— У тебя же «мандаринка», я тебе на ДР дарил?
— У меня старая «мандаринка», позапрошлой модели. Мы же нищеброды. Она начала тормозить, я ее перешила на «Кобальт». Все так делают.
О как, мы нищеброды, оказывается.
— Не парься, па, мне пофиг, реально. На «кобальте» даже прикольнее.
— И как тебе Нетта?
— Кто?
— Ну, помощница виртуальная. У тебя нет разве?
— Па, — гримаса «ты серьезно такой или прикидываешься», — они у всех разные, в том-то и прикол. У меня Тони, Тоник.
— Можно глянуть?
— Это вообще-то приват, — нахмурилась дочка, — личная зона. Только дети хвастаются вирпами.
— Вирпами?
— Виртуальный помощник, вирп.
Наши смарты лежали на столе рядом, и экраны на них засветились синхронно. На моем нарисовалась Нетта — кокетливо подмигнула, вытащила зеркальце, быстро поглядела в него, припудрила курносый вздернутый носик и убрала. Стрельнула янтарным глазом в сторону дочкиного. Там принял героическую позу томный рисованный юноша — штаны в обтяжечку, на выпуклом торсе символическая маечка с логотипом «Со27», длинные темные волосы собраны в хвост. Экий красавчик. Повзрослела дочка…
«Какой милый! Можно мне с ним познакомиться?» — всплыло облачко с текстом над Неттой. — «Я буду хорошей девочкой!».
Дочка схватила смарт со стола и повернула экраном к себе. Хмуро уставилась в него, наверное, тоже читала.
— Ладно, — сказала она нехотя.
Я кивнул своей кобольдессе, даже не подумав, различает ли она жесты.
Различает.
«Установлена связь между устройствами».
Главное, чтобы не наплодили маленьких кобольдят. Куда их девать? В «умный» чайник?
— И что теперь? — спросил я у дочки.
— Да ничего. Будут дружить устройствами. Приоритет вызовов, можно запросить локацию, настройки приватности чуть мягче. Ну и вообще — им веселее. Вирпы любят дружить.
— Как это «любят»?
— В них прописана «социальная мотивация». Стимулируют к установлению новых социальных связей. Мы друг у друга в «избранных контактах», вот они и законнектились сразу. Но по дефолту ищут близкорасположенные устройства, владельцы которых могут подойти тебе для общения. Ну, там музыку похожую слушают, тусуются в тех же местах, не знаю. Нейрос как-то обсчитывает. У меня отключено, конечно.
— «Конечно»?
— Па, если ты до сих пор не заметил — я по жизни унылое говно.
***
— Они вообще двинуты на этой теме — «горизонтальные связи», «моноуровневая социализация»… — подтвердил Петрович на следующей встрече. — У них и в системе все распределенное и одноранговое. Поэтому их и залочить не могут до сих пор — нет центрального сервера, все размазано черт-те как. Но, сука, эффективно, ничего не скажешь.
— А их лочат?
— И еще как! Прогеры они гениальные, без балды — уровень «бог». Но в том, какое дерьмо в голове у людей, ни хрена не понимают.
— Это с гениями бывает, — согласился я.
Мы встретились в очередной кафешке самообслуживания. Кофе в них дрянь, но у Петровича свои соображения: «Нельзя два раза встречаться в одном месте. Поверь, Антох, я знаю, как это дерьмо работает! А в этой еще и камера сломана».
— Они такие: «Мы щас выкатим релиз охуительного продукта! Новая ось! Легкая, небагованная и при том бесплатная! Без того многослойного говна, которое накопилось в старых! Без проблем обратной совместимости!». В общем — «счастья всем даром». Наивняк детсадовский, ей-богу.
— И что?
— Дело даже не в том, что они вклинились в серьезные бизнес-интересы серьезных корпораций, а в том, что они это вообще во внимание не принимали! Представь — сделали сервис бесплатного софт-реинжиниринга для всех разработчиков ПО!
— Это что такое?
— Ну, допустим, написал ты какую-то узкоспециальную прогу под винду, залицензировал, денежка капает. Хочешь, чтобы она была доступна пользователям «Кобальта»? Нет ничего проще — заливаешь на сервис, она автоматом портируется и попадает в магазин приложений. Не нужно переписывать код под другую платформу, все лицензии остаются при тебе, распространяешь, как хочешь. И даже багфиксинг уже сделан! В сообществе быстро заметили, что пропущенный через кобальт-реверсинг код очищается от ошибок и оптимизируется. Работает быстрее, ресурсов требует меньше, не глючит и не падает, даже если изначально был косоват.
— Так хорошо же? — спросил осторожно я.
Петрович уставился на меня, как на малолетнего дебила.
— Кому хорошо?
— Ну, этим… разработчикам. Да и пользователям тоже — у них же, получается, шире выбор софта, так?
