Подошла Маргит Энгстрём с подносом с кофейными чашками, в фартуке, на котором крупными буквами было вышито «ЛУЧШАЯ В МИРЕ БАБУШКА».
– Летом они устраивают там концерты, – сказала она. – Прямо в руинах. Так что бывает шумновато. Но это не каждый день, а так-то очень приятно жить рядом с замком.
Она поставила поднос, разлила по чашкам кофе, вернулась в кухню и принесла корзинку с булочками и печенье на блюде.
Ее муж, Йоста, в белой сорочке и брюках на подтяжках, все время улыбался. Герлоф вспомнил, что и капитан он был такой же – веселый и добродушный. До тех пор пока его приказы исполнялись беспрекословно.
– Молодцы, что зашли, – сказал Йоста и взял чашку с дымящимся кофе. – Мы, конечно, приедем завтра в Марнес. Ты же тоже пойдешь?
Герлоф кивнул – речь шла о похоронах Эрнста.
– Я-то точно приду. А Юлии, возможно, придется вернуться в Гётеборг.
– А что будет с его домом? Сказали что-нибудь?
– Рано об этом говорить. Наверное, смоландская родня переделает его в дачу. Не то чтобы нам очень нужны были дачники… но так, скорее всего, и выйдет.
– Это верно… вряд ли кто решится жить в Стенвике круглый год.
– А нам хорошо здесь, в городе, – вступила в разговор Маргит. – Но мы, конечно, члены марнесского землячества.
Ее муж посмотрел на нее с удивившей Юлию любовью.
У Энгстрёмов они пробыли недолго. Полчаса, не больше.
– Ну вот, – довольно произнес Герлоф в машине, – теперь поехали на Бадхусгатан. Нам надо кое-что купить у Блумберга, а потом поедем в гавань.
Юлия внимательно на него посмотрела.
– А зачем мы сюда приезжали?
– Выпить кофе с булочками. Разве плохо? А кроме шуток, для меня большое удовольствие повидаться с Йостой. Он же тоже был капитаном на Балтике. Не так уж много нас осталось…
Юлия свернула на Бадхусгатан. Тротуары были совершенно пусты, да и машин мало. Перед ними в конце улицы белело здание отеля.
– Сверни направо, – попросил Герлоф.
Юлия свернула на парковку. На большом щите красовалась надпись: «АВТОМАГАЗИН БЛУМБЕРГА». В одном и том же низком строении помещались и мастерская, и салон подержанных машин. Впрочем, стоять в салоне удостоились чести только несколько сравнительно новых «вольво», а остальные машины были на улице. Под стеклом у каждой – от руки написанная бумажка с ценой и указанием года выпуска и пробега.
– Пошли со мной, – сказал Герлоф.
– Покупаем машину?
– Сегодня – нет, – улыбнулся Герлоф. – Просто заглянем к Роберту Блумбергу.
После горячего кофе ему стало лучше – боль в суставах осталась, но ходить он уже мог самостоятельно. С палкой, конечно. Юлия его обогнала и первой открыла дверь мастерской.
Над головой звякнул колокольчик, и в нос ударил характерный запах моторного масла.
О парусных кораблях Герлоф знал все или почти все, но вид автомобильного мотора всегда приводил его в замешательство. На цементном полу стояла машина, черный «форд-скорпио», в окружении сварочного трансформатора и разбросанных по полу инструментов, но людей не было. Пустая мастерская. Герлоф постучал палкой по двери в дальнем конце и заглянул в маленькую каптерку.
– Добрый день, – поздоровался он с молодым механиком в грязном синем комбинезоне. Тот сидел за столом и рассматривал комиксы в «Эландс Постен». – Мы из Стенвика. Нельзя ли у вас купить масло?
– Масло? Вообще-то магазин у нас в другом помещении, но я могу принести.
Он встал и оказался на добрых десять сантиметров выше Герлофа. Наверное, сын Роберта Блумберга, решил Герлоф.
– А мы заодно посмотрим машины. – Он кивнул Юлии, и они двинулись за парнем.
В торговом салоне маслом не пахло, пол был чисто подметен и даже, похоже, вымыт. Несколько сверкающих машин и полки с так называемыми сопутствующими товарами.
Механик сразу пошел к стеллажу, где стояли разноцветные пластмассовые банки, пульверизаторы и маленькие канистры.
– Синтетическое? Полусинтетическое? Обычное?
– Обычное.
Из служебного помещения появился пожилой человек и встал в проеме двери – такой же высоченный, как и механик. Обветренная, испещренная морщинами физиономия с красными прожилками на щеках.
Хотя они никогда не встречались – Герлоф все свои машины покупал в Марнесе, – он прекрасно знал, что это Роберт Блумберг. Он приехал с материка в середине семидесятых и открыл свое дело – сначала автомастерская, потом небольшой автомагазин. О нем много рассказывал Йон Хагман. Тот-то постоянно пользовался услугами Блумберга.
Старший Блумберг молча кивнул Герлофу. Герлоф, тоже молча, ответил – кивком же. О чем говорить? Он знал, что у Блумберга раньше были напряженные отношения со спиртным, а может быть, и сейчас не лучше, но это же не тема для разговора незнакомых людей.
– Прошу вас. – Механик протянул литровую пластиковую бутылку с красивой этикеткой.
Роберт Блумберг повернулся и ушел в кабинет. Герлофу показалось, что его немного качнуло.
– Мне вовсе не нужно масло, – пожала плечами Юлия.
