Нильс тоже вышел из машины, посмотрел, как дорого одетый мужчина затоптал сигарету и оглядел его. Он даже не поздоровался. Просто молча уселся на переднее сиденье.
Нильс вернулся в машину не сразу. Он отошел в сторону на несколько метров. Он испытывал удовольствие оттого, что на свободе и снова на острове.
На своем острове.
Неожиданно на дороге появилась машина, за ней еще одна. Нильс видел бледнеющие за ветровыми стеклами лица. Они смотрели на него. Нильс проводил их взглядом. Машины скрылись в тумане.
— Давай обратно! — раздраженно крикнул Фритьоф.
Он уже вернулся и стоял около машины.
Нильс побрел назад, открыл заднюю дверцу и услышал, как тот, на переднем сиденье, тихо спрашивал:
— Ну как, Гуннар, все нормально?
Потом он быстро огляделся и нервно и подозрительно посмотрел на Нильса, как будто бы сказал что-то лишнее.
Гуннар, который все время называл себя Фритьофом, тоже повернулся и ухмыльнулся.
— Сейчас это уже не имеет значения, можно уже назвать и настоящие имена, — сказал он. — Меня зовут Гуннар, а это Мартин. На заднем сиденье — Нильс Кант. Но мы же ведь доверяем друг другу, верно?
— Конечно. — Нильс кивнул и захлопнул дверь.
Значит, Фритьофа в итоге звали Гуннар, и Нильс вдобавок совершенно был уверен, что где-то его уже видел. Но только никак не мог вспомнить, где.
— Ну что, поехали в Стэнвик, — произнес Фритьоф-Гуннар.
Они опять выехали на дорогу, через Боргхольм и дальше на север. Нильс бывал здесь и раньше, округа была ему знакома. Но туман стал совсем густым, видимость почти нулевая.
Все вокруг было уже совсем серым. Гуннар знал, что будет туман, он на это рассчитывал. Именно поэтому он и выбрал этот день для возвращения Нильса домой. Интересно, на что еще он рассчитывал?
Возле Чёпингсвика Гуннар включил противотуманные фары и сбавил скорость. Нильс смотрел на проплывающие мимо дорожные указатели, знакомые названия эландских поселков. Но сильнее всего его трогало другое: поля, трава, начинающиеся у самой дороги и теряющиеся в тумане каменные изгороди.
Пустошь — его владения. Куда ни посмотри, везде она — такая же огромная и красивая, какой он ее помнил. Насыщенная тяжелыми серо-коричневыми красками.
Нильс опять дома.
Никто в машине не разговаривал. Прошла еще четверть часа в полном молчании, и наконец Нильс заметил указатель, который он так долго ждал, — «Стэнвик», а под ним большую стрелку с надписью «Кемпинг».
Теперь дорога в поселок была заасфальтирована, а в Стэнвике появился кемпинг. Интересно, когда его построили?
Они проехали мимо поворота. Гуннар притормозил.
— Мы поедем с другой стороны, — сказал он. — Там движение меньше, и не надо ехать через поселок.
Через несколько минут они повернули и проследовали мимо пункта для сбора молока. Он находился у самой дороги, теперь пустой и явно заброшенный. Когда Нильс видел его последний раз, он весь был заставлен бидонами с молоком, которые привозили туда фермеры. А сейчас все поросло белым мхом и, похоже, вот-вот должно развалиться.
За двадцать пять лет Эланд здорово изменился, но эта дорога осталась почти такой же, какой ее помнил Нильс, — узкая, извилистая, по-прежнему грунтовая. Вокруг никого и ничего. Только густая трава на обочинах и пустошь за ней.
«Вольво» медленно ехал дальше, и через несколько сотен метров Гуннар остановился. Он повернулся и посмотрел на Нильса. Потом то же самое сделал Мартин. Они оба уставились на него. Гуннар пристально, как удав, разглядывал Нильса. Мартин хотя бы моргал.
— Ну вот, — мрачно произнес Гуннар, — мы наконец привезли тебя в Стэнвик. А теперь пойдем к жертвенному камню выкапывать твой клад. Как договаривались.
— Я сначала хочу повидать маму, — сказал Нильс, глядя на Гуннара.
— Нильс, Вера никуда не денется, — произнес он, — она может еще чуток подождать. Так оно будет лучше. Скоро стемнеет, и нас точно никто не увидит, когда мы пойдем в поселок. Как ты считаешь?
— Нам еще камни надо поделить, — выпалил Нильс.
— Само собой. Но для начала мы их еще должны достать.
Нильс внимательно разглядывал его еще несколько секунд, потом посмотрел в окно. Туман уже был густой, как вата. Вдобавок наступали сумерки.
Он кивнул. Нильс должен был отдать Гуннару и Мартину половину драгоценных камней. А потом они будут в расчете.
— Нам что-нибудь понадобится, чтобы выкопать камни, — негромко сказал он.
— Ну конечно. У нас лопаты и кирка в багажнике. Мы об этом подумали, не беспокойся.
Но Нильс тем не менее беспокоился, и сильно. Он был совсем один, против двоих мужчин. В точности как Пьянь тогда, на темном пляже Карибского моря. Хотя, конечно, разница была: Пьянь доверял своим новым друзьям, а вот Нильс нет.
Гуннар не стал оставлять машину у дороги. Он притормозил возле узкого проема в каменной стене и въехал туда. Дорога осталась позади. Машина медленно покатила дальше, прямо по пустоши. Под колесами шуршала трава.
