– Ничего, ничего…
Фритьоф жмет педаль газа, машина набирает скорость – и они вылетают в альвар под Боргхольмом.
Очень много изменилось за его отсутствие. Стало больше кустов, деревьев, узкий проселок превратился чуть не в автомагистраль – продолжение величественного моста. Железнодорожные пути исчезли. Ряды ветряных мельниц вдоль берега тоже исчезли – только несколько штук, да и те, похоже, оставлены как декорации.
Людей стало меньше, а домов больше, особенно у воды.
– Кто здесь живет?
– Дачники, – коротко отвечает Фритьоф. – Зарабатывают деньги в Стокгольме, а летние дома покупают на Эланде. Удобно – на машине через мост и загорай весь отпуск. А потом поскорее домой – зарабатывать деньги. На зиму не остаются – здесь холодно и тоскливо.
Фритьоф, похоже, полностью разделяет точку зрения этих неведомых Нильсу дачников – зимой на Эланде холодно и тоскливо.
Нильс молчит. Наверное, Фритьоф прав. Пока они ехали на остров, он не видел ни одной попутной машины. Ну, не то чтобы ни одной, ехал за ними какой-то грузовик, но сразу за мостом свернул. Все машины идут навстречу. Лето кончилось, наступила осень.
Развалины боргхольмского замка, слава богу, не снесли. Но и никаких попыток реставрации не делали – замок стоит, как стоял, и смотрит со скалы пустыми глазницами выбитых окон.
На въезде в Боргхольм туман заметно сгустился. Фритьоф снизил скорость и, ничего не объясняя, заехал на маленькую стоянку.
– Вот так, – пробормотал он. – Я, по-моему, говорил, что у нас есть попутчики.
Открыл дверцу и помахал кому-то рукой.
Нильс оглянулся – к машине приближался человек, на вид лет пятидесяти. Серый шерстяной свитер, дорогие габардиновые брюки и начищенные кожаные башмаки, похоже, тоже дорогие. Надвинутая на глаза шляпа.
– Опаздываете, – кивнул он Фритьофу.
У незнакомца нет никакого багажа, только дымящаяся сигарета в руке. Он затягивается последний раз, и прежде чем выбросить окурок, беспокойно озирается.
– Нильс, тебе лучше сесть на заднее сиденье, – говорит Фритьоф. – Чтобы тебя никто не видел. Особенно, когда въедем в Стенвик.
Он выходит из машины и направляется к телефонной будке поодаль. Сует в щель монету и после очень короткого, буквально несколько слов, разговора вешает трубку. Нильс тоже выходит. Незнакомец в дорогих башмаках затаптывает окурок каблуком, смотрит на него и молча садится на переднее сиденье. Мог бы и поздороваться.
А Нильс садится в машину не сразу. Он не может отказать себе в радости пройтись несколько метров по острову. По своему острову… Он вернулся. Наконец-то он вернулся!
По дороге пронеслись две машины и исчезли в тумане – Нильс успел заметить только бледные лица пассажиров, и ему показалось, что они его разглядывали.
– Садись в машину! – Тон у Фритьофа явно раздраженный.
Нильс медленно подходит к машине и слышит, как незнакомец обращается к Фритьофу:
– Все в порядке, Гуннар? – и только тут замечает подходящего Нильса. Быстрый, недовольный и виноватый взгляд на Фритьофа – проговорился.
Фритьоф улыбается.
– Неважно. С таким же успехом можем познакомиться. Меня зовут Гуннар, а это Мартин. А на заднем сиденье – знаменитый Нильс Кант. Мы же доверяем друг другу, правда?
– Еще бы.
Нильс коротко кивает и закрывает за собой дверцу.
Значит, Фритьофа зовут Гуннар. И опять, уже в который раз, Нильсу кажется, что он когда-то его видел, но не может вспомнить, когда и где.
– Ну что ж, поехали в Стенвик, – говорит новоявленный Гуннар.
Они проезжают через Боргхольм – крохотная деревушка по сравнению с Мехико-сити, успевает подумать Нильс и начинает узнавать пейзаж. Но туман все сгущается, он уже не выписывает над альваром призрачные восьмерки, а стоит сплошной седой пеленой.
Гуннар знал, что будет туман. Внимательно смотрел прогнозы, поэтому и выбрал этот день. Предусмотрительный… а что еще он предусмотрел?
К северу от Чёпингсвика пришлось включить противотуманные фары. Из марева тумана выплывали желтые указатели с названиями знакомых деревень. Но важнее всего для Нильса другое – луга, бурьян, низкие каменные изгороди, начинающиеся от дороги и кончающиеся неизвестно где – в тумане.
И альвар, его альвар… он так же красив и бесконечен, та же жженая охра и хаки осенней травы, серо-розовые вросшие в землю валуны, то же огромное небо… Наконец-то он дома.
Они едут молча. Проходит четверть часа, и Нильс видит указатель, который снился ему все эти годы. СТЕНВИК. А под ним стрелка и надпись: КЕМПИНГ. Подумать только, в Стенвике появился кемпинг. Когда?
Они проезжают мимо поворота на Стенвик.
– Заедем с севера, – говорит Гуннар. – Не стоит рисоваться в поселке.
Через несколько минут они сворачивают. На перекрестке стоит полусгнивший деревянный прилавок. Вот-вот развалится. Когда-то здесь шла бойкая торговля, прилавок был уставлен молочными флягами с окрестных ферм.
