К первому мая западные комнаты были полностью готовы к приему хозяина и хозяйки дома: постели проветрили, ковры почистили, диваны и кресла расчехлили. Экономка надела атласное платье и гранатовую брошь; горничная последовала ее примеру, надев коричневое шерстяное платье и розовую ленту; а дворецкий, решив не отставать от женщин, облачился в черный парчовый жилет, который мог соперничать с мрачностью и величием атласного платья экономки. День шел своим чередом, наступил вечер и пора ложиться спать, а мистера и миссис Фрэнкленд все еще не было.
Но ведь они не сказали, что приедут непременно первого мая, напомнил дворецкий, и экономка согласилась, решив, что не стоит расстраиваться, даже если они не объявятся до пятого числа. Наступило пятое мая, и ничего не изменилось. Шестое, седьмое, восьмое, и, наконец, девятое, но ничего так и не нарушило спокойствия старого дома.
Десятого мая экономка, дворецкий и горничная встали раньше обыкновенного, отворили все двери, заходили взад и вперед по лестницам, сметая всякую пылинку, постоянно приближались к окну и глядели на большую дорогу. Открывавшийся вид казался им более плоским, тусклым и пустым, чем когда-либо прежде. День угасал, наступили сумерки. Теперь они не смотрели, но прислушивались. Пробило десять часов. Из открытого окна все еще не было слышно ничего кроме утомительного биения прибоя о песчаный берег.
Экономка начала подсчитывать, сколько нужно времени, чтоб проехать по железной дороге из Лондона до Эксетер, а потом почтовой каретой через Корнуолл в Портдженну. Когда господа выехали из Эксетера – это первый вопрос. И с какими задержками они могли столкнуться впоследствии при получении лошадей – это был второй вопрос. Экономка и дворецкий разошлись в своих оценках, но согласились, что нужно сидеть до полуночи. Горничная, услышав, что вышестоящие приговорили ее к бдению на ближайшие два часа, печально зевала и вздыхала, за что получила замечание от дворецкого, а экономка дала ей книгу с гимнами, чтобы она читала их для поддержания духа.
Пробило двенадцать, а монотонное биение прибоя, изредка сменяемое громкими, таинственными, трещащими звуками, которые раздаются по ночам в старых домах, оставалось единственным слышимым звуком. Дворецкий дремал, горничная крепко спала под успокаивающим влиянием гимнов, экономка бодрствовала, не отрывая глаз от окна и время от времени тревожно покачивая головой. С последним ударом часов она встала из кресла, прислушалась и, не услышав ничего, раздраженно тряхнула горничную за плечо и топнула по полу, чтобы разбудить дворецкого.
– Можем идти спать, они не приедут. Это уже второй раз, когда они нас разочаровывают. В первый раз помешала смерть капитана. Что остановит их теперь? Еще одна смерть? Я не удивлюсь, если так и будет.
– Не хочу даже думать о подобном, – сказал дворецкий, нахмурившись.
– Еще одна смерть! – суеверно повторила экономка. – Если это еще одна смерть, то это им предупреждение держаться подальше от дома.
Глава IIIМиссис Джазеф
Если бы экономка предположила, что не смерть, а рождение заставило ее господ отсрочить путешествие в Портдженну, то она оказалась бы права и подтвердила свой образ мудрой женщины. Мистер и миссис Фрэнкленд выехали из Лондона девятого мая и, проехав несколько станций по железной дороге, вынуждены были остановиться в небольшом городке в Сомерсетшире. Новый гость этого мира, крепкий и здоровый мальчик, решил появиться на свет месяцем раньше, чем его ждали, предпочтя скромную гостиницу в Сомерсетшире огромному величественному дому Портдженны, который однажды должен был унаследовать.
Немногие события так волновали мирный городок Вест-Винстон, как неожиданная остановка четы Фрэнклендов. Никогда хозяин и хозяйка гостиницы «Голова тигра» не суетились в своем доме в таком волнении, какое охватило их, когда слуга мистера Фрэнкленда и горничная миссис Фрэнкленд подъехали к дверям, чтобы объявить, что немедленно требуются самые большие и тихие комнаты в гостинице. Со времени триумфальной сдачи экзамена молодой мистер Орридж, новый доктор, начавший свою жизнь с покупки практики в Вест-Винстоне, не испытывал такого приятного волнения, пронизывающего его с ног до головы, как в момент, когда узнал, что жена слепого джентльмена с огромным состоянием заболела во время железнодорожной поездки из Лондона в Девоншир и нуждается в его умении и внимании. Много лет у женщин города не было столь всепоглощающей темы для разговоров, какую им сейчас предоставило несчастье миссис Фрэнкленд. Сказочные рассказы, один изощреннее другого, полились из первоисточника – «Головы тигра» – и разнеслись по улицам: о красоте жены и богатстве мужа, о его слепоте и ее причине, о плачевном состоянии, в котором его жена прибыла в гостиницу, и о мучительном чувстве ответственности, которое тревожило неопытного мистера Орриджа с первой минуты, когда он увидел свою пациентку. Только в восемь часов общество было наконец избавлено от напряжения сообщением о том, что ребенок родился и громко кричит; что мать прекрасно себя чувствует, учитывая все обстоятельства; и что мистер Орридж отличился мастерством, нежностью и вниманием, с которыми выполнял свои обязанности.
