Тут мне в голову пришла идея.
– Пойдём, посмотрим ветряк, – предложил я.
– Ветряк? Точно… Про ветряк я и забыл. Ну пойдём… А про Секацкого не будем больше смотреть?
– Да у меня времени мало, надо матери ещё помочь, – соврал я.
– Давай и я помогу?
– Ну да. Я ей дома буду помогать… Картошку окучивать будем. И этих… колорадских жуков собирать.
– Колорадских жуков?! – Упырь аж язык от восторженности вывалил.
Я испугался, что влетел ещё и на вечер. Конечно, что такое вечер после проведённой вампирской недели… Но я тут же успокоился, понял, что путь спасения нащупан.
– Ага, – сказал я. – В этом году немерено их, говорят, опять из Канады завезли. Причём какой-то новый вид, сок такой жгучий, что резиновые перчатки прожигает.
Упырь потух. Потер себя по щеке. Жучиный сок – опасная штука.
– Ну ладно, пойдём. На дворе хорошо.
Мы спустились вниз и вышли на улицу. Никакой карусели на заднем дворе не было, был пруд. Самодельный, но аккуратный, с высокими бортиками. Над прудом возвышался ветряк, он вертелся с жестяным звуком, потому что ветер поднялся. Мы сидели в доме, а тут ветер, потянуло со стороны реки. Ветряк принялся крутиться, и на столбе над прудом загорелась вялая синяя лампочка. Самая обычная, такие используют в ушных лампах.
И ветряк оказался самый обычный. А пруд глубокий, дна не видно. Ценный пруд.
– Папа сюда карпов специальных посадит, – сообщил Упырь. – Знаешь, такие карпы есть – по пятьсот долларов. Сам карп красный, а на спине оранжевые и белые пятна. Один уже тут живёт.
Упырь стал плюхать пальцами по воде, и откуда-то со дна всплыла здоровенная рыба радужной расцветки. Рыба вопросительно поглядела на Упыря, а тот сказал:
– В Москве на Птичьем рынке его купили. Он комаров ест. Полезный.
– Телефон у тебя есть?
– Кате хочешь позвонить? – спросил Упырь.
Я помотал головой. Отрицательно.
– На, позвони. – Он достал из кармана мобильник, протянул мне.
– Да не хочу я никому звонить! – рыкнул я. – Не хочу! Просто спросил, на всякий случай…
– Ладно, ладно… – Упырь спрятал телефон. – Как скажешь…
Мы сидели на берегу пруда, над головой со скрипом крутился ветряк. Телефон у него есть, предупредительный, гад. А пошёл бы со своей предупредительностью…
– Катя хорошая, – сказал неожиданно Упырь. – Я с ней не очень хорошо знаком, но знаю, что она хорошая.
– С чего ты это взял? – спросил я. – А может, она дура?
– Нет. Она не дура. Они в августе на раскопки уезжают.
– На какие ещё раскопки? – удивился я.
Про августовские раскопки я не слышал. В ближайшее время намечалась большая метеоритная экспедиция, это да, а вот раскопки… Про раскопки мне было ничего не известно.
– А ты не знал?! – Упырь аж подпрыгнул. – Они на Чёрное море собираются! С этим, Николаем Ивановичем, ну, из музея который. Краеведческий кружок который ведёт, они грант вроде получили. Да у него и без гранта денег много…
Тут, кстати, ничего удивительного нет. В смысле, грант меня не удивил. И про Катьку неудивительно, Катька в самом деле умная, все знают, она даже на областные олимпиады ездит. Откуда Упырь всё это знает? И эта экспедиция…
Радужная гадская рыба смотрела на меня из воды голубым глазом, будто понимала что.
– Будут скифские захоронения раскапывать, – продолжал Упырь. – Курганы. Их расхищают чёрные археологи, поэтому сейчас реализуется такая программа ихнего сбережения. Надо раскопать самим, а то они быстрее раскопают…
Да, в августе Катька будет раскапывать скифские захоронения. Отбиваясь от чёрных археологов облезлой сапёрной лопаткой. А я… Я не буду раскапывать захоронения. Разве что Сенька решит эксгумировать свою любимую болонку, он её уже два раза перезахоранивал, всё ему место не нравится. Говорит, хочет, чтобы местность как у Левитана была – «Над вечным покоем». А вот тут бы ему понравилось, тут красивое место…
Ладно с ней, с болонкой, Катька в августе уедет, худо это.
– На целую неделю отправляются, – закончил Упырь. – Будем жить в степи…
– Чего? – не понял я. – Будем?
– Ну да. Я тоже, может быть, поеду. Если возьмут, конечно.
И Упырь невинно посмотрел мне в глаза.
– Ты что, тоже археолог?
– У нас в школе поисковый отряд работал, я туда ходил. Мы весной должны были ехать под Курск, но я вывихнул плечо. А потом в следующем году мы тоже готовились, но отец как раз переехал, и я уже не ходил в отряд. Но у меня остались контакты, если тебе интересно, мы можем опять записаться, там всегда ребята нужны…
– А ты сам что, не едешь на раскопки?
Я равнодушно пожал плечами.
– Я не археолог. – Я поглядел в пруд. – К тому же там жарко, я плохо жару переношу, задыхаюсь.
А эта дурацкая рыба всё пялилась и пялилась, тяжело заглатывала воздух, будто в воде сидел птенец невиданной птицы. Я не удержался, поднял маленький камушек и щёлкнул его пальцем, попал этому карасю в лоб. Он обиженно булькнул и скрылся в корягах.
