Женщина просит отведать ее кровь.
Она этого не сделает.
Женщина расстроена. Для ее народа это было бы честью, подарком. От него никто никогда бы не отказался.
Но весь ее народ погиб.
Тем не менее, она думает, что знает, что делать.
Она подходит, и девушка не вздрагивает при ее приближении. А стоит в такой позе, словно готова сражаться, если потребуется. Женщина могла бы посмеяться над этим, но сейчас не время для смеха. Ей пришла в голову очень приятная мысль. Она протягивает руку, как в подвале, но на этот раз медленно, чтобы не напугать девушку, как раненое животное, и кладет руку ей на живот.
– Р-р-рэ... бьенах, – говорит она.
И вот, опять.
Это непостижимое ощущение защищенности, похожее на узнавание, одобрение и простое приятие – оно, словно аура, исходит от этой неукротимой женщины, способной на убийство и, вероятно, готовой еще не раз убить кого-нибудь в будущем. Наперекор этому осознанию убийственного потенциала Пег испытывает утешение, ощущает, как у нее будто гора сваливается с плеч. Это облегчение, не омраченное стыдом или угрызениями совести, и оно колоссально. Пег чувствует себя умиротворенной... и свободной.
Женщина, похоже, мгновенно поняла всю ее сущность. Она поворачивается и уходит с тропинки на несколько футов в лес, наклоняется и начинает рубить ветку березы. Всего несколько ударов, и дело сделано. Пег поражена силой женщины. Поражена тем, как плавно и грозно мышцы перекатываются под кожей ее спины. Она забывает о крови – и видит силу. Она чувствует странный соблазн – как будто женщина танцует для нее, и только для нее.
Может ли она стать когда-нибудь такой же? Такой сильной?
Возможно.
Желает ли она этого?
Возможно, отчасти – желает. Часть ее почти уверена: да, мне это нужно.
Женщина возвращается на тропинку и протягивает ей ветку. Это идеальный посох – он поможет ей идти с раненой лодыжкой.
Женщина берет Дорогушу за руку и уходит, оставляя Пег одну. Ее слепая сестра скачет за женщиной по пятам. Бедра женщины двигаются из стороны в сторону в совершенно незнакомом ей ритме.
Через несколько мгновений Пег следует за ними.
Женщина дважды потеряла все. Семью своих родителей, а затем и собственную. Все вещи, все оружие. На ней шрамы от ножей и пуль. Она обнажена, но найдет одежду по своему вкусу, как и всегда. У нее будут новые вещи и новое оружие. Земля – опасное место для нее, но она может жить, где захочет. Может жить при солнечном свете или во тьме, как пожелает. Может питаться существами из моря или с суши. Земля может погрозить кулаком, но может и протянуть щедрую ладонь.
Ночное небо отныне принадлежит ей. Его темнота скроет ее. Его огни укажут ей путь. Она найдет пещеру и, возможно, разведет костер. Она слышит, как совсем близко лают собаки. Собакам понравится огонь.
Она дважды теряла все, но земля богата едой.
И семья – она всегда где-то рядом; нужно только ее найти.
Перевод: Генa Крокодилов (под редакцией Григория Шокина)
Дональд вместе с друзьями репетировали новую пьесу на пляже. Внезапное появление незваных гостей, навсегда изменило их жизнь, в особенности жизнь Дональда...
Джек Кетчaм & Лаки МакKи"Бык"
ДНЕВНИК ДОНАЛЬДА ФИШЕРА
Октябрь 19...
Где-то недалеко от Канады, штат Мэн
- Она собирается это сделать, Дональд, - сказала Пег. - Я не могу ее остановить.
- Нет, можешь, - сказал я. - Она тебя послушает. Она должна тебя послушать.
Я был в отчаянии. Это было слышно по моему голосу. Мне не нравилось, как он звучит. Но прислоненный к стене, со связанными за спиной руками и вытянутыми перед собой ногами, стянутыми в лодыжках, и учитывая то, что, по словам Пег, вот-вот должно произойти, вы бы тоже были в отчаянии.
Пег только улыбнулась своей печальной одинокой улыбкой.
- Разве ты этого не заметил? Она знает, чего хочет. И она это получает.
- Это из-за того, что произошло сегодня? Потому что, если это так...
- Вовсе не из-за этого. Она планировала это с самого начала. И это уже не впервые.
- Господи! Пожалуйста! Я не могу принять это.
- Прими это, Дональд.
- Есть хоть какая-то альтернатива? Должна же альтернатива.
Она медленно встала, посмотрела на меня сверху вниз и покачала головой. Отблески огня мерцали на ее обнаженной груди, обнаженных бедрах. Позади нее захныкал ребенок.
- Ты уже знаешь альтернативу, - сказала она.
Брат, будь осторожен в своих желаниях.
Я желал общества. Что бы это ни было.
Я пишу это в грязном потрепанном блокноте на спирали шариковой ручкой "Marriot Hotels and Resorts", которую мне предоставила Пег.
