– Нет, ты не побежишь, – остановил парня Шубин. – Ты у нас сейчас самый ценный человек, от тебя зависит успех всего дела. А сбегать сможет любой.
– Андрей, сбегай, переведи стрелку, о которой наш машинист сказал, – скомандовал он сержанту.
Коростылев спрыгнул с паровоза и побежал к стрелке. Не сразу, не с первого раза, но он все же смог перевести ее в нужное положение, и паровоз покинул путь, которым должен был следовать к Смоленску, и двинулся куда-то вправо. А сержант на ходу запрыгнул на него и забрался в кабину.
«Ну, теперь-то фрицы поймут, что случилось, – мелькнуло в голове Шубина. – Теперь у нас не получится просто кататься по станции взад и вперед. Каждый следующий маневр будет даваться с боем». Но вслух он об этом говорить не стал.
Догадка Шубина тут же подтвердилась. Не успели они проехать и ста метров, как над станцией разнесся голос из репродуктора. На этот раз говорили по-немецки и обращались не к паровозной бригаде, а к немцам. «Всем частям, находящимся в данный момент на станции Вязьма, – вещал голос. – Русские диверсанты захватили паровоз. Одиночный паровоз, следующий по девятому пути, необходимо остановить. Всем, кто находится рядом, надо принять меры, чтобы остановить этот паровоз».
А затем, после небольшой паузы, снова послышался голос дежурного, говорившего по-русски. Но теперь он обращался не к железнодорожникам, а к нему, Шубину:
– Русские диверсанты, внимание! К вам обращается комендант станции. Вы обречены! Ваша затея не удастся! Мы знаем – вы хотите вывезти к себе русских жителей, которые нужны Германии. Но у вас это не получится. Если потребуется, мы уничтожим весь эшелон вместе с вами. Вы погибнете сами и погубите ваших гражданских жителей. Сдавайтесь!
– Прямо сейчас и сдадимся! – пробормотал сквозь зубы Лернер. Похоже, его больше всех разозлило обращение немецкого коменданта. Больше никто ничего не говорил – все и так было ясно.
Паровоз проехал уже метров триста. Впереди показалась стрелка, возле которой стояло шестеро немецких солдат, окруживших двух стрелочников. Те спешно толкали рычаг, переводили стрелку.
– Что они делают? – спросил Шубин у Сергея.
– Переводят нас на другой путь, совсем в другую сторону, – ответил тот. – А нам сейчас надо вправо, вон туда. Но как это сделать?
– Ничего сложного, – проговорил Шубин. – Подъезжай к стрелке ближе, чтобы метров десять осталось, и остановись.
Сергей так и сделал. Когда паровоз стал приближаться к стрелке, немцы открыли огонь. Треснуло и разлетелось стекло кабины, пули с визгом стали отскакивать от стен. Тут и разведчики ответили огнем. Двое вели огонь из дверей, а Шубин, пользуясь тем, что лобового стекла нет, вел огонь прямо из окна. При этом разведчики старались не задеть железнодорожников. А те и сами не стояли на месте: при приближении паровоза они кинулись бежать в разные стороны.
Спустя минуту выяснилось, что разведчики стреляют более метко: уже трое врагов лежали на земле и только трое вели огонь. Но вот еще несколько выстрелов – и возле стрелки не осталось ни одного живого немца.
– Так куда, говоришь, ее надо перевести? – спросил Шубин. – Там, я вижу, сложный перевод, на разные пути попасть можно…
– Сейчас я объясню… – заговорил Сергей, но тут его прервал кочегар.
– Не надо объяснять, – заявил он. – Я переведу. Я знаю как. Только вы меня прикройте.
– Прикроем, не сомневайся, – заверил мужчину Шубин.
Кочегар соскочил с паровоза и кинулся к стрелке. Схватился за рычаг, нажал – стрелка не переводилось. Тут от ближайших цистерн послышались выстрелы. Пули засвистели вокруг кочегара. Он пригнулся, стал оглядываться – кажется, он собрался бежать обратно. Но тут разведчики дружно открыли огонь по немцам, засевшим возле цистерн. Стрельба оттуда замолкла. Тогда кочегар выпрямился, еще раз налег на стрелочный перевод – и стрелка встала в новое положение.
– Теперь ходу, Сергей, ходу! – закричал Шубин.
Помощник машиниста повел паровоз вперед. Когда проезжали мимо стрелки, кочегар уцепился за поручни и на ходу залез в кабину. Лицо у него сияло.
– Получилось! – горделиво воскликнул он. – У меня получилось!
– У тебя и дальше все получится, – заверил Шубин. – Тебя, кстати, как зовут?
– Степан Морозов, – ответил кочегар.
– Молодец, Степан Морозов! – сказал Шубин.
Но его внимание уже было привлечено к тому, что происходило впереди. А впереди виднелся хвост состава с людьми. И видно было, как там возятся немцы, что-то прилаживают.
– Да они небось мину на сцепку устанавливают, гады, – первым догадался, в чем дело, Лернер. – Если установят, мы не сможем прицепиться к составу.
– Огонь! – воскликнул Шубин.
И сам первый встал к окну и начал вести прицельный огонь по группе врагов. Один из немцев упал, уронив мину, остальные скрылись за вагонами состава.
– Все на выход! – скомандовал Шубин разведчикам. А вы, ребята, – обратился он к железнодорожникам, – постарайтесь как-нибудь без нас встать на пути и сдать назад, сюда. А мы для вас сцепку держать будем.
