Пробежав примерно полкилометра, Шубин остановился.
– Кажется, мы нашли этот промежуточный рубеж обороны, – сказал он. – Давай пройдем севернее, там еще посмотрим. Если снова наткнемся на немцев – это точно их рубеж.
Они двинулись прямо на север. Тут впереди показался довольно заметный холм. Такой объект враг никак не мог пропустить: немцы были просто обязаны устроить на холме узел своей обороны.
Разведчики сменили курс; теперь они шли в обход холма, вглядываясь в его склоны. Так и есть: оба одновременно разглядели линию окопов, за ней вторую, пулеметную ячейку, крыши блиндажей… Да, это была немецкая оборонительная линия, призванная задержать наши части, которые будут преследовать отступающие немецкие дивизии. Задание командования было выполнено, можно было возвращаться. Разведчики повернули на восток, собираясь в обратный путь. Но едва они сделали несколько шагов, как снова грянули выстрелы. Стреляли справа, с той стороны, откуда они пришли. Видимо, враги, встревоженные появлением разведчиков перед их запасным рубежом, не ограничились тем, что просто отогнали советских бойцов подальше, но и выслали им вдогонку свою группу.
И как только прозвучали первые выстрелы справа, так сразу же поднялась стрельба и сзади, с того самого холма, который разведчики только что обследовали. Оттуда тоже могли выслать группу преследователей, и тогда положение двоих бойцов стало бы отчаянным.
– Давай левее, и быстро! – скомандовал Шубин.
Им ни в коем случае нельзя было ввязываться в перестрелку – тогда они точно попали бы в окружение и погибли. И разведчики, не отвечая на выстрелы врагов, побежали по заснеженному лесу так быстро, как только позволяли бурелом и снег. Они бежали, забирая влево, уходя и от холма за спиной, и от группы преследования справа. Теперь оба думали лишь об одном: только бы никого из них не ранило. Если ранение будет серьезным, то раненый будет обречен. Он не сможет двигаться таким же темпом, как здоровый товарищ, а тот не сможет его тащить с нужной скоростью. И у раненого будет один выход: залечь и отстреливаться от врагов, сколько хватит патронов. А потом, когда окружат, когда подойдут вплотную, – подорвать и себя, и врагов гранатой.
Но пока что все пули проносились мимо. И они уходили все дальше, дальше. А минут через пятнадцать выстрелы совсем стихли. Как видно, враги отказались от преследования уходящих разведчиков. Правда, они могли сообщить по рации своим частям, стоящим восточнее, на нынешней линии фронта, чтобы те выслали группы для перехвата советских бойцов. Шубин предвидел такую возможность, поэтому спустя некоторое время он изменил направление, взяв курс значительно правее – почти на юг. Так они шли километра три. Теперь немцы не знали, где они находятся, и никакая группа перехвата не могла их поджидать.
Оставалась одна проблема – перейти линию фронта в обратном направлении, выйти к своим. Часто разведчики гибли именно во время такого обратного перехода: наши бойцы на передовой принимали возвращающихся за врагов и открывали огонь. Чтобы этого не случилось, надо было выйти ровно в том месте, где и входили, то есть в устье оврага.
Но прежде чем думать о возвращении, о том, как найти то самое устье оврага, следовало отдохнуть. Ведь Шубин и Коростылев шли не останавливаясь уже больше двенадцати часов. И теперь оба, не сговариваясь, высматривали место, где можно было залечь на пару-тройку часов.
Наконец такое место нашлось. Это была ложбинка, заросшая молодым осинником и кустами бересклета. Разведчики залезли в середину этой чащи, так что снаружи их никак нельзя было увидеть, набросали на снег сухих веток, положили свои вещмешки – и улеглись, прижавшись друг к другу спинами. И, как только улеглись, оба сразу заснули. У обоих было профессиональное свойство разведчиков – умение моментально засыпать, когда можно, и так же моментально просыпаться, когда нужно.
Засыпая, Шубин решил, что они проспят не три, а целых четыре часа – до пяти вечера. И в пять минут шестого он проснулся. Мартовское солнце еще не садилось, но уже низко висело над горизонтом. Спустя минуту проснулся и Андрей Коростылев. Разведчики быстро собрались, затем перекусили, съев по куску хлеба, который брали с собой. Потом Шубин достал карту, определил, где они находятся, и выбрал маршрут к тому самому устью оврага. И они пустились в путь.
Шли они не спеша – Шубин то и дело сверялся с картой. Кроме того, он хотел подойти к линии фронта уже в темноте. Врагов они нигде по дороге не встретили. И когда солнце уже село, в последних лучах света Шубин разглядел впереди то самое начало длинного оврага, которое искал. Двое разведчиков спустились по нему, обошли немецкий окоп, запиравший устье оврага, проползли по полю – и уже ближе к полуночи достигли советской линии обороны. Здесь ждали их возвращения, стрелять в них никто не собирался. Мало того – их, оказывается, дожидалась и штабная машина, которую прислал полковник Данилов. Так что в час ночи Шубин был в Калуге.
Глава 3
Шубин сидел за столом в комнате полковника Данилова, пил чай и докладывал о результатах разведки.