– Масло всегда надо иметь в запасе, – поучительно произнес Герлоф. – Как тебе понравилась автомастерская?
– Мастерская как мастерская… они все такие. – Юлия выехала с парковки на все ту же Бадхусгатан. – Тебе, похоже, просто делать нечего.
– Давай в гавань… А хозяева? Блумберги? Как они тебе?
– Никак… с отцом-то мы вообще не разговаривали, а с сыном – только про твое масло. А что?
– Я слышал, Роберт Блумберг много лет служил во флоте. Моряк семи морей – даже в Южной Америке бывал.
– Вот как…
Они замолчали, приближаясь к непременному во всех приморских городках отелю при гавани.
Герлоф посмотрел на гавань за белым зданием, и ему стало грустно.
– Несчастливый конец, – сказал он.
– Какой конец?
– Несчастливый. У многих историй несчастливый конец.
– Главное, чтобы он вообще был, этот конец… Ты думаешь о чем-то конкретном?
– Вообще-то я думал про эландское судоходство. Могло бы продолжаться… а тут раз – и все кончилось. Слишком быстро.
Боргхольмская гавань была, естественно, побольше, чем в Марнесе и в Лонгвике, но не намного. Несколько пустых бетонных причалов. Даже рыбацкой лодки ни одной. У воды лежал огромный чугунный якорь – напоминание о лучших временах.
– Еще в пятидесятых баржи стояли в ряд, чуть не локтями друг друга отталкивали, – задумчиво сказал Герлоф, глядя на серую морщинистую воду. – В такой осенний день, как сегодня… да тут прямо кипела работа! Погрузка, ремонт, полно народа. Пахло лаком, смолой… А в погожий день лайбы стояли с поднятыми парусами – на просушке. Желтоватые паруса на фоне голубого неба… красивое зрелище.
Он замолчал.
– А когда корабли перестали приходить?
– Уже в шестидесятых. И не столько приходить, сколько уходить. Нам надо было модернизировать наши баржи. Иначе конкуренция душила. На материке-то судовые компании знаешь какие? А кредита в банках не добьешься. Банки не верили в наше будущее. Мне тоже не дали кредит, – добавил он, помолчав. – Так что вынужден был я продать мою последнюю любимицу. «Нор». Продал и пошел на курсы административной работы. Всю зиму неохота сидеть без дела.
– Извини, но я не помню, чтобы ты хоть одну зиму просидел дома.
Герлоф быстро посмотрел на Юлию – попытался определить, что она хочет сказать.
– Ну почему… по многу месяцев. Хотел было наняться на какой-нибудь океанский корабль, но тут как раз в коммуне освободилось место, и я остался. Йон Хагман, он у меня штурманом был, тот еще трепыхался. Купил баржу и продолжал года два, наверное. Думаю, это была одна из последних, если не последняя эландская лайба. И называлась подходяще: «Прощай».
Они медленно проехали по широкой улице мимо гавани. Дальше шел район вилл с аккуратными деревянными заборчиками. Самая ближняя к гавани была и самой большой, почти такого же размера, как отель, который они только что проехали.
– Можешь остановиться здесь.
Юлия припарковала машину у тротуара.
Герлоф потянулся к портфелю и достал оттуда коричневый конверт и тонкую книжку.
– Мы, эландские моряки, слишком уж гордые были. Что бы нам не объединиться и не купить хорошую современную баржу? Но нет… мы считали вот как: пока сам себе хозяин, дело идет. У семи нянек дитя без глазу… ну и так далее.
Он передал книгу дочери «Грузовое пароходство Мальма – 40 лет». На обложке – черно-белая фотография с воздуха: большой сухогруз рассекает волны в лучах восходящего солнца на просторах бескрайнего океана.
– А вот тебе и исключение. Пароходство Мальма. – Герлоф показал на обложку. – Мартин Мальм решился поставить на серьезные корабли. Две штуки, но плавали они по всем миру. Это приносило приличные деньги, и он приобретал новые сухогрузы. Стал одним из самых богатых людей на Эланде.
– Молодец, – сказала Юлия, чтобы что-то сказать.
– Только никто не знает, откуда у него взялся стартовый капитал. Насколько мне известно, денег у него было не больше, чем у каждого из нас. – Он показал на книгу. – Они издали эту книгу весной. Посмотри на задней стороне обложки, я тебе кое-что покажу.
Она перевернула книгу. Короткий текст – юбилейное издание, та-та-та… посвящено самому успешному пароходству Эланда… и так далее. Внизу – логотип: над каллиграфически выписанным названием фирмы «Грузовое пароходство Мальма» парят три чайки.
– Посмотри внимательно на чаек.
– Смотрю на чаек. Птицы. Ну и что?
– А теперь сравни с конвертом. – Он передал ей коричневый конверт с наклеенной шведской маркой. – Кто-то оторвал правый угол, перед тем как отправить. Но часть крыла видна. Часть крыла самой правой чайки… увидела?
Юлия всмотрелась и медленно кивнула.
– Что это за конверт?
– А ты не помнишь? В нем прислали сандалик.
Юлия уставилась на него с изумлением.
– Ты же его выбросил! Ты же сам сказал Леннарту: конверт я выбросил.
– Соврал. Подумал: хватит с него и сандалика. – Герлоф виновато улыбнулся. – Но не в этом дело. Важно, откуда пришла эта посылка. Грузовое пароходство Мальма. И послал его сам Мартин Мальм. Я уверен. И может быть, это он звонил мне по телефону.