– Хорошо, – небрежно ответил мистер Мондер. – Куда вы их поведете после гостиной, мэм? Обратно в столовую через библиотеку или сразу в коридор? Будьте добры, решите, поскольку вы, кажется, хотите решать все.
– Разумеется, в коридор. Покажу следующие три комнаты.
Мистер Мондер отпер дверь в гостиную, затем дверь в коридор. Затем подошел к зеркалу над камином, и, к большому неудовольствию экономки, стал рассматривать себя так же внимательно, как минуту назад смотрел на себя в зеркало в библиотеке.
– Это западная гостиная, – сказала миссис Пентрит, обращаясь к посетителям. – Резьба, украшающая камин, считается наилучшей в этом доме, – заметила она с озорным намерением подвести их поближе к дворецкому.
Мистер Мондер в ответ показательно перешел к окну и выглянул наружу.
Сара, все еще бледная и молчаливая, с какой-то нежданной решимостью подошла к камину, когда экономка указала ей на него. Дядя Джозеф, рассеянно оглядывая комнату, заметил в дальнем углу красивый стол и шкаф из кленового дерева, очень необычного рисунка. Его профессиональный энтузиазм мгновенно пробудился, и он бросился через всю комнату, чтобы внимательно изучить конструкцию шкафа. Но тут он увидел на столе великолепную музыкальную шкатулку, да еще как минимум в три раза больше его собственной!
– Ай! Ай! Ай! – закричал он голосом, полным искреннего восторга и изумления. – Откройте ее, заведите! Дайте мне послушать, что она играет! – Он не мог найти слов, чтобы выразить свое нетерпение, и в порыве неконтролируемого энтузиазма забарабанил обеими руками по крышке шкатулки.
– Мистер Мондер! – воскликнула экономка, подходя к окну. – На что вы там смотрите? Остановите его. Он хочет открыть шкатулку. Не трогайте меня, сэр!
– Заведите ее! – повторял дядя Джозеф, схватив за руку миссис Пентрит и тряся ее изо всей силы. – Смотрите, вот и у меня тоже шкатулка. Заведите ее! Она играет что-нибудь из мелодий Моцарта? Она в три раза больше любой, что я раньше видел. Моя шкатулка – такая крошечная – была подарена моему брату королем всех композиторов, самим божественным Моцартом. Заведите большую шкатулку, и вы услышите, как за ней заиграет маленькая шкатулочка! Ах, дорогая и добрая мэм, если вы любите меня…
– Сэр!!! – воскликнула миссис Пентрит, почти задыхаясь от негодования и покраснев до самых корней волос.
– Что вы имеете в виду, сэр, обращаясь с такими возмутительными словами к уважаемой женщине? – вмешался мистер Мондер. – Вы думаете, нам нужны здесь ваши иностранные звуки, ваша иностранная мораль и ваше иностранное богохульство? Да, сэр! Богохульство. Любой человек, который называет любого человека, будь тот музыкантом или еще кем, «божественным», является богохульником. Кто вы, чрезвычайно дерзкий человек? Вы безбожник?
Прежде чем дядя Джозеф успел сказать хоть слово в защиту своих принципов, прежде чем мистер Мондер успел выразить еще большее возмущение, их обоих заставил замолчать тревожный возглас экономки.
– Где она? – воскликнула экономка, стоя посреди гостиной и оглядываясь с недоумением.
Опрятно одетая дама исчезла. Ее не было ни в библиотеке, ни в столовой, ни в коридоре. Экономка вернулась к мистеру Мондеру с выражением неописуемого ужаса на лице и с минуту стояла, глядя на него, совершенно беспомощная и совершенно безмолвная. Но придя в себя, она яростно набросилась на дядю Джозефа.
– Где она? Я должна знать, где она! Говорите! Вы двуличный, бесстыдный человек! Говорите, где она!
– Полагаю, она решила осматривать дом самостоятельно, – сказал дядя Джозеф. – Мы обязательно найдем ее в одной из комнат.
Дядя Джозеф догадался, что ненароком оказал племяннице ту самую услугу, в которой она так нуждалась. Будь он самым хитрым из людей, он не смог бы придумать лучшего средства отвлечь внимание миссис Пентрит от Сары, чем его поступок в тот момент, когда он даже не думал об истинной цели, с которой они вошли в дом. «Так, так! – думал про себя дядя Джозеф, – пока эти два сердитых человека ругали меня по пустякам, Сара ускользнула в комнату, где лежит письмо. Хорошо! Мне остается только ждать, пока она вернется, и позволить этим двум сердитым людям ругать меня, сколько им вздумается».
– Что нам делать? Мистер Мондер, что же нам делать? Мы не должны терять ни минуты. Мы должны ее найти. – Она обратила внимание на лестницу. – Может быть, она ушла на другой этаж. Мистер Мондер! Ждите здесь и ни на секунду не выпускайте из виду этого иностранца. Я сбегаю наверх и посмотрю в коридоре. Все двери в спальни заперты – не думаю, что она сможет там спрятаться.
С этими словами миссис Пентрит выбежала из комнаты и бросилась к лестнице.
Пока миссис Пентрит искала в западной части дома, Сара торопливо бежала по одиноким переходам, ведущим в северные комнаты.
