На самом деле щавеля до дороги целый пакет надёргал, а грибов нет. Возле трассы наткнулся на здоровенный свинарь, брать не стал – тут лесовозы ездят, так что в этом свинаре один свинец, такой вот каламбурчик. Лесовозы и сейчас гнали, пыльные страшные и опасные, каждый месяц пара штук да рассыпалась, хорошо хоть что до моста недалеко, у Ильинского моста они сворачивают.
На мосту было настоящее лето, пахло водой, деревом и даже солнцем вроде как. На левом ледоломе сидели рыболовы, совсем мелкие, на правом ледоломе загорали ребята постарше, а один забрался на водомер и намеревался нырнуть в яму. А несколько человек ныряли по фарватеру – считалось, что два года назад пэвэошный солдат уронил тут автомат Калашникова, и его так и не подняли. У нас народ искательный, всё время что-то ищут. Ищут-ищут, найти никак не могут. А два мелких пацана вообще – закинули на провода блесну и старались её снять длинной палкой. Дурачки. Хорошо бы взять Упыря, привязать к межконтинентальной ракете и запустить куда-нибудь… В Джексонвилл. У нас парень один учился, сын главврача, по национальности немец. У них родичи жили в Америке, как раз в Джексонвилле. И он всё время в этот Джексонвилл хотел уехать и записаться в американскую морскую пехоту. И все качался, качался, поднимал тяжести, чтобы соответствовать пехотинским параметрам. И надорвался в конце концов, варикозное расширение вен, и ещё что-то внутри у него расстроилось – так что в результате он не мог за водой сходить на колонку…
Да. Я поднял пакет и вытряхнул щавель в воду. К листьям сразу же стала приставать рыбья мелочь, буль-буль.
Я стоял у перил, смотрел на всё это и на всех этих людей вокруг, смотрел, как два длиннющих лесовоза пытаются разойтись на перекрёстке, и думал.
Думал о том, что должен убить Упыря.
Глава 19Охота за Вырвиглазом
После обеда погода стала портиться. Не то дождь собирался, не то уже собрался кое-где – на горизонте из туч пробивались треугольные солнечные лучи, и наша тоскливая местность какой-то древнеегипетский вид обретала, в том смысле, что египтяне придумали свои пирамиды, глядя на солнечные лучи. Но у нас тут никто никакие пирамиды никогда не придумал бы, разве что какие-нибудь сараи пирамидальные, сено хранить.
Но и таких нет. Придумщиков. Попади в наши веси какой-нибудь Тутмос Третий, так он сразу в колодец бы прыгнул с отчаяния.
Кровать моя установлена так, что из неё прекрасно видна улица. И даже часть гаража Соловьёвых, который так таинственно светится по ночам. Вот и сейчас я валялся в кровати, глядел на улицу и старался ни о чём не думать.
Думал, что дождь тоже неплохо – дрова начнут гнить.
Но и то несильно думал. Поскольку я слышал, что если отключить мозг полностью, то энергопотребление его падёт до нуля, энергия перенаправится, и ты почувствуешь удивительный душевный подъём, такой, что можно взлететь. Ну, или ещё чего полезное.
Я старался, отключал мозг, это было не так-то легко, но я почти его уже отключил, почувствовал, как из него последняя кровь оттекает, но тут, разумеется, показался Упырь.
А я-то думал… Думал, отключу мозг – и снизойдёт на меня вдохновение, кинусь к тетрадке, напишу чего-нибудь великое…
Упырь шагал по дороге, держал зонтик и иногда выглядывал из-под него на небо. Кровь немедленно вернулась к мозговым канавкам. Но приступ ярости был не такой сильный, как всегда, так себе, пять баллов по шкале Рихтера, зубы уже не заболели. Просто захотелось раствориться. Исчезнуть. Просочиться между половицами. Но это вряд ли получится. Вряд ли. Наверное, это от работы. Когда человек много работает, злости в нём становится меньше.
А может, и не становится.
Упырь явно торопился ко мне. А куда ещё? Не к Соловьёвым же… Может, сходить в лес, запастись осиной, наделать кольев? Или пригласить его на чесночные бутерброды? На чесночные бутерброды с кольями.
А можно удрать. Есть ещё минуты две, могу выскочить из койки, разбежаться и выпрыгнуть в окно, затем вдоль бани, за забор и огородами, огородами…
Но потом я подумал, что мне не хочется никуда уходить из собственного дома. Пошёл он. Никуда не побегу. Почему я должен всё время бегать? К тому же… Ну да ладно.
Поэтому я перевернулся на спину.
Упырь вошёл без стука. Как быстро люди наглеют.
– Там Илья попал в беду, – выпалил Упырь безо всяких приветствий.
Какая новость! Вырвиглаз попал в беду.
– Илья попал в беду! – взволнованно повторил Упырь.
– Да что ты говоришь, – равнодушно сказал я. – Это просто ужасно…
– С ним что-то нехорошее случилось.
– Неужели в баню сходил, помылся? Ну, тогда да, большие неприятности.
– Большие неприятности, это точно. Мне кажется, нам надо пойти к нему.
– Что сделать? – не расслышал я.
– Пойти к нему. К Илье. Пойдём к Илье, а?
Что вот за фигня? Почему всё со всеми вокруг происходит, а я должен их срочно бежать выручать? Почему я кого-то должен выручать? У меня что, своей жизни, что ли, нет, почему все со своими жизнями в мою влезают? Вырвиглаз меня давно забодал, он всё время влетает в неприятности, а я должен его спасать…
Я взял «Последнюю войну».
