адоши, как ребенок, в другое – подхватил шляпу и стал упрашивать Розамонду позволить ему немедленно отвести ее к постели племянницы.
– Если вы только скажете Саре то, что только что сказали мне, – кричал он, торопливо пересекая комнату, чтобы открыть дверь, – вы вернете ей силы, вы поднимете ее с постели, вы вылечите ее!
– Подумайте немного, – остановил его Леонард, – о том, что вам сказал доктор. Внезапное открытие, которое сделало вас таким счастливым, может быть гибельно для вашей племянницы. Прежде чем говорить на тему, которая наверняка сильно ее взволнует, как бы осторожно мы ее ни преподнесли, мы должны сначала обратиться к доктору за советом.
Розамонда горячо поддержала мнение мужа и, со свойственным ей нетерпением к промедлению, предложила сейчас же разыскать врача. В ответ на ее расспросы дядя Джозеф, кажется, несколько неохотно, сообщил, что знает, где живет доктор. Розамонда, с одобрения мужа, сразу же позвонила в колокольчик, чтобы вызвать экипаж. Отдав распоряжения, она уже собиралась выйти из комнаты, как дядя Джозеф остановил ее, поинтересовавшись, нужно ли и ему ехать к доктору. Не дожидаясь ответа, он сообщил, что предпочел бы подождать в гостинице. Леонард не высказал никаких возражений и не стал спрашивать о причинах такого решения, но любопытство заставило Розамонду выяснить, почему же старик не хотел ехать к доктору.
– Он мне не нравится. Он говорит о Саре так, словно она никогда уже не встанет с постели. – Дядя Джозеф с досадой отошел к окну, будто не желая говорить ни слова больше.
Вскоре мистер и миссис Фрэнкленд добрались до дома доктора. Это был молодой человек с кротким и серьезным лицом и сдержанными манерами. Ежедневное соприкосновение со страданиями и горем преждевременно укрепило и опечалило его характер. Розамонда сообщила, что они с мужем интересуются судьбой его пациентки, и предоставила Леонарду задавать вопросы, касающиеся состояния здоровья ее матери.
Доктор ответил вежливо и первые слова его, очевидно, должны были подготовить слушателей к менее обнадеживающим новостям, чем им хотелось бы слышать. Отбросив все медицинские термины, он сообщил, что пациентка, несомненно, страдает серьезным заболеванием сердца, и откровенно признался, что трудно определить точную природу этой болезни, поскольку доктора здесь расходятся во мнениях. Сам он полагал, что болезнь связана с артерией, по которой кровь поступает непосредственно из сердца по всей системе. Поскольку пациентка крайне неохотно отвечала на вопросы, касающиеся характера ее прошлой жизни, он мог только предполагать, что болезнь давняя и первоначально была вызвана каким-то сильным душевным потрясением, за которым последовало длительное беспокойство. Позднее болезнь серьезно усугубилась изнурительной поездкой в Лондон на фоне сильного нервного истощения. Таким образом, любое бурное проявление эмоций, несомненно, подвергнет жизнь пациентки опасности. В то же время, если душевное беспокойство, от которого она сейчас страдает, удастся устранить, и если ее можно будет поместить в тихий, уютный загородный дом, среди людей, которые будут неустанно заботится о том, чтобы она сохраняла спокойствие и ни в чем не нуждалась, то можно надеяться, что прогрессирование болезни будет остановлено, и еще несколько лет ее жизни ничего не будет угрожать.
Сердце Розамонды сжалось от картины будущего, которую ее воображение нарисовало на основе слов доктора.
– У нее будет все, что вы сказали, и даже больше! – горячо воскликнула она. – О, сэр, если для ее больного, бедного сердца нужна только жизнь в кругу добрых друзей, то, слава богу, в этом мы можем помочь!
– Да, это так, – поддержал Леонард жену. – Если вы, доктор, позволите нам сообщить пациентке известие, которое должно избавить ее от всех тревог, но которое, надо признать, она в настоящее время совершенно не готова услышать.
– Позвольте узнать, кто сообщит ей это известие?
– Есть два человека, которым это можно поручить. Один из них – старик, которого вы видели у ее постели, другой – моя жена.
– В таком случае, – сказал доктор, глядя на Розамонду, – нет никаких сомнений, что эта леди – самый подходящий человек для выполнения этой обязанности. – Он сделал паузу и на мгновение задумался, а затем добавил: – Могу я спросить, однако, знакома ли госпожа с моей пациенткой и находится ли в таких же близких отношениях, как и старик?
– Боюсь, я должен ответить «нет» на оба эти вопроса, – ответил Леонард. – Ваша пациентка считает, что моя жена сейчас в Корнуолле. Ее первое появление в больничной палате, боюсь, сильно удивит больную и даже, может быть, испугает ее.
– В таком случае давайте поручим это делу старику. По крайней мере его присутствие не может вызвать у нее никакого удивления. Даже если он сообщит новость крайне неумело, у него есть большое преимущество: его появление не будет неожиданностью. Придется вам довериться старику, снабдив его, само собой, надлежащими предостережениями и инструкциями.
После этих слов говорить было нечего. Розамонда с мужем поспешили в гостиницу к дяде Джозефу.
Подходя к своей комнате, они были удивлены, заслышав звуки музыки. Войдя, они увидели старика, сидящего на табурете и слушающего маленькую потертую музыкальную шкатулку, которая стояла на столике рядом с ним и играла Моцарта. Розамонда сразу же узнала мелодию.