— Да кого они волнуют вообще — пользователи эти? Это же подкоп под основы рынка! Он давно поделен, каждый окучивает свой сектор, шаг влево-шаг вправо — покушение на чужую делянку. И тут появляется кто-то непонятный — денег не берет, продаться не хочет, на чужих полянах топчется как у себя дома. Ну и, натурально, устроили им обструкцию. За публикацию обзора «Кобальта» любое сетевое издание лишалось рекламы. За позитивный отзыв блогер попадал в черный список. За упоминание в посте — пессимизация в выдаче. Коммент со сравнением — «Нарушает правила сообщества». Поисковики по слову «кобальт» показывали только химический элемент, форумы по «Кобальту» блокировались «за пропаганду пиратства», домены разделегировались и так далее. Крупные софткорпорации делали вид, что «Кобальта» нет, отказываясь портировать свой продукт на его платформу. Мелкие разрабы за кроссплатформенность попадали в игнор и выносились со всех площадок дистрибуции. В результате игр, например, под «Кобальт» не перенесли ни одной.
— И как же они?
— Горизонтальные распределенные сети. Одноранговые пользовательские коммуникации. Виртуальное «сарафанное радио», если угодно. В публичном смысле «Кобальта» не существует, но, по неофициальным данным, он установлен примерно на трети частных устройств. Точнее не подсчитать, потому что он умеет подменять идентификатор системы для внешнего сканирования и имитировать интерфейсы других систем. Пришлось — потому что в какой-то момент корпорации стали гнобить и пользователей. Например, регистрируешься на онлайн-собеседование с кобальт-смарта — и сразу тебя в черный список. Не поддерживаешь, значит, политику корпораций! Тогда же появилась привычка вместо «кобальта» писать «кобольд» — это слово не в стоп-листе. Они это обыграли потом в вирпах.
— И что, я теперь вне закона?
— Нет, сейчас уже страсти утихли. Невозможно воевать с третью пользователей. Все еще делают вид, что никакого «Кобальта» не существует, выпиливают его из публичного пространства, но это не преступление. Не приветствуется, но и не наказуемо. Диалектический, так сказать, переход количества в качество. Многие втихаря все-таки портировали свой софт — зарабатывать-то надо. С играми только до сих пор сложности. Но там отдельная история, в другой раз. Сейчас наше время вышло — не будем натаптывать электронные тропинки. Давай сюда свой ноутбук, завтра верну.
Ноутбук я принес, чтобы Петрович выяснил, что в нем за непонятное устройство, на которое после каждой перезагрузки ругается Нетта. Передал сумку, и мы раскланялись, выйдя из кафе через разные выходы в разные стороны. Экие шпионские страсти…
На асфальте перед кафе нанесена белой краской через трафарет надпись: «Выход там, где вход». Отстань уже, Мироздание, надоело!
***
Дома дочь уныло клевала носом над обедом.
— Да ты на ходу спишь!
— Устала в школе.
— И как школа?
— Отвратительно, спасибо, что спросил.
— Как всегда или сильнее обычного?
— Выживу.
— Что-то случилось?
— Вызывали к завучихе по воспитработе. Спрашивала, как у нас отношения в семье. У тебя и Марты. Я ответила «не дождетесь».
— А она?
— Сказала, что я ей хамлю.
— А ты?
— А я нахамила. Пусть хоть не зря ругается. Сказала, что у меня хотя бы есть семья.
— А она?
— Назвала «мерзким подкидышем». Обещала направить меня в интернат для дефективных. От нее муж недавно сбежал, вот и бесится.
— Ты умеешь завоевать симпатии окружающих. «Демонстрируешь уверенные социальные навыки», — сказал я с несколько наигранным спокойствием.
Настя равнодушно пожала плечами. Ей было пофиг. Мне — нет.
Я смотрел на два лежащих рядышком на столе смарта, на экранах которых моя Нетта забавно кокетничала с Настиным Тоником — жеманилась, стреляла глазками, хихикала. Дочкин вирп выпячивал накачанную грудь так, что нарисованная маечка едва не лопалась, и принимал героические позы, при этом как будто не замечая ее внимания.
Я смотрел и думал неприятные мысли. Меня напрягло не то, что она поругалась с завучем, а слово «подкидыш». В школе никак не могли знать. По доступным им документам мы были нормальной семьей: папа-мама-дочь. Ранний ребенок, бывает. Вокруг Насти происходит что-то странное и нездоровое.
***
— Она врет! — стеклянными глазами бессовестной падлы уставилась на меня завучиха. — Я ничего такого не говорила!
— И вы считаете, что я поверю вам, а не собственной дочери?
— Я заслуженный педагог!
— И получите по заслугам. Я подаю жалобу на преследование в службу педнадзора, а что именно вы сказали — покажет запись с фискальных камер, когда ее изымут по требованию департамента образования. А еще я журналист, и будьте уверены — об этом узнает каждый подписчик инфо-поинтов в нашем городе. Вас даже в собачий приют работать не возьмут. А когда вы будете мести улицы на соцконтракте, я буду идти перед вами, жрать конфеты и сорить фантиками.
— Да что я такого сказала? Подумаешь…
— Так все-таки сказали?
— Ну, может быть… Она просто не так поняла! Я не имела намерения ее оскорбить!
— Приют для дефективных? Мерзкий подкидыш? Это комплименты?
— Не надо понимать так буквально! Просто приемные, они всегда…
— Приемные? С чего вы взяли, что Настя приемная?
— Я… — глаза завучихи забегали. — Не знаю, я ничего такого… Это просто ошибка, я приношу свои извинения!