Ежелин улыбнулась:
— Удивишься, но нет. К этому как раз привыкли. Ты чужак, это очевидно любому, кто достаточно долго с тобой общается.
— Почему я не удивлён. Шах.
Я всё же перехватил инициативу и сумел довести атаку до конца. Теперь вопрос, сможет ли Ежелин защитить своего короля. Девушка, однако, выглядела довольной. Передвинув коня, она закрыла короля от угрозы, одновременно атакуя две моих фигуры. Я предполагал, что такой ход возможен. Будет размен, инициативу я отдавать не собирался, и жертва нескольких фигур — приемлемая цена.
— Тогда почему спрашивал про разговоры, если не удивлён?
— То, что меня считают чужаком, не отменяет надругательства над законами.
Остроухая подняла на меня взгляд.
— Тебя боятся и уважают, Арантир. Крестьяне больше боятся, остальные больше уважают. Но шептаться не решаются. Или считают неуместным. Осознаёшь ты это или нет, но ты очень много сделал для всех этих людей. Да даже для нас. Для меня. Куда больше, чем мог бы.
— Я всё ещё не сделал главного, Ежелин. Всё, что ты видишь вокруг, держится на моём самоуправстве. Не станет меня — всё развалиться, исчезнет без следа.
Эльфийка покачала головой.
— Вы, унниолу, совершенно не умеете ценить настоящее.
Она передвинула фигуру, окончательно перехватывая инициативу и побуждая меня уходить в оборону.
— Я не смог оставить заметный вклад в истории, пока был жив. Так почему бы не сделать этого сейчас, в посмертии?
Заношу руку, готовый сделать следующий ход, уже понимая, что проиграю. Но замираю, получая сигнал от признаков-наблюдателей. Сосредотачиваюсь, уносясь взглядом к своим бестелесным духам, и вижу потоки дикарей, бегущих не разбирая дороги. Их толкает вперёд то ли страх, то ли ярость, но это не важно.
— Битва начинается, — сообщаю остроухой, переношу руку к королю и роняю его на доску. — Ты победила.
Глава 38
В этом грандиозном представлении у меня были лучшие зрительские места. Мои призраки висели высоко над землёй, позволяя мне отслеживать движение живых масс. Я мог видеть не просто большой участок земной поверхности, через множество призраков я окидывал своим взором десятки квадратных километров.
Троллей было много. Чудовищно много. Целые племена, от нескольких сотен до пары тысяч особей, двигались откуда-то со стороны пустующих земель. Я предупредил эльфов, чтобы они передали предупреждение дикарям, и вернулся к наблюдению. Впрочем, в предупреждениях не было особого смысла, наши союзники и так были готовы к бою, насколько это вообще возможно.
Тролли налетели на ряды дикарей, начиная кровавую резню. Тролли бросались на людей с безумием берсерков. Никакой тактики, построений, даже намёка на упорядоченность. Одни дикари нестройной толпой налетали на других, рубили своими примитивными топорами, кололи копьями, резали ножами, рвали голыми руками, если хватало сил. С отстранённым интересом я отслеживал смерти, выбирая место для своего удара.
Очень большое расстояние от филактерии. Да и моего основного медиатора здесь нет. Но! Каждый обелиск и есть медиатор, проводник моей силы, антенна-ретранслятор. Для поднятия нежити этого вполне достаточно. Нужно лишь сосредоточиться. Своим телом банальное поднятие скелета давалось мне чрезвычайно легко. Сложилось множество факторов. Моя тесная связь со смертью, врождённая сила Хаарта, филактерия, на которую повелитель не пожалел сил и ресурсов, труп мага, ставший медиатором. Двум молодым некромантам приходилось сосредотачиваться для поднятия чего-то более сложного, чем простейший кадавр. Поэтому сейчас то, что для них было невозможным, делал я. Поднятие нежити с запредельной дистанции и без личного присутствия.
Не надо выбирать места, вообще не стоит ограничивать себя какой-то областью. Зачем?
— Восстаньте и убивайте!
Мой приказ услышали только мертвецы. Я не вкладывал в мертвецов элементы управления, этого не требовалось. У них будет только один приказ. Убивать всё вокруг. И мертвецы восстали.
— Восстаньте и убивайте!
Можно было даже не надеяться, что восстание мёртвых начнёт панику среди троллей. Когда тролли без раздумий атаковали бывших братьев, это меня не удивило. Но мёртвый легион всё равно собрал первую жатву, не собираясь покорно ложиться под ударами дикарей.
