Мне пришлось зайти в «Биг-Черри» купить соус для пиццы. Люди бойкотировали все магазины, которые торговали помидорами — хотя зловещая их разновидность, «Ангел Т-4» давным-давно сгинула, — а потому их можно было купить лишь в специализированных торговых точках, для которых не имело никакого значения, даже если половина населения всей Земли отказывалась переступить их порог.
К дверям кондитерского магазина меня, как ни странно, привела мысль о нервозности. Все знают, что шоколад унимает нервную дрожь: по-моему, на этот счет даже исследование провели. И на пять славных минут Дженкс перестал трепаться, поедая купленную ему мной карамель.
Зайти в «Галантерею-парфюмерию» было просто необходимо — я бы нипочем больше не стала пользоваться мылом и шампунем Айви. А это привело меня непосредственно к парфюмерному отделу. С неохотной помощью Дженкса я подобрала себе новые духи, которые помогали бы скрывать остаточный аромат Айви. Ближе всего оказалась лаванда. Дженкс сказал, что я воняю как целая парфюмерная фабрика после взрыва в лавандовом цеху. Такое его заявление мне не очень понравилось, но я была готова на все, лишь бы не приводить в действие инстинкты Айви, — душиться лавандой, купаться в ней, пить и есть ее с маслом.
За два часа до рассвета я опять вышла на улицу и направилась к зданию архива. Мои новые сапожки оказались восхитительно тихи — они словно бы несли меня по-над тротуаром. Валентин был прав.
Я без малейших колебаний завернула на пустынную улицу. Заговор пожилой дамы по-прежнему работал — что вполне могло объяснять косые взгляды в кожаной лавке. Впрочем, если бы меня вообще никто не увидел, вышло бы еще лучше.
ВБ очень тщательно подбирает себе здания. Почти все конторы на этой улице придерживались человеческого графика и закрылись еще вечером в пятницу. В двух кварталах отсюда гудел транспорт, но здесь все было тихо. Я оглянулась, проскальзывая в проулок меж зданием архива и соседней башней страховой компании. Мое сердце вовсю колотилось, пока я проходила мимо той самой противопожарной двери, где меня чуть было не угрохали. Я бы не потрудилась вторгаться в здание через нее.
— Видишь водосточную трубу, Дженкс? — спросила я.
— Сейчас проверю тут по округе, — отозвался он, улетая вперед на небольшую разведку.
Я в более медленном темпе за ним последовала, внимательно прислушиваясь к слабому постукиванию по металлу, которое стало доноситься до меня только теперь. Капитально наслаждаясь притоком в кровь адреналина, я проскользнула меж мусорным баком размером с грузовик и целым поддоном картона. Улыбка изогнула уголки моего рта, когда я заприметила Дженкса, сидящего на изгибе водопроводной трубы и постукивающего по ней каблуками своих сапожек.
— Спасибо, Дженкс, — сказала я, снимая с плеча сумочку и пристраивая ее на сыром от росы бетоне.
— Нет проблем. — Дженкс перелетел чуть дальше, усаживаясь на самом краю мусоросборника. — Едрена вошь, — простонал он, зажимая нос. — Ты знаешь, что здесь такое? — Я бросила на него взгляд. Ободренный этим взглядом, Дженкс начал перечисление: — Трехдневной давности лазанья, пять разновидностей йогуртов, жженый попкорн… — тут он заколебался и закрыл глаза, принюхиваясь, — как его к югу от границы делают, миллион оберток от леденцов. А еще у кого-то здесь порочное пристрастие к суперломтям бурритоса.
— Слушай, Дженкс. Заткнись. — Негромкое шипение колес по тротуару мигом привело меня в полную неподвижность. Но даже лучшему прибору ночного видения было бы очень тяжело меня здесь засечь. В проулке так жутко воняло, что о верлисах мне вообще не стоило беспокоиться. Но даже при всем при том я подождала, пока на улице все затихнет, прежде чем порыться у себя в сумочке в поисках заговора фиксации и перышка. От укола острого треугольничка на конце перышка я невольно подпрыгнула. Затем выдавила требуемые три капельки на амулет. Они впитались немедленно, и деревянный диск засветился слабой зеленью. Тут я выпустила воздух из легких, понятия не имея о том, что все это время его там задерживала. Ни одного разумного существа, кроме Дженкса, в сотне футов вокруг меня не было — да и насчет разумности Дженкса у меня имелись серьезные сомнения. Здесь я могла достаточно безопасно обратить себя в мышку.
— Слушай, последи вот за этим и скажи, мне, когда он покраснеет, — сказала я Дженксу, пристраивая диск у ободка мусоросборника.
— А зачем?
— Просто последи, блин, — прошипела я. Сидя на стопке картона, я развязала шнурки новых сапожек, сняла носки и поставила голую ступню на бетон. После дождя прошлой ночью было холодно и сыро, и из меня невольно выскользнул удрученный писк. Бросив быстрый взгляд в конец проулка, я спрятала свои сапожки за бачком с обрезками бумаги и накрыла их зимним пальто. Испытывая примерно те же ощущения, что и «серный» наркоман после лишения наркотика, я присела на корточки в водосточном желобе и достала из сумочки пузырек с зельем.
— Пора идти, Рэчел, — прошептала я, вдруг припоминая, что я так и не позаботилась о чаше для приготовления соляного раствора.
