Что ж, пора было закругляться.
Под таким углом, стоя так близко к скале, они все равно ни черта не найдут. Невозможно было определить, что вообще являлось пещерой (не говоря уж о том, насколько она глубока и можно ли в ней жить), а что всего лишь трещиной или небольшим углублением в скале.
Патрульные снабдили их увесистыми фонарями «Мэглайт» на шести батарейках – стоили такие недешево, целых сорок долларов, но их мощные лучи запросто прорывались сквозь разлитую в воздухе испарину. И даже в свете этих крепышей все вокруг казалось совершенно одинаковым. С таким же успехом можно было надеяться разглядеть в стенке отверстие от гвоздя, если сам лежишь, прижавшись лицом к плинтусу. Дохлая затея.
– Пора с этим кончать, – сказал Питерс. – Не думаю, что кому-то другому на нашем месте повезло бы больше.
– Вот черт! – ругнулся Гаррисон, на ходу осматривая каменные стены над головой. Он наступил в приливный бассейн, и теперь в его ботинке плескалась морская вода.
В детстве Питерса ребятня называла это «хапнуть крокодила».
Манетти достал рацию и вышел на связь.
– Всем бригадам, начать пункт два, – сказал он в микрофон. – Срочно.
Под «пунктом два» подразумевалась операция по обходу всех домов в округе.
Чтобы ее организовать, требовалось время – черт возьми, уйма времени требовалась даже на то, чтобы просто покинуть пляж. Для каждой группы уже отвели свою территорию вдоль береговой линии. Им предписывалось не стращать, но донести мысль до каждого. «Оставайтесь дома, не занимайте радиоэфир и телефонную связь пустой болтовней, заприте окна и двери, немедленно свяжитесь с полицией, если вдруг случится что-то необычное».
Дело займет целую ночь.
Сам Питерс встал в полчетвертого утра и потому сейчас почти не чувствовал под собой ног. Это было даже больше, чем просто смертельная усталость; в сущности, двигался он уже на одном «автопилоте», почти не отдавая себе отчета в том, что творится перед глазами. Он практически потерял представление о времени, то и дело мысленно вопрошая: «Черт побери, куда это я забрел?» – и это несмотря на то, что береговую линию он знал не хуже собственного крыльца. Краем глаза Питерс видел, как по бокам от него движутся какие-то силуэты, размерами вроде как с людей, но стоило повернуть голову, и там никого не оказывалось. И дело было не в похмелье – от него давно не осталось следа.
В бардачке машины у Питерса была припрятана початая бутылка виски. Он держал ее на крайний случай, но в данный момент машина стояла у дома, а они направлялись к патрульному автомобилю Манетти. Питерс прикинул, а не захочет ли Манетти сделать остановку, чтобы, так сказать, подзаправиться. Но как-то в этом сомневался.
Они брели по узкой полоске пляжа – все лучше, чем карабкаться по скользким камням. Вперед вырвались Гаррисон и четверо патрульных; Манетти и Питерс тащились в нескольких метрах у них за спиной. Манетти поднял на старика взгляд. «Ну вот, сейчас опять начнется», – подумал Питерс, прекрасно понимая, какой у него видок.
– Если захочешь пойти на боковую, Джордж, я все пойму.
– Я чертовски хочу пойти на боковую, да только, боюсь, пока рановато. Правда, если все же свалюсь в обморок, то можешь просто оставить меня в машине.
– Скажи, как думаешь, что они сейчас делают? Сидят дома и смотрят телевизор? Или снова вышли на охоту?
– Пожалуй, второе. К чему тратить такую лунную ночь на какой-то телевизор?
Довольно длинный отрезок пути они прошли в полном молчании.
«Вот, опять то же самое – сбоку промелькнула какая-то фигура».
Маленький человечек, на самом деле совершенно не существовавший.
Питерсу чертовски хотелось снова смочить горло, да поскорее.
– Наша область – это Станция, так? – спросил он со вздохом.
– Точно.
– Послушай, Вик, а ведь это совсем недалеко от моего дома. Может, заскочим туда хотя бы на минутку? Мне будет немного комфортнее с тридцать восьмым под рукой.
«Попытаться стоит», – подумал он.
Манетти вновь взглянул на Питерса. Тот уловил интонации собственного голоса и понял, что не обманет никого из присутствующих. Но Манетти не стал задавать лишних вопросов и лишь кивнул.
– Разумеется, Джордж.
Питерс прекрасно понимал, что ему лишь пошли навстречу. Полицейским не полагалось пить на службе, штатским же не позволялось пить и при этом носить оружие.
Питерс уже не был копом, но в данный конкретный момент его было сложно назвать и гражданским. Его даже позабавила мысль о том, нарушает ли он в данный момент сразу два закона – или, напротив, ни одного. Наверняка сам Манетти рассудил бы, что ни одного. А может, он вообще не захотел бы ничего и никого судить.
«И все же, как бы ты рассудил?» – подумал Питерс.
Он слишком устал. Выдохся.
Майлз Гаррисон отыскал тропу и с улыбкой взглянул на Питерса.
– Мальчишками мы частенько ею пользовались, – сказал он. – Ходили к пляжу и жгли там костры. Обжимались, пивком баловались.
– Я знаю, – отозвался Питерс. – Сам же ходил вас ловить.
