– И как грудь, что надо?
– Как я уже сказал, она была довольно далеко.
– Хм-м-м.
Эми оторвалась от монитора и подошла к мужу. Обняла его за талию.
– А зайти ты ее не пригласил?
– Еще чего. Кому нужны эльфийки, когда дома тебя ждет самая настоящая богиня?
Эми рассмеялась:
– Богиня, у которой все прилично обвисло.
– У богинь ничего не обвисает. Только зреет. Как пшеница или кукуруза.
– Вот насчет кукурузы – это ты правильно сказал.
Эми поцеловала мужа. От него пахло мылом и кофе. Губы были мягкими.
– Похоже на то, что особо поработать мне сегодня не удастся, ты не находишь? – спросила она.
– Точно не сейчас. Да и с изоляцией провода можно повременить.
– Только давай так, чтобы не разбудить Мелиссу.
– Не беспокойся, пылесос я пока включать не собираюсь.
Он распахнул халат Эми, скинул его с плеч и, откинувшись на диван, потянул жену на себя. Солнце приятно согревало ей спину, когда она принимала мужа внутрь себя.
А потом почему-то вспомнила о том, что так и не выключила монитор, ее программа все еще работала.
Это была последняя посетившая Эми мысль, которая не касалась бы их двоих.
Питерс стоял у входа в пещеру, обливаясь по́том. И не только потому, что пришлось карабкаться ввысь. Это были нервы.
Стоявшие у него за спиной Манетти, Гаррисон и еще четверо полицейских штата нервничали тоже. Это было заметно по лучам их фонариков, метавшимся по черным от копоти стенам. Гиблое местечко – даже в отрыве от того, что здесь творилось одиннадцать лет назад. Питерс снял с плеча дробовик, заранее зная, что тот ему не понадобится, и ступил внутрь – вспоминая, как оно здесь было.
Тот мужчина, Николас... как-там-его... – фамилия странным образом ускользнула из памяти, – в очках, слетевших у него с лица, как только парни открыли огонь, приняв за одного из дикарей. Несмотря на очки. Перепуганные насмерть, они убили его – и это после всего, что пареньку пришлось пережить. После того как он и женщина на полу – голая, истекающая кровью, адски истерзанная, но все еще живая – перебили почти всех этих выродков. Питерс вспомнил, как пристрелил одного с ножом.
А потом вспомнил мальчишку...
...который провел в плену у этих подонков бог знает сколько, двинулся навстречу, протянув вперед руки, шагая медленно, словно во сне, – такой грязный и запачканный собственной засохшей кровью, что легко было принять его за одного из них; Питерс крикнул мальчишке, чтобы тот остановился, но он все продолжал идти; к тому моменту Питерс и его парни уже не рисковали – и все шесть дробовиков рявкнули одновременно, так что Питерс даже не мог сказать, его ли пуля или чьи-то другие сразили несчастного.
Все это случилось одиннадцать лет назад, и Питерс был искренне рад тому, что притормозил, дабы приложиться к пинте «Джонни Уокера». Радовался, что больше не был копом, что мог вынуть из кармана бутылку, скрутить ей голову и сделать добрый глоток. Такой, какой делал сейчас.
Остальные наблюдали. Полицейские-новобранцы, сжимавшие в руках новенькие дробовики, смотрели неодобрительно.
«Да пошли они...»
Питерс был рад тому, что уже не работал копом по множеству причин.
Но главная из них – тот мальчишка.
Питерсу хотелось перестать думать о мальчишке.
Старик отпил снова, убрал бутылку в карман и огляделся.
Теперь все исчезло: кожи, шкуры, одежда. Они вынесли все на пляж – все, вплоть до последнего поломанного топорища, ружейного приклада, граблей и кожаного ремня, и двумя днями позже сожгли. Все, что не сгорело и не требовалось для опознания, отвезли на старую городскую свалку у Такер-роуд, откуда все это когда-то и натащили.
Сейчас же в глаза бросались лишь несколько гнутых гвоздей да ржавая дверная ручка на твердом грязном полу – вот, пожалуй, и все.
Дикари не возвращались. Не сюда точно.
Как знать? Может, и у них остались дурные воспоминания.
– Дерьмо, – проговорил Манетти.
Все в поисковом отряде были по-своему разочарованными. Вздохнули спокойно, разумеется. Но остались разочарованными. Питерс так легко отыскал пещеру – даже спустя одиннадцать лет, хотя ни разу все это время даже не ездил мимо, – что решил, будто им повезло. А вот теперь удача от них отвернулась. Питерс вместе с копами чувствовал себя собакой, потерявшей след.
– Там, внутри, есть пещера поменьше. Можно ее проверить.
Он снова поднял перед собой ствол дробовика – просто разминки ради. По привычке. Дикарей здесь уже не было, да и не должно было быть. В пещере пахло землей, сыростью и морской водой. Если бы они хоть на сколько-нибудь задержались, то пахло бы здесь... по-иному.
Манетти нашел сломанные вилы в дальнем углу. А кроме них – ничего.
Питерс ощутил себя поникшим, его тело затекло. Он потянулся за виски.
Они покинули пещеру прежним путем.
Никто пока не произнес ни слова. Все принялись спускаться с горы.
Морской бриз приятно обдувал волосы. Прохладный и чистый.