Напуганная безвыходностью ситуации, она выскользнула из гостиной в коридор, как только увидела, что миссис Пентрит повернулась к ней спиной. Не задумываясь, не пытаясь взять себя в руки, она добежала до комнаты экономки. Она не знала, как будет оправдываться, если с кем-то встретится. И не знала, что делать, если ключей не окажется на их прежнем месте. Мысли ее были в смятении, в висках пульсировало. Ее вела одна дикая, стремительная и ослепляющая мысль – попасть в Миртовую комнату. Она же придавала неестественную быстроту ее дрожащим ногам, неестественную силу ее дрожащим рукам, неестественную храбрость ее замирающему сердцу.
Она вбежала в комнату экономки, даже не проявив обычной осторожности и не подождав минутку, чтобы прислушаться к происходящему за дверью. Внутри никого не было. И сразу она увидела знакомый гвоздь в стене и ключи, все еще висевшие на нем связкой, как они висели в давно минувшие времена. В мгновение ока они оказались у нее в руках, и она снова пустилась в путь по одиноким коридорам, ведущим в северные комнаты, петляя и сворачивая, словно вчера еще здесь ходила. Она бежала, не останавливаясь, чтобы прислушаться или оглянуться, и не замедляясь, пока не оказалась на верхней площадке черной лестницы и не приложила руку к запертой двери, ведущей в северный холл.
Перебирая связку в поисках первого нужного ключа, она обнаружила пронумерованные бирки, не замеченные в спешке, которые архитектор методично прикрепил ко всем ключам, когда осматривал дом по приказанию мистера Фрэнкленда. Она замерла и задрожала всем телом, как будто ее охватил внезапный озноб. Ужас только усилил нетерпение, гнавшее ее вперед, и она отчаянно принялась перебирать связку ключей.
На одном из ключей не было бирки, и он был больше остальных – это был ключ, подходящий к двери, перед которой она стояла. Она повернула его в ржавом замке с силой, на которую в любое другое время была бы совершенно неспособна, и она распахнула створку ударом руки. Задыхаясь, она пронеслась через забытый северный холл, ни на секунду не останавливаясь, чтобы закрыть за собой дверь. Ползучие твари, шумные домашние рептилии, населявшие это место, тенью разбежались к стенам. Она не замечала их, не оглядывалась в их сторону. Она бежала через холл и по лестнице, пока не вышла на открытую площадку на самом верху, и не остановилась перед первой дверью.
Нет, то была не та, которую она искала. Белым мелом на ней был нацарапан знак – I. Она силилась сообразить, что значит этот знак; но не могла. Тогда, в отчаянии, она закрыла лицо руками и простояла несколько минут, а затем медленно пошла дальше, глядя на двери. II, III, IV – номера совпадали с бирками на ключах.
Сара вздрогнула. IV. То была дверь Миртовой комнаты.
Остановилась на этом нумерация комнат? Она прошла дальше. Нет. Четыре оставшиеся двери были пронумерованы до VIII.
Она снова вернулась к двери Миртовой комнаты, отыскала ключ с цифрой IV, задумалась и недоверчиво оглядела пустынный коридор и северный холл. Фамильные портреты, которые выпадали из рам в день, когда она прятала письмо, по большей части сгнили и лежали на полу черными рваными полосами. Острова и континенты сырости, словно карта какого-то странного региона, раскинулись по высокому сводчатому потолку. Тяжелая от пыли паутина гирляндами свисала с поломанных карнизов. Пятна грязи на полу были грубыми отражениями влажных пятен на потолке. Широкая лестница, ведущая на открытую площадку перед комнатами первого этажа, сильно просела с одной стороны. Перила отломились, образовав неровные щели. Дневной свет померк, воздух затих, земные звуки смолкли в северной части дома.
Но вот послышался какой-то звук. Откуда он? Из Миртовой комнаты, подсказало Саре разыгравшееся воображение. Она забыла о подозрительной нумерации дверей, она стала нечувствительной к течению времени, не осознавая риска быть обнаруженной. Она могла только слушать.
Это был тихий шелестящий звук. Он перемещался то в один, то в другой конец Миртовой комнаты. Порой он становился неожиданно отчетливым, в другие моменты затихал, так что за ним было не уследить. Иногда казалось, что он стремительно проносится над полом, иногда – что он ползет медленными и непрерывными шорохами на грани абсолютной тишины.
Сара медленно повернула голову в сторону двери Миртовой комнаты. Еще недавно ее дыхание было тяжелым и резким, но теперь ее могли принять за мертвую – так неподвижна была ее грудь, так бесшумно она дышала. На ее лице отразилась та же загадочная перемена, что так напугала дядю Джозефа.
– Мистрис! – прошептала Сара. – Я опоздала? Вы уже здесь?
Послышался едва внятный шорох, который замер в другом конце комнаты.
Глаза Сары, по-прежнему прикованные к двери Миртовой комнаты, распахнулись шире – так широко, словно хотели заглянуть сквозь дверь, так, словно ждали, что непрозрачное дерево станет прозрачным и покажет, что находится за ним.
– Не касаясь пола, не касаясь пола – как легко она движется! – прошептала Сара. – Госпожа! Разве черное платье, которое я сшила для вас, шуршит так невесомо?
Звук снова затих, а потом вдруг одним незаметным движением приблизился к двери.
Если бы она могла двигаться в тот момент, если бы она могла посмотреть вниз – в просвет между дверью и полом, – когда слабый звук приблизился к ней, то увидела бы кусок красных обоев со стены Миртовой комнаты. Время и сырость испортили обои, другие куски оторвал архитектор, когда осматривал стены – теперь они лежали большими или маленькими кусками на голом дощатом полу, став добычей ветра, залетавшего в разбитое окно. Если бы она только пошевелилась! Если бы она хоть на секунду взглянула вниз!