– «Ночь была чёрной и бархатной, будто опустилось на землю войлочное покрывало. Профессор Блэксворт осторожно спустился по лестнице, судорожно сжимая во вспотевшей руке верный «кольт»… – прочитал я.
– Ты что это? – растерянно спросил Упырь.
– А что?
– Ну как «что»? Надо как-то Илье помочь…
Опять.
Я с сомнением перевернул страницу. Профессор Блэксворт решил модифицировать свои Е-лучи и воздействовать с их помощью на окружающих, подавлять их волю, направлять её в нужное русло и стать в конце концов властелином мира.
– Ты что? – повторил Упырь. – Пойдём скорее…
– Да брось, – отмахнулся я. – Вырвиглаз всегда в пакостные истории попадает, раз в неделю. И ничего.
– Ты не понимаешь! – Упырь был взволнован. – Мне кажется, тут что-то важное…
– С чего ты взял?
– С того. Я вернулся домой, посмотрел телефон, а там пропущенный вызов. И номер незнакомый совсем.
– А с чего ты взял, что это Вырвиглаз? – спросил я.
– Не знаю… Просто кто мог ещё позвонить?
– Логично, – сказал я, – тебе мог позвонить только Вырвиглаз.
– Вот и я так подумал. Наверное, он тебе сначала позвонил, но не дозвонился. И тогда решил уже до меня дозваниваться, а у меня телефон как раз дома был, ты же тогда сказал, что не надо брать на работу…
– Теперь я виноват, да?
– Да нет, что ты, – замахал руками Упырь, – никто не виноват, так случилось. Я вот и подумал просто, что с ним что-то произошло, а он смог только мне позвонить…
– Знаешь, что с ним произошло? Я тебе расскажу, что с ним произошло. Шагал он вдоль забора, смотрел на рейки. А потом вдруг взял и ни с того ни с сего треснул по забору рукой, так, от души, от дури бессмысленной своей. И посадил занозу. А потом он вдруг подумал, что у него может сделаться заражение от этой занозы, и загрустил. А когда загрустил, то начал всем звонить. А кому ему звонить, кроме как нам с тобой? У него друзей никаких больше нет, кроме как ты да я. Вот и всё. Хочешь пойти вытаскивать занозу?
– Может, его похитили! – не услышал меня Упырь. – Его точно похитили…
Мама дорогая! Ему казалось, что Вырвиглаза похитили! И я должен с этим разбираться. Захотелось его треснуть. Табуреткой. Размахнуться как следует и влупить в переносицу, в место между лбом и носом. Покрепче влупить. Ему что, бедняге, совсем делать нечего? У него же всё есть. Восемнадцать сноубордов и виндсёрф. Что за человек, а? У него есть компьютер, а он хочет пойти вынимать занозу у Вырвиглаза.
– Его похитили! А тогда почему…
– Тут ты, Денис, ошибся, – сказал я как можно более спокойно. – Очень сильно ошибся.
– Почему?
– Ну какой дурак будет похищать Вырвиглаза? За Вырвиглаза вообще ничего не дадут… Единственный вариант – он сам себя похитил, некоторые так делают. Украдут самого себя, а потом со своих родителей бабло стрясают…
Упырь на секунду задумался.
– А если его похитили… ну, знаешь, некоторых похищают для трансплантации…
– Ты имеешь в виду на запчасти? – спросил я.
Упырь кивнул.
– Это тоже вряд ли. – Я зевнул. – Вырвиглаз лишь с виду такой шустрый, на самом деле он хроник. В смысле куча заболеваний всяких. Его органы никому даром не нужны. Так что это заноза. Смертельная заноза…
Упырь задумался.
– Какая заноза? – в комнату вошёл Сенька. – Какая смертельная?
– Ага. Вырвиглаз занозил смертельную занозу. В икроножную мышцу. И подхватил гангрену. Теперь помирает. Помирает и так жалобно стонет: «Пусть меня похоронит Слащёв Сеня с улицы Сорок Лет Октября, дом тридцать один, пусть меня похоронит Слащёв Сеня с улицы Сорок Лет Октября, дом тридцать один…»
– А… – разочарованно протянул Сенька. – Глумитесь понемногу…
– А если это маньяк? – совсем уже шёпотом спросил Упырь. – Если Илью похитил маньяк?
– Вырвиглаза похитил маньяк? – заинтересовался Сенька. И тут же рассмеялся: – Да кому этот дефективный нужен? К тому же… я не завидую тем дуракам, кто собрался его похитить. Он же им всю жизнь под откос пустит. Кстати, Денис, у тебя Интернет дома есть?
– Есть.
– Я к тебе зайду, а? – принялся навязываться Сенька. – Мне надо кое-что разузнать, а в компьютерный класс не пускают по поводу лета. А если идти в клуб, то у них там коннект хилый, сам понимаешь…
Упырь смотрел на меня. Пялился, так что сосуды в глазах подпрыгивали.
– Ну ладно, – отступил Сенька, – разберётесь со своим придурком, ещё поговорим…
Брат удалился.
– Он прав, – сказал я. – Никакой маньяк Вырвиглаза не похищал. Их у нас нет, они все в область едут, там есть где развернуться. Ты ведь раньше в городе жил, в городе по-другому всё…
Вдруг я поймал себя на том, что разговариваю с Упырём. Не просто отвечаю на вопросы, а разговариваю. Это было плохим признаком. Когда ты начинаешь разговаривать с мертвецами – это скверный признак.