Гаррисон рассмеялся:
– Но так ни разу и не поймал ведь, правильно?
– Да не очень-то и хотел. Просто надо было шугануть вас с пляжа. А то зачем бы нам, по-твоему, чуть ли не строем вышагивать по берегу, светя вокруг фонарями?
– А мы-то думали, что полицейские такие тупицы.
– Мы ими и были. А теперь и ты. Все копы – тупицы, помнишь?
– А через пару ночей мы все равно возвращались на прежнее место.
– И мы опять гонялись за вами. Знаю я все это.
Тропинка чуть забирала в гору, и Питерс основательно запыхался, даже вспотел.
– А мне всегда казалось, что нам просто везет, – сказал Гаррисон. – Ну, я имею в виду, что вы нас так ни разу и не поймали.
Питерс остановился, чтобы немного отдышаться.
– Вам и в самом деле везло, – сказал он.
И про себя подумал: «Чертовски везло. Даже больше, чем вы сами могли себе представить, – с учетом того, какие вещи здесь творились».
Они продолжили подъем.
– Еще минутку! Ну одну минуточку! Я не могу...
– Ложись в постель, Люк! Немедленно!
С тем, чтобы улечься спать вовремя, всегда возникали проблемы, и нынешний вечер не стал исключением из правил.
Клэр не могла решить, что ей делать – то ли махнуть на все рукой, то ли придушить сына. Не помогал и тот факт, что Люк оказался в совершенно новой для него обстановке. Накануне он, играя, раскидал по комнате всех своих приятелей – Черепашек, парней Дика Трейси – и теперь никак не мог найти.
И потому в данный момент стоял в пижаме посреди комнаты и хмурил брови.
Заставить Люка сделать хотя бы это уже являлось целой проблемой, ибо он наотрез отказывался снимать майку. В ней он проходил весь день. Ее он выбрал в калифорнийской лавчонке самостоятельно. На передке был принт в виде скелета-серфингиста, скользящего по волнам на фоне фиолетово-оранжевого аэрографического неба.
После этого наступила традиционная пятиминутная перепалка из серии «Ты уже почистил зубы?».
И вот наконец сын стоял перед Клэр, дергая туда-сюда коленками, как если бы ему не терпелось в туалет. Никуда ему не хотелось – он там уже был.
Просто пришло время ложиться. Вне зависимости от положения стрелок часов Люку всегда казалось, что еще слишком рано. Не ребенок, а сущий дьявол: то без конца хнычет, то превращается в настоящего тирана.
«Восьмилетние мальчишки... – подумала Клэр. – Боже, дай мне сил!»
– Что я могу поделать! Хочу найти фигурку Флэттопа! Не лягу в постель, покуда не найду его. И ты меня не заставишь. Не я виноват...
Сто слов в минуту. Временами Клэр задавалась вопросом, отдает ли он хоть какой-то отчет в том, что говорит, когда на него находит эта блажь. Не ребенок, а чертенок какой-то. Обычно она позволяла сыну наиграться вдоволь, покуда сон окончательно не сморит. Зато потом, едва оказавшись под одеялом, он почти сразу же засыпал. Главная трудность заключалась в том, чтобы заставить этого ребенка принять горизонтальное положение.
– Люк, вечером сможешь обойтись и без Флэттопа. Марш в постель.
– Нет, я должен...
– Считаю до трех.
– Но мне нужен Флэттоп!
– Раз.
– Мам!
– Два.
На глаза ребенка навернулись слезы.
Ну вот, заплакал. «Боже мой, – подумала она, – какая драма!»
– Ты меня ненавидишь!
– Люк, ну с чего ты взял, что я тебя ненавижу? Но если на счет «три» ты не окажешься в постели, то целую неделю не выйдешь на улицу. Ты меня понял? Итак, один, два...
И ведь стоит на месте, тянет до последнего.
– Тр...
Люк бросился на кровать, и Клэр про себя понадеялась, что хозяева дома не слышали этой сцены внизу. Равно как и на то, что у их кровати достаточно прочные пружины.
– Три. Большое тебе спасибо, Люк. Спасибо за то, что с тобой не пришлось слишком долго возиться.
«А ведь ему это нравится, – подумала Клэр. – Он получает удовольствие от этой странной игры за власть».
А вот сама Клэр совершенно выбилась из сил.
– Мам, я люблю тебя. И ужасно не люблю. – Люк расхохотался. – Ладно. Это шутка.
Клэр вздохнула и присела на кровать.
– Так, Люк, а теперь выслушай меня внимательно. Я хочу, чтобы завтра у нас был чудесный день. Я хочу, чтобы ты был хорошим мальчиком, ну, примерно таким же, каким был сегодня, и не доставлял ни мне, ни Дэвиду, ни Эми лишних хлопот. Я очень рассчитываю на твою помощь. Ты меня понял?
Он кивнул.
– И чтобы никаких выходок вроде сегодняшней. Если завтра это повторится, тебе конец. Ни телевизора, ни игр на улице. Ты меня понял?
– Угу.
– О'кей. Все твои приятели валяются на полу. Ну, солнышко, поцелуй меня.
Люк улыбнулся и чмокнул ее, снова став хорошим маленьким мальчиком, без всяких закидонов и вредничаний.
Вылитый доктор Джекилл-младший, а с ним в довесок и мистер Хайд.