– Значит, ты говоришь, что немцы собираются начать массовое отступление с передовой уже сегодня? – спросил полковник, когда Шубин закончил свой доклад.
– Да, сегодня и завтра с передней линии обороны должны уйти все части, – подтвердил разведчик. – У них для этого все готово, и промежуточный рубеж обороны оборудован.
– И ты утверждаешь, что они собираются забрать с собой все имущество, всю военную технику и потом взорвать железную дорогу, ведущую к Смоленску?
– Именно так, это рассказал язык, которого мы взяли.
– А в каком звании был этот пленный?
– Это был рядовой из стрелкового батальона.
– Рядовой, рядовой… – проговорил полковник Данилов задумчиво. – Но много ли он знает, этот рядовой? Насколько точны его сведения?
– Конечно, рядовой не знает столько, сколько ефрейтор или тем более офицер, – согласился Шубин. – Но у нас не было возможности взять языка посерьезнее. Нас связывало задание дойти до промежуточной линии немецкой обороны. Если бы не это, мы могли бы пройти вдоль линии фронта, выследить офицера и взять его. Разрешите, я прямо сегодня отправлюсь в новую разведку и приведу вам офицера?
– Нет, не разрешаю, – ответил Данилов. – Сколько ты сегодня спал – четыре часа? А ел что – кусок хлеба? А прошел сколько – тридцать километров? Какой из тебя сейчас вояка? Нет, Шубин, ты сначала иди выспись, поешь, отдохни. И сегодня вечером приходи ко мне. Вот тогда и будем говорить о новом задании.
– Товарищ полковник, поверьте: я и сейчас могу отправиться за линию фронта, если надо, – стал разведчик убеждать своего начальника разрешить ему вновь отправиться в разведку. – Мне случалось по нескольку дней жить в таком режиме – без сна, без еды, – и ничего, обходился. Так что, если надо, я готов.
– Да в том-то и дело, что сейчас спешка уже и не нужна, – сказал Данилов. – Ведь фронт перейдет в наступление уже через три часа. На всем протяжении от Ржева до Гжатска наши войска начнут преследование отступающего противника. Сведения, которые ты принес, внушили нам уверенность, что это наступление будет успешным, что немцы не будут цепляться за каждый клочок земли. К тому же ты разведал, где, на какой линии они постараются на время закрепиться. Так что твоя разведка принесла большую пользу. В следующий раз перед тобой будут поставлены другие, более серьезные задачи. Но о них мы поговорим, когда ты отдохнешь. Все, марш на койку! Тут, рядом со штабом, есть дом для разведчиков. Обратишься к коменданту, он выделит тебе место.
И Шубин отправился выполнять приказание, то есть отдыхать. Сделал он это, надо сказать, с удовольствием. И когда спустя шесть часов снова явился в штаб, он был отдохнувшим.
– Вот теперь совсем другой вид, – сказал полковник Данилов, взглянув на разведчика. – Что ж, садись, будем ставить перед тобой следующую задачу. Знаешь, что меня больше всего заинтересовало и насторожило в твоем рассказе? То, что рассказал твой пленный о планах своего командования. То, что немцы хотят не только уйти сами и вывезти свою технику, – это обычное дело. Насторожило меня упоминание о железной дороге, о том, что они хотят ее разрушить. Надо узнать, правда ли есть у них такие планы? И что еще хочет немецкое командование? Может, мы чего-то не знаем? Это все надо выяснить как можно быстрее. Так что я приказываю: сегодня же ночью вам с Коростылевым необходимо снова отправиться во вражеский тыл. На этот раз вам не нужно идти пятнадцать километров. Будете действовать в ближней полосе. Как только найдете отступающего врага, в том районе и начинайте действовать. Задача – захватить офицера. Допрашивать его самому не надо. Здесь допросим. Только выясни – будет фриц говорить или упрется и станет играть в молчанку. Такой молчун нам, конечно, не нужен. Как, задача понятна?
– Да, товарищ полковник, все ясно, – ответил разведчик. – Разрешите идти?
Спустя несколько минут он уже ехал на передовую. Еще несколько минут ушло на то, чтобы отыскать Коростылева и объяснить ему суть нового задания. А затем надо было быстро добраться до наших передовых частей, которые уже пересекли бывшую немецкую линию окопов и теперь старались настичь уходящего врага, нанести ему как можно больший урон.
Впрочем, долго искать наших разведчикам не потребовалось. Они прошли всего полкилометра, когда услышали звуки боя, который шел где-то неподалеку. Немцы выставили арьергард, и тот напал на наши наступающие части. В этом и состояла тактика врага: задерживать наши передовые части, дать возможность основным немецким силам без потерь уйти на приготовленную в пятнадцати километрах дальше запасную линию. И пока это им удавалось.
Разведчики быстро выяснили, что новая линия соприкосновения с врагом не является сплошной. Достаточно было пройти километр на юг – и там уже не было боя. Обогнув район сражения, Шубин и Коростылев двинулись на запад. План состоял в том, чтобы выйти к дороге, по которой отступали немецкие войска, дождаться утра, когда