Нильс обернулся, но увидел только туман. Дорога домой исчезла.
30
Йерлоф молча сидел рядом с Гуннаром Лунгером. Они ехали неизвестно куда в противоположную сторону от Марнесса. Йерлоф попробовал осторожно заговорить с Гуннаром, но ничего не получилось. Лунгер никак не реагировал. Все, что Йерлоф мог сейчас сделать, — так это выпрямиться на сиденье и расстегнуть свое зимнее пальто. А еще лучше снять его совсем, потому что в машине было очень жарко — настоящие тропики. Наверное, как-то можно было подрегулировать отопитель у каждого сиденья, но он не знал как. Все здесь было автоматизировано, сплошная электроника. А Гуннар помогать Йерлофу, похоже, не собирался.
Они почти доехали до восточного побережья острова. Машина медленно переехала через невысокую насыпь, примерно метр вверх и несколько метров в ширину. Слегка изгибаясь, она тянулась, пока хватало взгляда, в обе стороны. Йерлоф сразу понял, что это такое. Здесь раньше проходила эландская железная дорога — по всему острову, прямо через пустошь, а потом в один прекрасный день компания шведских железных дорог ее демонтировала.
Он посмотрел на свои часы: было почти пять.
— Знаешь, Гуннар, — сказал он спокойно, — мне пора обратно: в Марнесском приюте скоро забеспокоятся, куда я подевался.
Лунгер кивнул.
— Может, и забеспокоятся, — ответил он, — но вряд ли сообразят искать тебя здесь. Или ты думаешь по-другому?
Слова Лунгера прозвучали настолько угрожающе, что Йерлоф отодвинулся от него и взялся за ручку двери.
«Ягуар» ехал довольно медленно, и можно было попробовать выскочить из машины. И, если повезет, даже ничего не сломать, а потом, если повезет еще раз, добраться до шоссе до темноты. Но пассажирская дверца не хотела открываться — Лунгер запер ее дистанционным управлением.
— Гуннар, я хочу выйти, — произнес он как можно решительнее, как настоящий капитан, которым он когда-то был.
— Мы скоро приедем, — ответил Лунгер, продолжая крутить баранку.
Они проехали по старому ржавому решетчатому настилу в промежуток между двумя каменными стенами, и наконец показалось море. Серая масса воды неторопливо шевелилась и сейчас казалась особенно безбрежной и холодной.
— Зачем ты это делаешь, Гуннар? — спросил Йерлоф.
— Чистой воды импровизация. Я ничего не планировал заранее. Я ехал следом за автобусом из Боргхольма, потом он остановился, и я увидел, как ты пошел в Стэнвик. Дальше все очень просто: я обогнул Стэнвик, проехал через поселок и подхватил тебя. — Лунгер ехал совсем медленно, он повернул голову и спросил: — Что ты сегодня делал у Мартина Мальма, Йерлоф?
Йерлоф почувствовал себя подследственным на допросе и попробовал потянуть время.
— У Мартина? — переспросил он. — Ты вообще-то про что?
— Ни про что, а про кого. Я про тебя и Йона Хагмана. Вы приехали к дому Мартина, ты вошел внутрь, а Йон ждал в машине снаружи.
— Ну да, и что? Мы с Мартином немного поговорили… как два старых моряка, — сказал Йерлоф и в свою очередь спросил: — А ты-то как об этом узнал?
— Анн-Бритт Мальм позвонила мне по мобильному, пока ты сидел с Мартином и ворошил прошлое. Понимаешь, что-то она забеспокоилась насчет странных визитеров в последнее время… Сначала один бывший моряк Эрнст Адольфссон, а потом ты появляешься второй раз за последние несколько недель. Довольно примечательно. Систему не улавливаешь, прямо набег какой-то.
— Значит, вы с Анн-Бритт одна шайка-лейка, — произнес Йерлоф устало.
Лунгер кивнул:
— Фактически мы с Мартином давние деловые компаньоны, но сейчас с ним даже и поговорить толком нельзя. Анн-Бритт занимается делами фирмы и постоянно со мной советуется. Кто, как не старый друг и компаньон, может дать хорошую подсказку?
Йерлоф откинулся на спинку сиденья. Притворяться и делать вид, что он ничего не понимает, бесполезно. Все было ясно как божий день.
— Компаньоны, — протянул он. — Ну да, конечно. И, как я понимаю, довольно давние, скажем, с конца пятидесятых.
Он опустил руку в портфель и опять достал оттуда памятную книгу компании Мальма.
— Я показывал эту фотографию Мартину и сам много раз на нее глядел… Но мне много времени понадобилось, чтобы понять, что она на самом деле означает.
— Даже так, — сказал Лунгер, объезжая рощицу низких ильм.[76] До моря оставалось метров сто. — Но сейчас ты наконец докопался до истины?
Йерлоф кивнул:
— Два человека, два хозяина стоят на пристани в Рамнебю — фабрикант Август Кант и капитан Мартин Мальм. Тут же несколько моряков и рабочие с лесопилки. На первый взгляд кажется, что Август дружески положил руку на плечо Мартина. — Йерлоф помолчал и продолжил: — Но только на первый взгляд.
Все совсем не так. Это не рука Августа Канта, а того, кто стоит позади Мартина Мальма на пристани. Я это разглядел и понял, когда ехал в автобусе.
— Одна паршивая фотография, а говорит больше, чем тысяча слов, — заметил Лунгер и затормозил. — Как там говорится: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.