Разведчики спрыгнули на землю, а паровоз покатил дальше, где он мог перейти на нужный путь. Трое разведчиков, ведя на ходу огонь, кинулись к хвосту поезда. Немцы, засевшие возле вагона, отвечали им ответным огнем. Пуля чиркнула Шубина по виску, Лернеру пуля попала в руку, державшую автомат, перебила палец. Боец перехватил оружие здоровой рукой и продолжал вести огонь. В результате им удалось отогнать немцев от сцепки. В этот момент вернулся паровоз. Степан Морозов на ходу соскочил и кинулся к сцепке. И как только паровоз стукнул в хвост последнего вагона, он зафиксировал сцепку и вместе с разведчиками кинулся к паровозу, чтобы сесть на него. Сергей Зотов дал ходу, состав дернулся и медленно тронулся с места.
Друзья Шубина откровенно радовались, а капитан испытывал тревогу. Он понимал, что на этом опасности не закончились, что впереди их ждут новые препятствия. Да и почему только впереди? Ведь немцы могли посадить своих солдат на состав, чтобы напасть на паровоз сзади!
– Андрей, пошли выйдем на тендер, посмотрим, что там у нас сзади делается, – скомандовал он. – Ты, Михаил, остаешься здесь.
И он первым вылез на тендер, до половины заполненный углем. И едва он ступил на этот уголь, как навстречу ему с крыши последнего вагона состава раздался выстрел, а затем прогремела очередь. Так и есть: немцы успели сесть в поезд и теперь стремились уничтожить паровозную бригаду с этой стороны.
Шубин и Коростылев повели огонь по противнику, засевшему на крыше последнего вагона. Двое вражеских солдат поплатились за свою активность: сраженные пулями разведчиков, они на ходу свалились с поезда. Остальные отступили, но они в любой момент могли снова атаковать паровоз с тыла. Поэтому Шубин оставил сержанта на тендере, защищать их с этой стороны, а сам вернулся на паровоз. И, как выяснилось, сделал он это вовремя: впереди виднелась стрелка, последняя с восточной стороны станции. И она была поставлена так, что поезд должен был поехать на запасной путь. А недалеко от стрелки стоял поезд, и за его вагонами прятались два десятка немецких солдат.
Приближаясь к стрелке, Сергей Зотов начал тормозить. Он в растерянности повернулся к Шубину.
– Как же ее перевести? – спросил он. – Там их вон сколько засело! Степана туда посылать – значит на верную смерть отправить.
– Нет, Степана туда мы пока посылать не станем, – твердо сказал Шубин. – Сначала надо с фрицами разобраться. Сделаем так…
Он критическим взглядом окинул Лернера, у которого из раненой руки продолжала течь кровь, и приказал:
– Давай, Михаил, иди-ка ты на тендер. Сменишь там Андрея. А он пусть бежит сюда.
Когда сержант вернулся на паровоз, Шубин спросил его:
– У тебя гранаты есть? Приготовь штуки три, рассуй их по карманам. Вещмешок оставь здесь, он мешать будет. Готов? Тогда пошли.
И он первым спрыгнул с паровоза, Коростылев последовал за ним. Оба разведчика кинулись к поезду, который служил укрытием для немецкой засады. Но побежали они не прямо к последнему вагону, где находились враги, а к середине состава и, уже прячась за ним от вражеского огня, под прикрытием вагонов двинулись к хвосту состава.
Враги, конечно, заметили маневр разведчиков. Несколько немцев двинулись им навстречу, идя с другой стороны состава. Видимо, они собирались устроить затяжной бой, ведя перестрелку возле самой земли, под прикрытием колес. Однако Шубина не устраивал затяжной бой – ему надо было спешить. Поэтому он вскочил на тормозную площадку ближайшего вагона, подтянулся – и вылез на крышу. И тут обнаружил, что с другой стороны на крышу вылез здоровенный немец. Противники находились буквально в двух метрах друг от друга, и у обоих автоматы были за спиной. Браться за оружие было некогда, поэтому оба не раздумывая кинулись друг на друга.
Немец нанес удар первым, но Шубин сумел уклониться и, в свою очередь, сделал подсечку. Враг рухнул на крышу, и Глеб уже выхватил нож, чтобы покончить с ним, но немец успел откатиться к самому краю крыши и вскочить. А когда Шубин кинулся на него, снизу раздались выстрелы: товарищи здоровяка стреляли по разведчику с земли.
К счастью, они не попадали, и Шубин все же сумел приблизиться к врагу и нанести ему точный удар – сначала в руку, которой немец прикрывал корпус, а затем в грудь. Его противник рухнул на крышу вагона и уже не пытался встать. А Шубин выхватил из кармана приготовленную гранату, выдернул чеку и швырнул гранату вниз.
Прогремел взрыв, и стрельба снизу прекратилась. Скорее всего, не все немцы из этой группы погибли, кто-то был лишь ранен и еще мог представлять опасность, но у Шубина не было времени проверять это – ему надо было освободить от врагов стрелку, надо было обеспечить продвижение состава. Поэтому он побежал по крышам, перепрыгивая с вагона на вагон. На ходу он вытащил из кармана еще две гранаты и, когда добрался до последнего вагона, швырнул их вниз, одну за другой.
Едва утих шум двух взрывов, как внизу раздались автоматные очереди. Но это стреляли не немцы – это вел огонь сержант Коростылев, который все время следовал за своим командиром внизу, по земле, а теперь выскочил из-за последнего вагона, как из-за укрытия, и в упор расстрелял оставшихся в живых врагов.