– К сожалению, никого не можем взять. Некуда. Мест нет.
– А куда вы его?
– В Кальмар, в реанимацию.
Она старалась идти рядом с ними, хотя костыли то и дело застревали в густой траве.
– Я приеду в больницу, папа.
И как раз в тот момент, когда его собирались внести в кабину, Герлоф поднял голову, посмотрел на нее и что-то сказал.
Она наклонилась к нему и покачала головой – не слышу.
– Что?
– Это Юнгер… – прошептал Герлоф.
– Что – Юнгер? – Юлия тоже почему-то перешла на шепот.
– Это Юнгер… отнял у нас Йенса…
И все. Он потерял сознание. Его, как большой пакет, погрузили в вертолет.
– Отойдите, пожалуйста, – сказал пилот, поднимаясь в кабину.
Юлия неуклюже, путаясь костылями в траве, отошла в сторону.
Медленно, потом все быстрее заработал ротор. Чудо техники. С нарастающим ревом, мигая огнями, вертолет тяжело оторвался от земли, наклонился и взял курс на юго-восток. Огни его отражались в клеенчатой черноте моря.
И только когда он улетел, Юлия различила астматическое дыхание прибоя и шум ветра в верхушках вязов. И отдаленный крик – кто-то выкрикивал ее имя.
Леннарт. У нее очень устали руки, но она сделала последнее усилие и вернулась к машине.
– Это Герлоф, – не столько спросил, сколько подтвердил Леннарт.
Она кивнула:
– Они повезли его в Кальмар.
– Хорошо.
Юнгер сидел в своем «ягуаре» и безуспешно пытался запустить двигатель – видимо, что-то случилось при столкновении.
Он с раздражением ударил ладонями по обтянутому кожей рулю.
– Запри машину и оставь ее здесь, – сказал Леннарт. – Поедешь с нами в Марнес.
Юнгер тяжело вздохнул, но выбора у него не было. Он достал из «ягуара» портфель и залез на переднее сиденье полицейского «вольво». Юлии пришлось разместиться сзади.
Всю дорогу до Марнеса она внимательно смотрела на Юнгера.
Что он делал на берегу?
Он, похоже, не чувствовал, что она его изучает.
– Может, расскажешь прямо сейчас? – спросил Леннарт.
– Что я должен рассказывать?
– Что ты делал на берегу.
– Погодой наслаждался, – коротко ответил Юнгер.
– А почему гнал, как бешеный?
– А зачем тогда покупать «ягуар»?
– Ты знал, что Герлоф на берегу?
– Нет.
– Он врет, – твердо сказала Юлия.
Юнгер, казалось, пропустил эту фразу мимо ушей.
– Видишь ли, Гуннар… камера ночного видения вряд ли обнаружила бы Герлофа на берегу. Слишком сильное переохлаждение. Значит, это был ты…
И этот вывод Юнгер тоже оставил без внимания.
Они въехали в центр Марнеса.
Леннарт поставил машину прямо перед отделом – хорошо, что нашлось место.
Он открыл контору, сел за стол и начал барабанить пальцами в ожидании, пока оживет компьютер. Гуннар Юнгер стоял посреди комнаты – прямой, собранный, как полководец перед строем.
– Могу дать только короткие показания, – заявил он. – И мне здесь вообще нечего делать. Я хочу домой.
– Все хотят домой, Гуннар, – миролюбиво сказал Леннарт. – Кофе?
– Нет. – Он, не глядя, кивнул в сторону Юлии. – А она-то какого черта здесь делает?
Юлия почти физически почувствовала, как напрягся Леннарт от этой хамской фразы.
Но молодец, сдержался, только сжал губы и отвел глаза. Ей-то все равно. У нее другие заботы.
– Она поедет к отцу в реанимацию, – сказала Юлия негромко, пристально глядя на Юнгера, который даже не повернулся в ее сторону. – И сделает все, чтобы он выжил. И еще она хочет получить ответ на вопрос – что же произошло там, на берегу?
Юнгер по-прежнему на нее не смотрел. Юлия с удивлением заметила, что на губах его играет странная полуулыбка, словно он принимает участие в какой-то умеренно веселой комедии.
– Садись, Гуннар. – Леннарт показал на стул напротив, подошел к Юлии и тихо спросил:
– Доберетесь?
– Может быть, есть вечерний автобус. Если нет, возьму такси.
– Позвоните потом. Я, как закончу, поеду домой.
Она кивнула и улыбнулась так, словно более приятного вечера, чем сегодня, у нее в жизни не было.
Увидимся. Ей очень хотелось обнять Леннарта, но она удержалась. Не при Юнгере.
Юлия спустилась по лестнице. Было очень холодно, по-прежнему шел дождь, и на улице не было ни души. На автобусном терминале напротив стоял автобус, может, и в Кальмар, но не обязательно.
Такси обойдется в несколько сот крон, но что делать? Неважно, что придется опустошить счет, неважно, что придется просидеть всю ночь в коридоре реанимации, так и не увидев отца. Все это неважно. Когда он очнется, она должна быть там.
Она подошла к переходу и замерла.
Внезапно вспомнила улыбку Гуннара Юнгера.
Он разбил дорогущую машину, ему, можно считать, предъявлено обвинение в попытке убийства Герлофа… чему он улыбался? Он улыбался так, словно знал, как выйти из этого положения, словно у него был абсолютно надежный путь отступления.
Как будто он…
Она резко повернулась и, переставляя костыли как можно дальше, почти побежала к отделу полиции.
