Но она не двигалась и не смотрела – ее сковал пароксизм суеверного ужаса. Она ни разу не вздрогнула, не издала ни единого крика, когда шорох приблизился. Единственно что дернулась рука, в которой она по-прежнему держала ключи, и тяжелая связка выскользнула на пол, проскочила через щель в покосившейся лестнице и упала на пол первого этажа со звоном, который заставил очнуться сонное эхо, вскрикнувшее, словно живое существо, испугавшееся звука.
Звон ключей, повторенный эхом, пробудил Сару от оцепенения. Она попятилась назад, пошатнулась, замерла на несколько секунд, а затем направилась к лестнице, чтобы спуститься за ключами.
Не успела она пройти и трех шагов, как в противоположном конце северного холла раздался пронзительный женский крик, а за ним последовал беспорядочный шум быстро приближающихся голосов и шагов.
Сара, отчаянно шатаясь, прошла еще несколько шагов и обессиленно опустилась на пол: колени подкосились, дыхание, зрение, слух, казалось, отказали в один миг – она без чувств упала на пол у самой лестницы.
Глава IVМистер Мондер в судейском кресле
Бормотание голосов и скорые шаги слышались все ближе и ближе. Потом наступила тишина, которая была прервана громким восклицанием: «Сара, Сара, где ты?!» и в следующее мгновение дядя Джозеф появился в дверном проеме, ведущем в северный холл, и с нетерпением огляделся вокруг.
В первый момент он не заметил фигуры, лежавшей у лестницы, но через мгновение взгляд его привлекло темное платье и рука, свисавшая над краем верхней ступеньки. С громким криком ужаса и узнавания он пробежал через холл и поднялся по лестнице. В тот момент, когда он стоял на коленях возле Сары, дворецкий, экономка и горничная показались в дверном проеме.
– Воды! – кричал старик. – Она здесь, она упала, она в обмороке! Воды, воды!
Мистер Мондер посмотрел на миссис Пентрит, миссис Пентрит – на Бетси, а Бетси опустила глаза в пол, и все трое стояли неподвижно: никто из них, казалось, не был в состоянии пройти через холл. Если наука физиогномика не является полным заблуждением, то причина этого удивительного единодушия была четко написана на их лицах: все трое одинаково боялись призрака.
– Воды, я говорю, воды! – повторял дядя Джозеф, потрясая кулаком. – Вы там трое у двери, среди вас нет ни одного милосердного сердца? Воды! Воды! Воды! Неужели я должен кричать до судорог, прежде чем вы услышите?
– Я, пожалуй, принесу воды, мэм, – сказала Бетси. – Если вы, или мистер Мондер соблаговолите отнести ее отсюда на верх лестницы.
Бетси побежала в кухню и, вернувшись со стаканом воды, весьма почтительно протянула его сначала экономке, потом дворецкому.
– Как ты смеешь просить нас нести что-то за тебя? – сказала миссис Пентрит отступая.
– Да! Как ты смеешь делать нам подобные предложения? – повторил мистер Мондер, делая шаг назад вслед за экономкой.
– Воды! – кричал между тем старик, стараясь приподнять племянницу, чтобы она могла хотя бы опереться на стену. – Воды! – кричал он, выходя из себя от нетерпения и гнева.
– Если позволите, сэр, вы уверены, что это действительно та дама? – проговорила Бетси, сделав несколько шагов вперед и дрожа всем телом.
– Уверен ли я?! – воскликнул дядя Джозеф, спускаясь по лестнице навстречу служанке. – Что за глупый вопрос? Кто еще это может быть?
– Привидение, сэр, – ответила Бетси, продвигаясь все медленнее и нерешительнее. – Привидение северных комнат.
Не говоря ни слова, дядя подошел к Бетси, с презрительным взглядом отобрал у нее стакан с водой и поспешил к племяннице. Когда Бетси развернулась обратно к двери, ее внимание привлекла связка ключей, лежавшая под лестницей. После некоторого колебания она набралась храбрости и подняла их, а затем выбежала из холла так быстро, как только могли нести ее ноги.
Между тем дядя Джозеф смачивал губы племянницы водой и брызгал ей на лоб. Через минуту грудь ее начала медленно подниматься и опускаться, и она приоткрыла глаза. Она смотрела на старика с испугом и, кажется, не узнавала. Он заставил ее сделать несколько глотков, ласково заговорил с ней и таким образом вернул, наконец, в полное сознание. Ее первыми словами были: «Не оставляй меня». Ее первым действием было прижаться ближе к нему.
– Не бойся, дитя мое, – успокаивающе сказал старик, – я буду рядом. Скажи мне, Сара, что с тобой случилось? Что тебя так напугало?
– Не спрашивай меня! Ради бога, не спрашивай меня!
– Так, так! Не буду спрашивать. Сделай еще глоток воды.
– Помоги мне. Помоги мне встать.
– Нет, нет, подожди немного. Еще воды.
– Ох, помоги мне. Я хочу уйти отсюда, чтоб не видеть этих дверей. Мне станет лучше, как только мы уйдем.
Дядя Джозеф помог ей подняться.
– Подожди и почувствуй, что стоишь на земле. Теперь опирайся на меня. Смелей, смелей! Я хоть не велик ростом, но довольно силен. Вот так… Ты была в комнате? – прибавил он шепотом. – Ты достала письмо?
