Как только сели за столик, Лилиана немедленно начала нахваливать «Человека-амфибию». Я скорчила презрительную гримасу, но Устин, конечно, внимательно выслушал Лунгину, после чего произнес:
— Да, такой картины у нас еще не было.
Я не выдержала:
— Ты хотел сказать: такой — по бездарности?
Устин улыбнулся:
— Алла, как бы ты к ней ни относилась, ты, видимо, согласна, что подобного фильма еще не снимали.
Я дернула плечами и проворчала:
— Ну да, так низко даже у нас еще не падали.
Лунгиной явно стало неловко — и она поспешила сменить тему. Лучше бы не спешила.
— А вы знаете, — заговорила она бодрым голосом, — кто у нас недавно был в гостях? Ни за что не угадаете… Нестор Носов!
— Кто?! — опешила я, а Устин только пробормотал:
— Что вы говорите…
Этот Носов учился вместе с Устином на режиссерском во ВГИКе. Общепризнанным было мнение, что более беспомощного студента за всю историю института там никогда не видывали. Особенно неприятно было, что Носов имел наглость положить на меня глаз. Впрочем, Устин быстро отвадил его от меня, но осадок все равно остался неприятный.
И вот сейчас восторженная Лилиана напомнила нам об этом ничтожестве в полной, кажется, уверенности, что несказанно нас этим обрадует.
— Позвольте, — наконец обратился к ней Устин, — а вы давно его знаете, Носова?
— Только в этом году познакомилась, — сообщила она. — А Семен… он, может, и давно. Это ведь он его привел.
— Ну и какое впечатление он произвел? — буркнула в свою очередь я.
— Кто — Нестор? — переспросила Лунгина. — Да самое положительное!
Мы с Устином недоуменно переглянулись.
— М-да, — изрек мой любимый. — А я как-то даже не знал, что он в Москве…
— Он только теперь приехал, — закивала Лилиана. — В новом году. А до этого был в своем… не помню, что за город… То ли Рублевск, то ли Копейск…
— Наверное, Грош-Ценовск, — съязвила я, но Лунгина явно не поняла этой шутки.
— Я, честно говоря, так и не поняла, почему он не остался в Москве, — продолжала она щебетать. — Ну а приехал, как я понимаю, чтобы все-таки вернуться в кино. Они там с Семеном что-то уже обсуждали насчет сценария.
— Что значит «вернуться»? — фыркнула я. — Он там никогда и не был!
— Как же, он ведь окончил ВГИК, — удивленно посмотрела на меня Лунгина.
— Мало ли кто что окончил, — парировала я. — Ни одного фильма он не снял — и возвращаться ему некуда.
— А почему бы ему не начать снимать сейчас? — не унималась Лилиана. — Он наверняка набрался какого-то опыта — и, не исключено, станет хорошим режиссером.
— Действительно, — счел нужным согласиться Устин.
Я могла бы всерьез разозлиться на него за эту реплику, если бы не знала его манеру — специально соглашаться с любым вздором, лишь бы поскорей отвязаться от надоевшего собеседника.
От Лунгиной мы, к счастью, и впрямь быстро отвязались, но проклятый Носов не давал нам покоя. Мы с Устином поминутно о нем вспоминали. А заодно и вообще далекие уже годы учебы. И как-то незаметно мы пришли к выводу, что единственное, что омрачало нам те славные денечки, — тот самый Носов! Более отталкивающего, неприятного человека я попросту никогда не встречала. Да и Устин, подозреваю, тоже.
— А ты помнишь — он ведь был в меня влюблен! — с деланой усмешкой вдруг произнесла я.
Устин сделал вид, что не помнит этого:
— Разве?
— Ну да, и если бы не ты, не знаю, как бы я от него отделалась.
— Если бы не я? — Устин зачем-то продолжал валять дурака. Может быть, напрашивался на комплимент?
— Милый, ну конечно! Еще скажи, что ты не помнишь… Этот придурок тебя боялся, поэтому после одной неуклюжей попытки держался от меня подальше. Но все равно продолжал постоянно на меня пялиться.
— Нет, я правда не очень помню, — развел Устин руками. — Что там за попытка у него была?
— Объясниться мне в любви — а ты что подумал?!
— Я этого не помню, — сказал Устин.
Тут я уже засомневалась, что он притворяется.
— Значит, у тебя счастливым образом устроена память, — только и промолвила я. — Ты попросту не помнишь о всякой дряни.
— Насколько я знаю, именно так устроена психика любого человека. Плохое забывается.
— Выходит, моя психика устроена неправильно, — вздохнула я. — Потому что я и всякую пакость прекрасно помню. То есть не то чтобы я постоянно вспоминала Носова — нет, пожалуй, за последние пару лет у меня о нем и одной мысли не было. Но вот сегодня Лунгина о нем напомнила — и пожалуйста: я уже вновь помню каждую мелочь, связанную с этим ничтожеством!
— Все-таки не стоит клеймить людей подобными прозвищами, — мягко укорил меня Устин.
Но, несмотря на мягкость его тона, я все-таки всерьез возмутилась:
— А почему нельзя назвать вещи своими именами? Если кто-то, скажем, подлец, правильно будет и говорить о нем как о подлеце… Неужели нет?
— Это правильно, — кивнул Устин, — но если говорить конкретно о Носове, то он все же не подлец.
— А кто же он?
— Да просто бесталанный, несчастный человек.