– Скифские курганы, – я так, слегка презрительно поморщился левой ноздрёй. – Да любой дурак курганы может раскапывать. Вот лучше бы провалы раскопали. Или донырнули туда.
– В провалы нырять?
– А что? Всякие дайверы едут за полмира, чтобы куда-то нырнуть – а тут у нас под боком отличные места для ныряния! Вот все говорят Секацкий, Секацкий… А ты думаешь, куда Секацкий делся? Могу поспорить, что он в провал попал. И лежит там себе. А все боятся. Вот ты. Ты видел хоть один раз провал?
– Не…
– Ясно… Провал это… Это провал. Понял? Туда две Эйфелевы башни войдут!
– Понял, – сказал Упырь.
И зачем-то добавил:
– Круто. Круто было бы посмотреть.
И тут же в ноги дало. Да так, что коленки скосились, так что я покачнулся. И сразу же грохнуло. Мачта ветряка железно прогудела, сверху посыпалась ржавая крошка, лопасти качнулись и издали противный и протяжный скрип. Упырь присел и слегка закрылся руками. Радужный карп за пятьсот баксов ошалело выскочил из своего пруда и принялся бешено подпрыгивать на траве.
То ли учения начались, то ли боеспособность поддерживают. Бабушка рассказывала, что раньше тоже так вот часто запускали. Третье кольцо обороны Москвы, поясняла бабушка, ничего не поделаешь. Если американские ракеты пойдут на Москву через Северный полюс, тут их как раз встретят наши зенитки.
Карп подпрыгивал высоко и как-то неприятно осмысленно, будто не рыба тупая, а разумное существо. И звуки какие-то кашляющие издавал при этом, как старичок. По траве побежали золотистые и красные чешуйки, их было много.
– Сейчас ещё бахнет… – растерянно сказал Упырь.
Но я и сам знал, что сейчас бахнет. Звуковой барьер. Ракета должна перейти звуковой барьер, при этом грохот не тише, чем когда её отстреливают из шахты. Только земля не так сильно дрожит.
Снова грохнуло, красный карп принялся скакать ещё резвее. Упырь очнулся и кинулся ловить рыбину. Карп не давался, Упырь упал на колени, прыгнул и прижал его к траве. Ракета ушла к горизонту, и больше её не было видно, лишь белый след остался.
Упырь поднялся на ноги. Карп хлестал его по морде, но Упырь добрался до пруда и выпустил туда рыбину.
Никакого тебе вечного покоя.
– Надо сетку над водой натянуть, – посоветовал я. – А то выпрыгнет и сдохнет.
– Да, надо… – Упырь смотрел в небо и вытирал руки о штаны. – Папа сказал, что тут новые ракеты установлены. Автоматические. Они могут проходить сквозь любую систему обороны. И стартуют самостоятельно, ими компьютеры управляют.
Ну да. У этого автоматические ракеты, Вырвиглаз врал, что смертники ими управляют…
– Обычные зенитные, – отмахнулся я. – Никакие не автоматические. Сбивать самолёты.
– Папа сказал, что это ракеты Гарантированного Взаимного Уничтожения. Даже если наша страна будет уничтожена, все армии будут разбиты, а ракеты будут продолжать стартовать. И мы будем отомщены в любом случае.
– Какое уничтожение? Обязательное Взаимное Уничтожение?
– Гарантированное, – поправил Упырь. – Из-за этих ракет они на нас до сих пор не нападают.
– Кто они?
– Американцы, – уверенно сказал Упырь.
Так уверенно, что я подумал, что скорее всего так оно и есть.
– Но и зенитные ракеты там тоже имеются. – Упырь посмотрел на свои руки – они были все в мелкой прилипшей чешуе. – Для того чтобы защищать настоящие ракеты. Потому что сначала они сразу ударят по ракетным площадкам, а когда эти ракеты полетят, то наши зенитные ракеты будут их сбивать.
Я представил, как над нашим городом, над речками, над лесами, над крышами, разворачивается ракетное сражение. Одни ракеты разрывают другие ракеты, с неба разливается огонь, падают дюралюминиевые обломки, всё горит, все бегут, и земля по-живому вздрагивает, вздрагивает, вздрагивает от стартов…
– Ты думаешь, почему моего папу сюда перевели? Потому что он лучший специалист по мобильным электроустановкам, а для автоматических ракет нужны мобильные электроустановки. Только это тайна, никому не рассказывай…
Я хотел пошутить, что расскажу это всё Вырвиглазу, но вовремя передумал – потом бы пришлось целый час убеждать его, что буду нем, как его карп. И я смолчал.
– Мне пора, – я соскочил с бортика пруда, – жуков лучше вечером собирать, они как раз вялые. Медленно бегают.
Хотя они и так медленно бегают. Ползают.
Упырь тоже соскочил с бортика.
– Пока, – кивнул я. – Завтра увидимся.
А как же ещё? Увидимся. Увидимся, куда деваться.
– Мороженое с собой возьмёшь? – неуверенно предложил Упырь. – С сиропом?
Я отказался. Упырь стал предлагать пиццу, но я ушёл. Домой хочу, к себе хочу, не могу на этого смотреть.
Не хочу.
От упырского дома до дороги есть специальный асфальтированный отросток, но я по нему не пошёл, а двинул напрямик, через Новый парк. Вообще этому парку сто лет, он давно зарос и никто в нём не отдыхает. Зато щавель тут хороший. Нарву щавеля. А может, ещё подберёзовиков найду, говорят, кое-где повылезали.