Сара в ответ горестно взглянула на него и с видом отчаяния опустила голову ему на плечо.
– Сара! – воскликнул он. – Прошло столько времени, а ты так и не побывала в комнате?
Она подняла голову, задрожала и слабым движением потянула старика к лестнице.
– Я никогда не увижу Миртовую комнату, никогда, никогда! – сказала она. – Пойдем, я уже могу идти, пойдем! Дядя Джозеф, если ты меня любишь, увези меня из этого дома куда-нибудь, куда угодно, лишь бы мы опять были на свежем воздухе и дневном свете, и чтоб не было видно Портдженнской Башни.
Подняв брови от удивления, но предусмотрительно воздержавшись от дальнейших вопросов, дядя Джозеф помог племяннице спуститься по лестнице. Она была еще так слаба, что, достигнув нижней ступеньки, вынуждена была остановиться. Видя это и чувствуя, что с каждым шагом она все сильнее опирается на его руку, старик, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от мистера Мондера и миссис Пентрит, спросил у экономки, нет ли у нее каких-нибудь тонизирующих капель, которые она могла бы дать его племяннице.
Утвердительный, хотя и не совсем любезный ответ экономки, сопровождался резвостью действий, свидетельствовавшей, что она была рада первому благовидному предлогу вернуться в обитаемую часть дома. Пробормотав что-то о том, что покажет дорогу к месту, где хранится сундук с лекарствами, она тут же направилась по коридору в свою комнату, а дядя Джозеф, не обращая внимания на все заверения Сары, что она достаточно здорова, чтобы уйти без промедления, молча последовал за ней.
Крайне обескураженный мистер Мондер ждал, пока они выйдут, чтобы запереть дверь. Сделав это, он отдал ключи Бетси и приказал отнести их на гвоздь, а сам удалился с места происшествия в темпе, неприлично близком к бегу. Однако оказавшись подальше от северного холла, он вновь обрел самообладание: умерил шаг, собрал свои рассеянные мысли и, казалось, был совершенно доволен собой. Так что при входе в комнату экономки, его манеры и взгляд приняли обычный характер торжественности. Как и подавляющее большинство пустоголовых людей, мистер Мондер чувствовал неизмеримое наслаждение, слушая собственные речи, и теперь он понимал, что после произошедшего в доме, сможет предаться этой роскоши. Мистер Мондер мстительно решил применить свои способности оратора против двух незнакомцев, попросив их объясниться, прежде чем он заставит их покинуть дом.
Войдя в комнату, он нашел там дядю Джозефа, который сидел возле племянницы и капал в стакан с водой солевую эссенцию. В другом конце комнаты перед открытым сундучком с лекарствами стояла экономка. Мистер Мондер медленно прошел, взял стул, придвинул к столу и сел, оправив фалды фрака и изобразив в лице своем крайнюю задумчивость; и сразу же стал похож на верховного судью, только без соответствующего облачения.
Миссис Пентрит, поняв по этим приготовлениям, что должно произойти нечто необычное, села на стул позади дворецкого. Бетси, повесив ключи на гвоздь, готова была скромно удалиться в кухню, но мистер Мондер остановил ее.
– Пожалуйста, подождите. От вас мне тоже потребуется заявление.
Послушная Бетси остановилась возле двери, напуганная мыслью, что она, должно быть, сделала что-то не так, и что дворецкий облечен непостижимой юридической властью, чтобы судить, приговорить и наказать ее за проступок.
– Итак, сэр, – сказал мистер Мондер, обращаясь к дяде Джозефу с важностью, приличной депутату палаты общин, – если вы приготовили лекарство и если дама, сидящая возле вас, может меня слушать, то я позволю себе сказать вам два-три слова.
При этих словах Сара испуганно попыталась подняться, но дядя поймал ее за руку и снова усадил в кресло.
– Сиди спокойно и жди, что будет дальше, – прошептал он. – Я возьму разговор на себя, а как тебе станет лучше, мы уйдем отсюда, договорит ли к тому моменту здоровяк или нет.
– До настоящей минуты, – продолжал тем же тоном мистер Мондер, – я удерживался от выражения собственного мнения. Но, будучи ответственным за то, что происходит в этом доме, я не могу оставить все как есть, и теперь вижу необходимость сказать вам, что поведение ваше весьма странно.
При этих словах смотрел он исключительно на Сару. А потом откинулся на спинку стула и торжественно огляделся, собираясь с мыслями.
– Мое единственное желание, – продолжил он после паузы тоном холодного беспристрастия, – поступать справедливо по отношению ко всем сторонам. Я не хочу никого пугать, стращать или приводить в ужас. Но я хочу разобраться в данных событиях с полным пониманием. Спокойно и беспристрастно, а также вежливо, я попросил бы вас обоих объясниться.
Мистер Мондер опять остановился, как бы давая время слушателям уразуметь его глубокомысленную речь. Миссис Пентрит хранила благоговейное молчание. Бетси неподвижно стояла у двери. Дядя Джозеф сидел совершенно безмятежно и держал руку племянницы. Сара не двигалась, не поднимала глаз, не покидало ее лицо и выражения испуганной сдержанности, которое завладело им с того момен