– Вы, конечно, извините меня, что я развлекал себя музыкой в ваше отсутствие. Эта шкатулка, госпожа, единственный старый друг, оставшийся у меня. Божественный Моцарт, король всех композиторов, какие только жили на свете, собственноручно подарил его моему брату еще в то время, когда Макс учился в музыкальной школе в Вене. С тех пор как моя племянница оставила меня в Корнуолле, у меня недоставало духу послушать Моцарта. Теперь, когда вы делаете меня счастливым человеком, я опять жажду слышать эти тоненькие звуки, отрадные моему сердцу. Но довольно толковать о нем, – заключил старик, пряча ящик в кожаный футляр, который Розамонда заметила еще в Портдженнской Башне. – Позвольте мне скорее узнать, встретились ли вы с доктором?
Розамонда пересказала ему разговор Леонарда с доктором. Затем, после предварительных предостережений, она начала инструктировать старика, как лучше раскрыть тайну племяннице. Она сказала ему, что сначала нужно изложить обстоятельства, связанные с этим, не как события, которые действительно произошли, а как события, которые можно предположить. Она вложила в его уста слова самые простые и немногочисленные. Внушила ему, что важно, чтобы Сара не забывала, что открытие тайны не пробудило ни одного горького чувства, ни одной плохой мысли по отношению к ней ни в самой Розамонде, ни в ее муже.
Дядя Джозеф слушал с невозмутимым вниманием, потом встал с места, пристально посмотрел на Розамонду, и уловил на ее лице выражение тревоги и сомнения, которые он справедливо отнес на свой счет.
– Прежде чем уйти, я хотел бы удостовериться, что ничего не забуду, – сказал он очень серьезно. – Послушайте, пожалуйста, послушайте. Я повторю все, что вы мне говорили.
Стоя перед Розамондой в странной и трогательной позе, напоминавшей давно прошедшие дни его детства, когда он отвечал первые уроки на коленях у матери, дядя Джозеф повторял от начала до конца данные ему наставления с точностью до слова. Поразительная память для человека его возраста.
– Все ли я упомянул, как следовало? – спросил он, когда подошел к концу. – И могу ли я теперь передать новости Саре?
Но ему пришлось еще немного задержаться, пока Розамонда и ее муж совещались, как лучше и безопаснее всего объявить Саре об их присутствии в Лондоне.
После некоторого раздумья Леонард попросил жену предъявить документ, который утром составил адвокат, и написать под его диктовку несколько строк на чистом листе бумаги. Он хотел, чтобы миссис Джазеф прочитала документ и поставила подпись, если признает все написанное в нем верным. Леонард попросил отдать бумаги старику и объяснил, что он должен с ней сделать:
– Когда вы сообщите племяннице, что тайна раскрыта, дадите ей время прийти в себя и ответите на ее вопросы обо мне и моей жене, передайте ей эту бумагу и попросите прочесть. Независимо от того, согласится она подписать ее или нет, она обязательно поинтересуется, как вы ее получили. Скажите, что получили ее от миссис Фрэнкленд – и именно «получили», чтобы она подумала, что ее прислали вам из Портдженны по почте. Если она подпишет заявление и будет не слишком взволнована после этого, тогда скажите ей, что моя жена дала вам бумагу своими руками, и что она сейчас в Лондоне…
– И с большим нетерпением ожидает встречи с ней, – прибавила Розамонда. – У вас же прекрасная память, и, уверена, этих слов вы тоже не забудете.
Маленький комплимент его способностям заставил дядю Джозефа раскраснеться от удовольствия. Пообещав оправдать оказанное ему доверие и пообещав вернуться и избавить миссис Фрэнкленд от всех тревог до конца дня, он отправился выполнять судьбоносное поручение.
Розамонда наблюдала из окна, как проворно легкая фигурка старика пробирается среди толпы на тротуаре, пока не скрылась из виду. Как весело лился ясный, солнечный свет на веселую суету улицы! Великий город грелся в летней славе дня, пульс его бился живо и сильно, и мириады его голосов шептали о надежде!
Глава IIIРассказ о прошлом
День прошел, наступил вечер, а дядя Джозеф все не возвращался.
Около семи часов няня позвала хозяйку, сообщив ей, что ребенок проснулся и капризничает. Успокоив сына, Розамонда забрала его в гостиную, предоставив няне свободный час после выполнения дневных обязанностей.
– Мне не нравится быть вдали от тебя, Ленни, в это тревожное время, – сказала она, когда вернулась к мужу. – Поэтому я принесла ребенка сюда. Вряд ли он доставит нам хлопот. Да и заботясь о нем, я отвлекаюсь от беспокойства.
Часы на каминной полке пробили половину восьмого. Розамонда, глядя в окно, все глубже погружалась в свои тревожные мысли. Экипажи за окном следовали один за другим – горожане спешили кто в оперу, кто на ужин. Торговцы выкрикивали заголовки новостей, держа под мышкой выпуски вечерних газет. Люди, весь день простоявшие за прилавками, вышли на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Рабочие, кто по одиночке, а кто шумными группками, устало шли домой. Бездельники, закончившие ужин, прикуривали сигары и осматривались по сторонам, не зная, куда бы теперь отправиться. Это был как раз тот переходный час, когда дневная уличная жизнь почти закончилась, а ночная еще не началась. И как раз в этот час открылась дверь комнаты. Розамонда тут же подняла глаза от спящего на ее коленях ребенка и увидела, что дядя Джозеф наконец-то вернулся.