В течение целой недели жители города получали из «Головы тигра» самые положительные известия, но на десятый день свершилась катастрофа. Сиделка, ухаживавшая за миссис Фрэнкленд, внезапно заболела и оказалась совершенно неспособной к дальнейшей работе, по крайней мере, в течение недели, а возможно, и гораздо дольше. В большом городе это несчастье можно было бы легко устранить, но в таком месте, как Вест-Винстона не так просто было за несколько часов восполнить потерю опытной сиделки. Когда с мистером Орриджем посоветовались по поводу новой чрезвычайной ситуации, он честно признался, что ему нужно немного времени, чтобы найти другую сиделку, обладающую достаточным опытом для услужения леди. Мистер Фрэнкленд предложил телеграфировать своему другу-медику в Лондон с просьбой кого-нибудь прислать, но доктор по многим причинам не хотел принимать этот план, разве что в качестве последнего средства. Потребуется время, чтобы найти подходящую кандидатуру и отправить ее в Вест-Винстон, и, кроме того, он предпочел бы нанять женщину, с характером и способностями которой был знаком лично. Потому доктор предложил на несколько часов доверить миссис Фрэнкленд заботам ее горничной под присмотром хозяйки «Головы тигра», обещав навести справки в окрестностях. Если же никого не найдется, они телеграфируют в Лондон.
Мистер Орридж провел целый день в бесплодных поисках. Желающих было много, но у одной голос был слишком громкий, у другой – грубые руки, у третьей – тяжелая походка, словом, ни одна не годилась. Прошло утро и было уже за полдень, а заменить больную сиделку все еще было некем.
В два часа у доктора был назначен визит в один загородный дом для осмотра больного ребенка. «Может, я еще вспомню кого-нибудь, – думал он, – до вечера еще есть время. Подумаю во время дороги». Наконец, перебрав в памяти почти всех известных ему замужних женщин, он остановился на мысли, что призовет на помощь Миссис Норбери – даму, к ребенку которой он ехал. Он познакомился с ней, когда только начал практиковать в Вест-Винстоне, и нашел ее одной из тех откровенных, добродушных женщин средних лет, которых принято называть «по-матерински заботливыми».
Муж ее, сельский сквайр, славился своими старыми историями и старыми винами. Он подкреплял радушный прием жены привычными шутками, что у него для доктора работы никогда не будет, и в доме его не будет никаких склянок, кроме тех, что хранят в погребе. Миссис Норбери же давно обитала в Вест-Винстоне и знала всех окрестных жителей.
Осмотрев ребенка и заявив, что у маленького пациента нет никаких симптомов, которые могли бы вызвать хоть малейшую тревогу, доктор поинтересовался у миссис Норбери, слышала ли она об «интересном событии», произошедшем в «Голове тигре».
Миссис Норбери была женщина честная и отвечала без обиняков:
– Вы имеете в виду, слышала ли я о той несчастной леди, которая заболела во время путешествия и у которой в гостинице родился ребенок? Мы слышим многое, но вообще-то стараемся держать подальше от городских сплетен. Как она себя чувствует? Кто она? Здоров ли ребенок? Они хорошо устроились? Бедняжка! Могу ли я чем-то ей помочь?
– Вы сделаете великое дело и окажете мне большую услугу, если посоветуете какую-нибудь уважаемую женщину в качестве подходящей сиделки.
– Вы же не хотите сказать, что у бедняжки нет сиделки! – воскликнула миссис Норбери.
– У нее была лучшая помощница во всем Вест-Винстоне, но, к большому сожалению, сегодня утром она заболела и вынуждена была отправиться домой. Теперь я в затруднительных поисках кого-нибудь на ее место. Миссис Фрэнкленд привыкла к роскоши и когда ее хорошо обслуживают, и я не знаю, где мне найти прислугу, которая могла бы ее удовлетворить.
– Вы сказали, миссис Фрэнкленд?
– Она, как я понимаю, дочь капитана Тревертона, который год назад погиб вместе со своим кораблем в Вест-Индии. Может быть, вы помните – об этой катастрофе писали в газетах.
– О да! И самого капитана я тоже помню. В молодости я познакомилась с ним в Портсмуте. И в отношении его дочери я не должна вести себя как чужой человек, особенно в обстоятельствах, в каких оказалась бедняжка. Я навещу ее, как только вы сможете меня представить. Но что же делать с сиделкой? Кто сейчас с миссис Фрэнкленд?
– Ее горничная, но она молода и не знает об уходе за больными. Хозяйка гостиницы готова по возможности помочь, но иные дела постоянно требуют ее времени и внимания. Полагаю, придется телеграфировать в Лондон, чтобы кто-нибудь приехал поездом.
– И это, конечно, займет время. А новая сиделка может оказаться пьяницей или воровкой, когда вы ее сюда привезете, – сказала откровенная Миссис Норбери. – Не можем ли мы придумать что-нибудь получше? Я готова взять на себя любой труд, чтобы услужить миссис Фрэнкленд. Знаете что, доктор, давайте посоветуемся с моей экономкой, миссис Джазеф. Она странная женщина – и со странным именем, наверняка подумали вы, – но она живет со мной в этом доме больше пяти лет и может знать кого-нибудь подходящего в нашем районе. – С этими словами миссис Норбери позвонила в колокольчик и приказала вошедшему слуге позвать миссис Джазеф.