Я не сомневалась, что Айвй будет знать, что делать, если я покажусь дома в качестве мышки, но никогда не даст мне возможности исправить такую дурацкую оплошность. Соляной раствор шумно забулькал в чашу, и я убрала пустой кувшин в сторону.
Крышечка от пузырька отправилась прямиком в мусоросборник, и я вздрогнула, выдавливая еще три капельки крови из ноющего пальца. Но весь мой дискомфорт мигом развеялся, как только кровь смешалась с составом, и вокруг стал подниматься аромат теплого луга.
В животе у меня сжималось, пока я перемешивала смесь в пузырьке, раз за разом нежно по нему ударяя. Затем я нервно вытерла руку о джинсы и взглянула на Дженкса. Составлять заговор не так просто. А самое сложное — поверить в то, что ты все сделала верно. Когда дело доходило до этой части, ведьму от колдуна отделяла только отвага. «Я ведьма, я ведьма, — твердила я себе, чувствуя, как холодеют мои ступни. — Я все сделала верно. Я превращусь в мышку и буду способна совершить обратное превращение, нырнув в соленую воду».
— Обещай, что не скажешь Айви, если у меня ничего не получится, — попросила я Дженкса, и он ухмыльнулся, в жуликоватой манере натягивая шляпу на глаза.
— А что ты мне за это сделаешь?
— Хорошим клопомором твой пень не опрыскаю, Феек вздохнул.
— Ладно, валяй, — отважился он. — Я бы хотел вернуться домой, прежде чем солнце станет сверхновой. Фейки спят по ночам — ты же знаешь.
Я провела языком по пересохшим губам, тщетно силясь придумать в ответ какую-нибудь остроумную реплику. Раньше я никогда не трансформировалась. Я ходила на занятия, но плата за обучение никогда не стоила покупки трансформационного заговора профессионального уровня, а страхование ответственности никогда не позволяло нам, студентам, пробовать наши собственные зелья. Н-да, страхование ответственности. Вы непременно это полюбите.
Мои пальцы напряглись на пузырьке, а кровь застучала в жилах. Боль должна была стать нешуточной.
Во внезапном порыве я закрыла глаза и опорожнила пузырек. Состав был горький, и я треснула его одним глотком, стараясь не думать о трех мышиных волосках. Тьфу, какая гадость!
Мой желудок судорожно сократился, я согнулась пополам. Затем охнула, теряя равновесие. Холодный бетон ринулся мне навстречу, и я выбросила вперед руку, желая остановить падение. Рука была черной и пушистой. «Оно действует!» — сразу и в ужасе, и в восторге подумала я. Дела шли не так уж скверно.
И вдруг острая боль буквально пронзила мне спину. Подобно голубому пламени она прорвалась от черепа по всему позвоночнику. Я закричала, дико паникуя, пока гортанный визг терзал мне уши. Раскаленный лед словно бы пробегал по моим жилам.
Я судорожно тряслась, страдание почти не давало мне дышать. Ужас охватил меня, когда все передо мной вдруг почернело.
— Нет! — завопила я. Боль все нарастала, убирая прочь все окружающее, поглощая меня с головой.
Глава 11
— Рэчел! Рэчел, очнись! С тобой все хорошо? Теплый, низкий, совершенно незнакомый голос служил черной нитью, что вытягивала меня назад в сознание. Я потянулась, чувствуя работу совсем других мышц. Резко распахнув глаза, я увидела только серые тени. Дженкс стоял передо мной, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Ростом он казался футов шести.
— Блин! — выругалась я, слыша, что из меня выходит лишь грубый писк. Я стала мышкой! Я стала долбаной мышкой!
Паника охватила меня, когда я опять припомнила боль трансформации. Для обратного превращения мне придется снова все это испытать. Неудивительно, что трансформация была умирающим искусством. Боль была просто адская.
Затем страх поубавился, и я выбралась из-под своей одежды. Сердце колотилось чертовски быстро. Жуткий запах лавандовых духов, которыми была буквально пропитана моя одежда, кошмарно меня душил. Я сморщила носик и постаралась не задохнуться, одновременно понимая, что теперь могу чуять спирт, необходимый для переноса цветочного запаха. Под ним был похожий на ладан запах пепла, который я связывала с Айви, и я задумалась, сравним ли нюх вампира по чувствительности с мышиным.
Поковыляв немного на четырех лапках, я присела и взглянула новыми глазами на мир. Проулок теперь был размером с пакгауз, черное небо угрожающе нависало над головой. Все окружающее превратилось в сплошную мешанину серо-белых теней. У мышей цветного зрения не имелось. Звук далекого транспорта казался слишком громким, а вонь проулка — сущим мучением. Дженкс был прав. Кто-то здесь не на шутку обожал бурритос.
Теперь, когда я, так сказать, лицом с этим столкнулась, ночь казалась холодной. Снова вернувшись к своей одежде, я постаралась припрятать ювелирные украшения. В следующий раз я оставлю дома все, кроме ножа, пристегнутого к лодыжке.
Я повернулась к Дженксу и удивленно вздрогнула. Вот тебе и на! Дженкс оказался сущим дьяволом с крылышками. Он был силен, обладая четко очерченными плечами для поддержки его летательной способности. У него была тонкая талия и мускулистое телосложение. Копна его прекрасных волос искусно падала на лоб, придавая фейку этакий бесшабашный вид. Паутина блесток опутывала его крылышки. Видя фейка с моей нынешней перспективы, я отчетливо понимала, почему у него больше детей, чем у трех кроликов, вместе взятых.