Для разнообразия мои руки свободны. И с этого момента будут свободны.
У меня есть другие кандалы.
Может быть, это моя последняя воля и завещание. Хотя мне нечего пожелать своей душе. Возможно, я сойду с ума, прежде чем закончу писать. Не знаю. Сойду с ума или умру. Это может случиться уже скоро. Итак, я хочу все записать.
Потому что и то, и другое весьма вероятно.
Когда они нашли меня, - нас - мы репетировали на пляже под шум прибоя и сильный ветер.
Пьеса была написана мной. Одноактная, с тремя персонажами под названием «Прогерианец». Действие происходит на таком же пляже в такой же сумеречный вечер, так что репетиция должна была вдохновить моих актеров. Кроме того, это был сюрприз. Я не сказал об этом ни им, ни другим актерам, ни другим членам труппы. И все получилось так, как я и ожидал, - они были в восторге от этой идеи. Реальный эквивалент атмосферы драмы.
Я предложил поставить пьесу как своего рода противоядие от всего этого гребаного Нила Саймона. Пьеса «Давай, дуй в свой рожок» была неплохой, хотя и надоела довольно быстро, но весь актерский состав просто возненавидел «Босиком в парке» задолго до занавеса во время премьеры. И нам еще предстояло справиться с «Жизнерадостными ребятами», прежде чем мы огорошим весь поселок Кеннебанкпорт пьесой «Возвращение домой» Гарольда Пинтера.
Все мы только год назад окончили колледжи в Бостоне или Нью-Йорке, и были полны жизни и энергии. У нас были идеалы. У нас были энтузиазм, напористость и любовь к театру - настоящему театру. Со мной в качестве продюсера и режиссера мы считали себя маленьким сообществом.
Не думаю, что мы действительно знали значение слова «прогерия».
Теперь знаем.
В любом случае, мы решили, что уступим билеты на «Прогерианца» за полцены и покажем пьесу только в воскресенье днем, за час до «Босиком в парке», отдельно от нее.
Мы не ожидали большой аудитории. Во-первых, это было очень абстрактное произведение, нечто среднее между творчеством Пинтера и пьесой «В ожидании Годо» Сэмуэля Беккета, с этими двумя писателями я в то время был более или менее на одном уровне. И поскольку я больше не пишу пьесы, думаю, таким и останусь.
Вы знаете, что такое прогерия? Большинство людей не знают. Это редкий порок развития желез внутренней секреции, который приводит к преждевременному старению сердца, кровеносных сосудов и кожи. К тринадцати годам вы становитесь безволосым и морщинистым. К шестнадцати вы похожи на сморщенного старичка. Вам очень повезет, если вы доживете до восемнадцати лет. В моей пьесе вы склонны к ироничным загадочным наблюдениям за состоянием человека. А почему бы и нет? В конце концов, это довольно необычная точка зрения.
Не то, что моя собственная в этот момент.
Это было в самом начале репетиции. Думаю, до этого у нас их было всего две. Актеры все еще были заняты, за исключением Линды, которая быстрее всех запоминала реплики. Так что из нас четверых - я в это время наблюдал за остальными на фоне моря, - она отвлекалась меньше всех.
Линда играла Хани, а Сэм - Бутча, не очень счастливую супружескую пару с серьезными проблемами, которые приехали на этот романтический утес у моря, чтобы, возможно, наладить отношения, сделав ребенка. Семейная пара как бактерицидный лейкопластырь, верно? Почти всегда плохая идея. И эту идею может серьезно испортить встреча со странным маленьким парнем, который заявляет, что ему шестнадцать, но выглядит на восемьдесят.
Особенно когда он говорит что-то вроде - цитирую по памяти: «Каким бы редким ни было это заболевание, оно обнаруживает таинственное присутствие в человеческом теле, как часы, способные идти слишком быстро или слишком медленно, укорачивая или продлевая жизнь - и которые подвержены эволюционному отбору. Исчезает хвост, рождается большой палец или ген старения. Все становится ясно. Мы живем лишь по милости секунд и можем исчезнуть в мгновение ока».
Нужно ли говорить, что они не делают детей?
Вам, наверное, интересно, почему я так хорошо запомнил эти строки.
Это не потому, что я их написал. По крайней мере, не полностью.
Это потому, что когда Арт, мой стройный, утонченный прогерианец закончил их читать, Линда указала мне за спину и, все еще находясь в образе неряшливой невежественной Хани, спросила: Кто это, блядь такие?
Они настигли нас в считанные секунды. Женщина и молодая девушка, обе совершенно голые, - а по пятам за ними - нечто, похожее на ободранную собаку, с рычанием несущееся по песчаным дюнам.
Говорят, что действовать - значит реагировать, но единственной из нас, кто отреагировал разумно, была Линда, которая направилась к морю - прямо в море. Сэм, ростом чуть меньше шести футов и весом около двухсот тяжелых фунтов, думаю, решил не сдаваться. Арт, который сидел, скрестив ноги на дюне, словно какой-то мастер дзен, попытался вскочить на ноги.