, именно.
— Ее мы тоже спрашивали. Она не помнит.
Майк едва сдержался, чтоб не выпалить: «Как, вы и с ней тоже говорили?». Старался сохранять спокойствие. Они уже беседовали с Айлин. Да что вообще здесь происходит, черт побери?
Лекру ухмылялся во весь рот.
— Ну что, готов перейти на следующий уровень, доктор Бай?
— Конечно.
— Хорошо. Тогда позвольте показать вам кое-что.
Он обернулся к Дункану. Тот протянул ему картонную папку. Лекру вставил незажженную сигарету в рот, начал перелистывать какие-то бумаги ногтями в никотиновых пятнах. Потом выдернул листок бумаги, бросил его на стол перед Майком.
— Это вам знакомо?
Майк смотрел на листок: ксерокопия рецепта. Вверху он увидел фамилии — свою и Айлин. А также адрес Нью-йоркской пресвитерианской больницы, их лицензионный номер и пустое место для аптечной печати. Рецепт на оксиконтин был выписан некоему Уильяму Браннуму.
Внизу стояла его подпись: «Доктор Майкл Бай».
— Так вам знаком этот рецепт?
Майк молчал.
— Потому как доктор Гольдфарб утверждает, что это не ее. И что она не знает такого пациента.
Лекру передал второй листок. Еще один рецепт. На этот раз — на ксанакс. Тоже подписан доктором Майклом Байем. Потом еще один.
— Вам о чем-то говорят эти имена?
Майк не ответил.
— О, вот этот особенно интересен. Хотите знать почему?
Майк посмотрел на Лекру.
— Потому что выписан на имя Карсона Бледсо. Знаете, кто это?
Майк подумал, что, может, и знает, однако ответил:
— А должен?
— Так звать парня со сломанным носом, с которым вы выясняли отношения перед тем, как вас арестовали.
«Да, предпринимательская деятельность поставлена на широкую ногу, — подумал Майк. — Подцепить на крючок сына врача. Воровать бланки рецептов и выписывать все, что душа пожелает».
— Самый оптимистичный финал — если найдутся смягчающие обстоятельства и боги вам благоволят — у вас отнимут лицензию и навсегда запретят медицинскую практику. Это самый лучший сценарий. Перестанете быть доктором медицины.
Майк понял — лучше молчать.
— Мы уже давно разрабатываем это дело. Следим за клубом «Ягуар». В курсе, что там происходит. Могли бы арестовать группу богатеньких подростков, но вы же понимаете, нет смысла, если не отсечь голову. Вчера нам сообщили, что должна состояться большая сходка. Вот одна из проблем такого вида предпринимательства: вам нужны посредники. Организованная преступность серьезно заинтересована в этом рынке. Из оксиконтина они делают кокаин, может, и еще что-то. И мы пока не вмешиваемся, только наблюдаем. Но вчера вечером все пошло не так, как было запланировано. На сцене появились вы, доктор. На вас напали. И вот сегодня вы возникаете снова и устраиваете настоящий хаос. И теперь у нас есть все основания полагать, что клуб «Ягуар» быстренько свернет свою деятельность, и мы останемся ни с чем. Так что придется «колоть» их сейчас.
— Мне нечего сказать.
— Ну, не скромничайте.
— Буду ждать своего адвоката.
— К чему все эти игры? Ведь мы не думаем, что вы выписывали эти рецепты, вовсе нет. У нас имеются образчики вполне законных выписанных вами рецептов, так что специалисты сравнили почерк. Это не ваш. Значит, вы или передавали бланки кому-то еще — тоже серьезное уголовное преступление, — или же кто-то у вас их украл.
— Мне нечего сказать.
— Вы не можете защитить его, док. Только думаете, что можете. Все родители пытаются. Но здесь не тот случай. Я знаю, у каждого врача хранятся дома бланки рецептов. На случай, если придется кому-то выписать там. Воровать таблетки из аптечки просто. Наверное, еще проще стащить бланки рецептов.
Майк поднялся.
— Я ухожу.
— Черта с два! Ваш сын как раз один из тех богатеньких подростков, о которых мы говорили. И это здесь ему не поможет. Его могут обвинить в заговоре и распространении наркотических средств. Это серьезное обвинение — до двадцати лет в федеральной тюрьме. Но нам не нужен ваш сын, док. Нам нужна Розмари Макдевит. Так что можем заключить сделку.
— Я жду своего адвоката, — напомнил Майк.
— Отлично, — кивнул Лекру. — Поскольку ваш очаровательный адвокат только что прибыл.
Глава 29
Изнасиловали… Сьюзен Лориман произнесла это слово и умолкла, и Айлин показалось, что она слышит странный шелест. Появилось ощущение, будто не хватает воздуха, словно его выкачивали, словно весь обеденный зал с бешеной скоростью полетел куда-то вниз, в пустоту. В ушах свистело. Изнасиловали.
Айлин Гольдфарб не знала, что сказать. За свою жизнь она успела наслушаться плохих новостей, умела держать удар. Но этот оказался слишком неожиданным. Наконец она сумела взять себя в руки, напустила невозмутимость.
— Мне страшно жаль.
Сьюзен Лориман не просто закрыла глаза, она крепко зажмурилась, как делают маленькие дети. По-прежнему сжимала чашку в руках. Айлин хотела дотронуться до нее, утешить, но передумала. К ним направилась официантка, но Айлин покачала головой. Сьюзен все еще сидела с закрытыми глазами.
— Данте я не говорила.
Мимо прошел официант с горой тарелок на подносе. Кто-то из посетителей громко требовал воды. Женщина за соседним столиком пыталась подслушивать, но Айлин метнула в ее сторону столь выразительный взгляд, что та сразу отвернулась.
— Я никому ничего не сказала. А когда поняла, что беременна, подумала, вдруг ребенок от Данте. Ну, очень надеялась на это. Потом появился Лукас, и я сразу поняла, от кого он. Просто решила не думать об этом, и все. Просто жить дальше. Давно это было.
— Вы не сообщили в полицию об изнасиловании?
Она покачала головой.
— Только никому не говорите. Пожалуйста.
— Хорошо.
Какое-то время они молчали.
— Сьюзен?
Она подняла глаза.
— Я понимаю, это было давно… — начала Айлин.
— Одиннадцать лет назад, — уточнила Сьюзен.
— Да. Но вы могли бы подумать… о том, чтобы заявить сейчас.
— Зачем?
— Если его поймают, мы сможем взять анализы. Вероятно, он уже сидит. Насильники обычно не ограничиваются одним эпизодом.
Сьюзен покачала головой.
— Но мы затеяли всю эту донорскую кампанию в школе.
— Вам известно, каковы шансы получить нужного донора?
— Это должно помочь.
— Сьюзен, вам надо обратиться в полицию.
— Пожалуйста, не уговаривайте меня.
И тут вдруг Айлин посетила любопытная мысль:
— Скажите, а вы знаете, кто вас изнасиловал?
— Что? Нет.
— Вам следует хорошенько подумать над моими словами.
— Его все равно не поймают, ясно? Мне пора. — Сьюзен поднялась из-за стола и возвышалась теперь над Айлин. — Если бы я знала, что это шанс помочь сыну, я бы не сомневалась. Но это не так. Пожалуйста, доктор Гольдфарб, помогите с поисками донора. Нам надо найти другой способ,