На полпути Питерс спросил Манетти насчет собак, шериф ответил, что те должны прибыть из Бангора к двум часам, а вместе с ними еще двадцать патрульных.
На данный момент в их распоряжении были еще две группы, по шесть человек в каждой. Они работали на узкой полосе к северу и югу вдоль береговой линии. Когда копы и их собаки прибудут, то смогут прочесать леса, разбрестись дальше к северу, до Лаббока, и на юг, до Катлера, а часть псов попробует взять след у дома Кальцесов.
Остальные прибудут в два, значит, у поисковой группы Питерса будет на четыре часа светлого времени больше. На целых четыре часа.
Он ступил вниз по тропе.
Именно здесь Питерс приставил дуло к глазу женщины, так что промахнуться было невозможно, и нажал на спусковой крючок. Но Кудзиано уже было поздно помогать. Челюсти женщины продолжали сжимать его горло, пока ее не оттащили.
Манетти заметил, что Питерс замешкался.
– Все в порядке, Джордж? – спросил он.
Питерс кивнул.
– Слушай, ты нашел пещеру. Поделился с нами соображениями, где они, по-твоему, скорее всего, могут быть и чем, скорее всего, занимаются. Не вижу причин втягивать тебя в это и дальше. Может, поедешь домой, поспишь немного, а дальше мы как-нибудь сами?
Питерс покачал головой.
– Я их знаю, – сказал он. – В тот день я перестрелял их всех к чертям, видел, что они припасли, и допрашивал выжившего. Я вам нужен. Я понимаю, о чем ты думаешь, и это очень любезно с твоей стороны. И все же ты поступишь гораздо умнее, если попросишь меня остаться.
Манетти улыбнулся.
– Ну ладно. Так ты останешься с нами, Джордж?
– Разумеется. Разумеется, я останусь.
На мгновение он остановился на песке и окинул взглядом скалу.
С того места, где он стоял, разглядеть вход в пещеру было почти невозможно. Неплохое местечко они себе присмотрели. Питерс задавался вопросом, где же они подыскали новое?
И подумал, что, должно быть, выглядел огорченным, потому что Манетти спросил:
– Каково это? Тяжко снова сюда возвращаться?
– Были у меня воспоминания и получше, – ответил Питерс. – И денечки получше.
Он снова потянулся к бутылке в кармане и отвинтил крышку. Затем сказал:
– Но дальше будет похлеще, Вик. И еще до того, как все кончится, ты захочешь составить мне компанию. Ты, черт дери, вероятно, хлебнешь со мной.
И отпил из бутылки.
Эми взглянула на сидевшую за кухонным столом Клэр и поняла, что правильно сделала, пригласив ее.
– Выглядишь уставшей, – сказала она. – Ты вообще спишь?
– Недостаточно. Особенно в последнее время.
Она потянулась к крохотной ручонке Мелиссы. Та сразу же ухватилась за указательный палец. Эми ни на мгновение не прекращала кормить ребенка.
– Какая же она красивая, – сказала Клэр.
Грудь Эми побаливала. Нужно будет сменить ее через пару минут. Тем не менее Эми улыбнулась. Клэр сказала правду. Мелисса была красивой. Мягкая розовая кожа, шелковистые коричневые волосы. И прекраснейшие большие карие глаза. Девочка даже пахла чудесно – сладким дыханием и теплой чистой кожей.
Когда гости приехали, Мелисса спала. Клэр и Люк прошли в спальню на цыпочках, и Клэр потом сказала, что полюбила девочку с первого взгляда. Даже Люк весь сиял, словно смотрел на собственную родную сестренку.
Клэр убрала палец. И вместо него младенец вцепился в материнскую грудь.
– Сегодня они вручат ему документы, – сказала Клэр.
– Пора бы уже.
– Они провозились до понедельника, чтобы просто его найти. Как выяснилось, он снова вернулся к Мэрион, снова сидит в офисе. Работает неофициально. Юридическим консультантом или что-то вроде того. Теперь уже не партнером, бог его знает кем, но все же вернулся.
– Мэрион. К этой сучке.
– Сама не понимаю почему, но у меня такое ощущение, словно она готова сделать для него что угодно.
– Хочешь сказать, что она с ним трахается?
– Я не знаю. Никогда бы не подумала, что Мэрион из тех, кто станет крутить шашни с партнером. На меня она всегда производила впечатление типичной акулы бизнеса. Но вот в чем факт. Это была секретарша Мэрион – та, что нотариально заверила кредит.
– Ой! – вырвалось у Эми от боли в соске, не от слов подруги.
Клэр вздрогнула. Эми едва не рассмеялась. Можно подумать, будто крошечные челюсти сжали не ее грудь, а Клэр.
Эми переместила Мелиссу к другой груди. Девочка не заплакала. Поразительно, но в последнее время она вообще почти не плакала.
Клэр с облегчением улыбнулась, глядя, как младенец уткнулся в сосок.
Эми такая реакция показалась чуточку странной. Ведь Клэр сама кормила Люка, разве не так? Ну разумеется кормила. Эми прекрасно это помнила. Так откуда такая щепетильность из-за одного маленького укуса?
Эми выбросила мысль из головы.
– Подожди-ка минутку, – сказала Эми. – Хочу все понять правильно. Ты сказала, что секретарша Мэрион нотариально заверила кредит, которым он собирался покрыть долги перед фирмой, так?