Сто метров, не больше – но все равно она опоздала.
Юлия услышала сухой короткий щелчок, без всякого эха, словно кто-то ударил по столу линейкой.
Пистолетный выстрел.
И через несколько секунд еще один.
Юлия забыла про всякую осторожность, оперлась на сломанную ногу и в два прыжка взлетела на крыльцо, не обращая внимания на резкую боль в голеностопе.
В конторе стоял пороховой дым. Первое, что она увидела, – ноги Леннарта под письменным столом.
Юлия замерла от ужаса, но в ту же секунду у нее вырвался вздох облегчения – Леннарт шевелился. Он лежал на полу, опираясь одной рукой, а вторую прижимал ко лбу. Похоже, он какое-то мгновение был без сознания – глаза его блуждали, он никак не мог сфокусировать взгляд.
– Где он? Где Юнгер?
И только в эту секунду она поняла, что произошло.
Она увидела его. Владелец отеля и в самом деле предусмотрел выход.
Он уже не улыбался. Лежал на полу, ноги в блестящих ботинках слабо подергивались, а под головой медленно росла лужа крови. Желтая рекламная куртка с надписью «Конференц-центр» тоже была забрызгана кровью.
Рот полуоткрыт, неподвижный удивленный взгляд – словно он пока еще не понял, что все кончено.
В правой руке он сжимал служебный пистолет Леннарта.
37
– Как ты, Леннарт? – еле слышно спросил Герлоф.
– Так себе… – пожал плечами Леннарт Хенрикссон. – Сам виноват… в таких случаях надо быть начеку. Мог бы и сообразить…
– Не стоит об этом думать, – сказала Юлия.
– Он обманул меня. Сел, расслабился – как мне показалось… я и уши развесил. Тут-то он и бросился на меня, схватился за кобуру… я совершенно не был к этому готов… – Он потрогал пластырь на лбу. – Старею. Реакция уже не та… конечно, надо было бы…
– Не думайте об этом, Леннарт, – повторила Юлия. – Выбросьте из головы. Никакой вашей вины нет.
Леннарт согласно кивнул, но убедить его, похоже, не удалось.
В схватке с Юнгером Леннарт ударился головой об угол стола и рассек лоб – так сильно, что пришлось наложить несколько швов. Кто из них случайно нажал курок в этой суматохе, Леннарт и сам не знал, но первый выстрел угодил в стену.
А сейчас они сидели по обе стороны койки Герлофа в боргхольмской больнице. Дело шло к вечеру, над городом, совсем низко, висело скучное осеннее солнце.
Герлоф в глубине души надеялся, что посетители скоро уйдут, – больше всего ему хотелось остаться одному. И спать, спать… О том, чтобы встать с койки, и речи быть не могло – он никогда в жизни не чувствовал такого полного, парализующего физического бессилия.
Голова ясная. Это хорошо, но он почти ничего не помнил. Единственное, в чем Герлоф был уверен, – что если бы его так быстро не доставили в больницу, он бы не выжил. Через два дня врачи изменили прогноз Крайне тяжелое, даже критическое состояние стали называть просто тяжелым, потом стабильным, а на четвертый день перевели из Кальмара в Боргхольм.
Поближе к дому, а главное – спокойнее. Здесь ему дали отдельную палату с видом на лес и богатые виллы на окраине города.
Сегодня уже пятый день, как Гуннар Юнгер-Юханссон попытался с ним покончить.
– Я за эти два дня прихожу третий раз, папа, – сказала Юлия, – но ты все время спишь. Сегодня – исключение.
Герлоф слабо улыбнулся – извини, мол.
Левая рука и нога загипсованы. Капельница с питательным раствором, катетер в мочевом пузыре, два одеяла – но все равно, нынче он пободрее, чем вчера. Температура пошла на убыль.
Он попытался привстать, чтобы лучше видеть гостей. Юлия бросилась на помощь, подсунула под спину вторую подушку.
– Спасибо… – Голос слабый, но говорить он может.
– Как ты сегодня, папа?
Герлоф поднял большой палец, но тут же закашлялся и с трудом перевел дыхание.
– В Кальмаре нашли воспаление легких – и на рентгене, и в трубку слышали… а сегодня доктор послушал – говорит, хрипов почти нет. Слабое дыхание.
– Ослабленное, – профессионально поправила Юлия. – Не слабое, а ослабленное.
– Ослабленное, – согласился Герлоф и опять закашлялся. – И говорят, ноги мне сохранят. Очень бы хотелось. Все-таки… какие-никакие, а ноги.
– Ты мужик крепкий, Герлоф, – вступил в разговор Леннарт.
– И Гуннар Юнгер тоже так сказал.
У Леннарта в кармане запищал пейджер. Он посмотрел на дисплей.
– Опять шеф… вопросы никогда не кончатся. Пойду позвоню и вернусь.
– Не исчезайте, – сказала Юлия.
– И ты не исчезай, Герлоф, – улыбнулся Леннарт. – Еще поболтаем.
Герлоф медленно наклонил голову, и Леннарт вышел.
В палате наступила тишина. Юлия положила руку на одеяло и наклонилась к отцу.
– Тебе все передают привет – и родные, и друзья. Лена звонила вчера из Гётеборга, собирается скоро приехать. Астрид, конечно. Йон и Йоста заходили вчера, но ты спал. Все тебя помнят, и все о тебе думают.
– Спасибо… а ты-то как? – прошептал Герлоф.