Почти все изменилось на Эланде за двадцать пять лет, но северный въезд остался таким же, каким был, – узкий, извилистый проселок, небрежно посыпанный щебенкой. Канавы заросли травой.
Гуннар останавливает машину, и они оба, и он и Мартин, поворачиваются к Нильсу.
– Значит, так, – говорит Гуннар. – Мы доставили тебя в Стенвик. А сейчас едем к кургану копать твои сокровища. Или как?
– Сначала я хочу увидеть мать, – твердо говорит Нильс.
– Вера никуда не убежит, Нильс. Ждала столько лет, подождет еще полчаса. К тому же лучше дождаться темноты.
– Но камни поделим. Не все вам.
– Само собой. Но пока нечего делить.
Нильс пристально смотрит на него еще несколько секунд. Туман, похоже, стал еще гуще. Скоро начнет смеркаться.
Ладно. Он отдаст им половину трофея, и они квиты.
– Надо найти что-то, чем копать.
– Само собой, – опять кивает Гуннар. – В багажнике есть лопата и лом.
Нильсу не по себе. Он один, а их двое. Точно так же, как тогда, на берегу Карибского моря, – их было двое, а смоландец один. Разница только в том, что тот верил своим новым друзьям, а Нильс – нет.
Гуннар предусмотрительно не ставит машину на дороге – они сворачивают в узкий прогал в каменной изгороди и попадают в другой мир. В альвар.
Нильс оборачивается – за спиной тоже туман. Дорога к дому в тумане не видна.
30
Куда вез его Гуннар Юнгер, Герлоф не имел ни малейшего представления. Он сидел молча и смотрел в окно. Робкие попытки начать разговор ни к чему не привели – Юнгер просто-напросто не отвечал. Жара в машине тропическая, Герлоф расстегнул пальто и с трудом стащил его с себя. Он мог бы попытаться приструнить пышущий жаром вентилятор сам, но не знал как. Сплошная электроника, а Гуннар и не собирался приходить ему на помощь.
Места ему были знакомы – восточное побережье к югу от Марнеса. Гуннар вел машину по широкой, примерно полуметровой высоты, насыпи – все, что осталось от железной дороги. Рельсы и шпалы сняли и увезли, а насыпь осталась.
Он посмотрел на часы – уже почти пять.
– Все, Гуннар, мне надо возвращаться, а то меня там начнут с собаками искать.
Юнгер кивнул.
– Очень может быть… Но здесь-то они тебя искать не станут. Или как?
Угроза была настолько явной, что Герлоф схватился за ручку и попытался открыть дверь. Скорость была невелика, он мог бы попробовать вывалиться из машины без больших повреждений и как-то добраться до большой дороги, может быть, даже до темноты. Но дверца не открывалась. Юнгер каким-то образом запер ее изнутри. Опять эта чертова электроника.
– Гуннар, выпусти меня немедленно, – попробовал сказать Герлоф капитанским голосом – был же он когда-то капитаном.
– Скоро выпущу, – кивнул Юнгер.
Когда-то прогал в каменной изгороди был закрыт железной решеткой, чтобы скот не убегал в альвар, но сейчас она валялась на земле, ржавая и искореженная. «Ягуар» медленно переполз через решетку – и сразу показалось море. Серое, холодное море, сливающееся на горизонте с сумеречным небом.
– Как это понимать, Гуннар?
– Признаться честно, я ничего такого не планировал. Ехал за автобусом из Боргхольма, а ты вдруг сошел у поворота. Обогнул Стенвик с севера и подобрал тебя на дороге, вот и вся хитрость. – Гуннар помедлил. – Что ты делал сегодня у Мартина Мальма, Герлоф?
Вот так. Разоблачен.
– У Мартина? – переспросил он, чтобы выиграть время. – То есть как – что я там делал?
– Ты и Йон Хагман. Ты вошел в дом, а Йон ждал тебя в машине. Или как?
– А, ты про это… Поболтали немного. Почему бы не поболтать двум старым морякам? Не повспоминать прошлое? А тебе-то откуда это известно?
– Пока вы вспоминали прошлое, мне на мобильник позвонила Анн-Бритт. Что-то ей не нравится, что к ее мужу зачастили старые моряки… сначала Эрнст Адольфссон, теперь ты. Причем второй раз. Забегались.
– Значит, вы с Анн-Бритт приятели…
– Собственно, приятели мы не с ней, а с Мартином. И даже не приятели, а… как бы это сказать… компаньоны. Партнеры. Но он сейчас, как ты понимаешь, пустое место, и делами фирмы занимается Анн-Бритт. И с кем же ей посоветоваться, как не со мной? Или как?
Герлоф откинулся на сиденье. Притворяться не было смысла.
– Компаньоны, понятно… И ведь давно уже? С пятидесятых, я думаю…
Он сунул руку в портфель и достал книгу. И она опять сама открылась на нужной странице.
– Я показал этот снимок Мартину… И сам смотрел на него сто раз, пока до меня не дошло…
– Вот как? – Гуннар свернул к небольшой рощице. До моря оставалось не больше ста метров. – И что же до тебя дошло?
– Два человека, крупный фабрикант Август Кант и владелец небольшой грузовой баржи Мартин Мальм, стоят на пирсе в Рамнебю. За ними – группа молодых рабочих с лесопилки. И смотри-ка, Август дружески положил руку на плечо Мартина. Идиллические отношения. Но ведь это рука не Августа. Это рука человека, который стоит за спиной у Мартина. И заметил я это только полчаса назад, в автобусе.