— Ах вот как! — воскликнула я. — Так, может, еще и пожалеть его?!
— Жалеть не обязательно, но и костерить его вроде бы ни к чему.
— Меня взбесило, что он каким-то образом навязался к этим Лунгиным! — объяснила я свое раздражение.
— Алла, ну а тебе-то какое дело? — вяло парировал Устин.
— Ты ведь слышал, что она говорила! Он только в этом году зачем-то приперся в Москву — и тут же как-то вышел на Лунгина, в гости к нему напросился. Уже и сценарий какой-то с ним обсуждал. Ну это ли не подлость?
— Почему же сразу подлость? — вздохнул Устин. — Приспособленчество, желание сделать карьеру — да. Но все-таки до подлости тут еще далеко.
— Именно с малого все и начинается, — отмахнулась я. — Кто его знает, может, он действительно каким-то чудом пробьется в кино, а потом и тебе попытается палки в колеса ставить.
— Аллочка, ну ты что-то совсем расфантазировалась! — рассмеялся мой любимый. — Я-то ему зачем?
— Затем, что ты в свое время встал между ним и мной, — серьезно пояснила я. — Точнее, он по своей удивительной тупости вполне может считать, что все было именно так.
6.1.62
Мы с Устином были на съемочной площадке, как вдруг перед самым обеденным перерывом в павильон заходит Лилиана.
— Здравствуйте, — улыбаясь, проговорила она, глядя на нас обоих. — Знаете, я вчера рассказала Семену о нашей случайной встрече. Ну и мы, в общем, решили пригласить вас в гости. Завтра. Как раз Рождество будет.
— А вы что — отмечаете?! — поразилась я.
— Не то чтобы, — продолжая улыбаться, произнесла Лунгина. — Рождество просто как повод встретиться и что-то отпраздновать. Всерьез можно не воспринимать.
— Нужно не воспринимать, — уточнила я. — Мы с Устином — атеисты.
Лунгина смущенно замолчала, а Устин, по обыкновению, счел нужным сгладить ситуацию.
— Что ж, мы будем очень рады, — сказал он. — Обязательно придем.
«Ну ничего, — подумала я, — я тебе вечером припомню, что ты ответил за нас двоих, даже не спросив моего согласия».
— Вот и славно, — возликовала тем временем Лилиана. — Мы, кстати, и Илью пригласили… Ну знаете — Нусинова, соавтора Семена.
— Знаем, — вежливо ответил Устин.
— Надеюсь, Носова вы снова не пригласили? — напрямик спросила я.
Лунгина смутилась:
— Нет, но я еще не знаю… Может, Семен позовет…
— Если там будет Носов, то тогда не будет нас, — не без резкости произнесла я и победно посмотрела на Устина. Мол, ну что, съел? Я, как видишь, тоже умею разговаривать от имени нас двоих.
Лилиана окончательно сконфузилась и пробормотала:
— Что ж, хорошо, если вдруг Семен пригласит Нестора, мы обязательно предупредим вас об этом заранее.
С этими словами она каким-то чудесным образом удалилась. Просто как будто в воздухе растаяла.
— Алла, — недоуменно сказал Устин через полминуты, — у тебя просто какая-то жгучая ненависть к этому несчастному Носову. Может, я чего-то не знаю?
— Чего ты можешь не знать?! — возмутилась я. — Мы, кажется, вчера об этом говорили! Да ты и сам прекрасно помнишь… Этот несчастный, по твоему слишком корректному выражению, Носов все годы, что мы вместе учились, постоянно на меня глазел!
— Алла, — вздохнул Устин, — может, ты не помнишь, но на тебя глазел буквально весь наш курс. Носов вовсе не был в этом отношении каким-то исключением.
— Возможно, но только его внимание, — сделала я ударение на слове «его», — мне было отвратительно. То есть я хотела сказать, что я как-то не замечала, чтобы на меня кто-нибудь особенно активно засматривался. А носовские буркалы я как сейчас помню. Может, они у него какие-то чересчур колючие были, не знаю. Одним словом, он попросту был мне всегда неприятен. Да и тебе тоже! Я это прекрасно помню.
— А я вот об этом как-то и забыл, — с равнодушным видом пожал плечами Устин. — Сейчас, по крайней мере, я ровным счетом ничего к нему не чувствую. Даже если б где-нибудь с ним сегодня встретился, мне было бы абсолютно все равно… А ты сейчас так категорично высказалась о нем при Лилиане, что она невесть что могла подумать.
— Плевать мне на это, — отмахнулась я. — Я сказала то, что думаю. И скрывать это не собираюсь. Не хочу садиться за один стол с Носовым — и все тут. По-моему, имею право.
— Имеешь, имеешь, — миролюбиво сказал Устин. — Что мне всегда в тебе нравится, Аллочка, так это твоя абсолютная независимость от чужих мнений, толков, пересудов…
— Если тебе так нравится моя независимость, мог бы и поддержать, — только и проворчала я, впрочем, уже смягченным тоном.
— Я и поддерживаю, — ответил мой любимый. — Если Носов будет у Лунгиных, мы туда, разумеется, не пойдем. Все как ты сказала.
— Ладно, успокоил, — наконец полностью растаяла я, и мы с ним обнялись.
В эту минуту я всей спиной чувствовала неодобрительные взгляды присутствующих, но мне на них и впрямь плевать. Хотелось бы только верить, что и Устина эти взгляды точно так же не беспокоят.