А я повторял приказ.
— Восстаньте и убивайте!
Новые мертвецы поднялись, вступая в бой. Сверху группы нежити напоминали скалы, что вырастали среди бушующего потока. Медленно, но неотвратимо. Всё больше с каждым разом.
— Восстаньте и убивайте!
Орда нежити теряла бойцов десятками, но взамен павших поднимались всё новые и новые мёртвые фигуры, вступая в бой.
— Восстаньте и убивайте!
Нежить — ужасный противник. Нет боли, нет страха, нет сомнений, нет усталости. Нет ничего. Только цель. Вся мощь кажущегося слабым и убогим магического сознания каждого скелета была направлена на одну-единственную цель. Один инстинкт — выполнять приказ.
— Восстаньте и убивайте!
Приказ — убивать.
Тролли, гонимые немыслимой силой, будто бы не замечающие ничего, заметили своего настоящего врага. Дикарей тролли убивали легко, обрушиваясь яростью обезумевших машин смерти. Защитники форта умирали, мало что способные противопоставить чудовищам. Пока в дело не вступили эльфы и маги.
— Восстаньте и убивайте!
Картина боя у стен форта поменялась. Лучшие воины дикарей, с трудом, на пределе своих сил, при поддержке защитников со стен, держались. Дикое цунами замедлилось, завязло, ощутило преграду на своём пути. Первая большая волна остановилась.
— Восстаньте и убивайте!
Вторая докатилась до защитников прореженной, измельчавшей, израненной.
— Восстаньте и убивайте!
Третья завязла на нежити. Отдельные островки мертвецов всё больше напоминали неровную аморфную стену, качающуюся под ударами троллей, но не рвущуюся. Скелеты бросались на нежданных гостей с тупым молчаливым упорством. Дикая ярость троллей против холодной непреклонности мертвецов.
— Восстаньте и убивайте!
Волна за волной мой приказ пульсацией силы скользил по земле, поднимая всё новых и новых мёртвых бойцов. Волна за волной, мертвецы бросались на агрессоров, умерщвляя, чтобы поднимать вновь и вновь. Чтобы поднимать...
Осознание настигло внезапно. Сила пела в моих руках Сотни и тысячи живых, ежеминутно ложащихся на алтарь смерти, отзывались резонансом в моей душе. Скрытые доселе знания отозвались, откликнулось на моё желание. Ещё не осознавая, что получу, лишь некое инстинктивное понимание чего-то монументального, глубокого. Я получил русло, по которому следовало направить силу. Русло, в которое я направил и свою силу, и высвобождаемую множественными смертями энергию, бушевавшую вокруг.
Сначала ничего не происходило, как могло показаться, если смотреть с высоты. Но я ощущал, как нечто в толще земли приходит в движение, поглощая чудовищные потоки силы. Оно росло, расширялось, раскладывалось в идеально симметричную конструкцию из прямых линий. Нечто, что было не меньше форта. Больше форта.
Первой начала умирать земля. Залитая кровью, протоптанная множеством ног, она оставалась живой землёй, полной корней растений, каких-то насекомых, мелких грызунов. Всё это продолжало жить и лишь ждало своего часа. Ещё недавно. Сейчас в геометрическом центре пляски смерти, что мы устроили, появилось пятно совершенно мёртвой земли, напоминавшей выжженный пепел, мелкую пыль, уходящую в глубину на метры, может, десятки метров. Пятно начало расти, с каждой смертью расширяясь всего на чуть-чуть, но смертей вокруг было достаточно.
Земля вздрогнула.
Если из недр полезет пирамида из некростали, светящаяся зелёными разрядами, я сам испугаюсь больше всех живых и мёртвых, вместе взятых. Только некронов из молота войны мне не хватало для счастья. По ощущениям это всё же было чем-то иным.
Слишком большим, слишком объёмным. Если в первые мгновения я ещё ощущал, что это нечто будет чем-то сродни обелиску, ретранслятором, пусть на порядок более мощным, сейчас я будто касался разумом механизма, готового исполнять тысячи различных функций. Это завораживало. И пугало.
Область мёртвой земли добралась до форта. Эльфы пытались что-то кричать скелетам, но я не слушал, не тратил на это даже крупицы моего внимания. Что мимолётная жизнь смертного в сравнении с... Чем? Что за сущность-конструкция отозвалась на моё желание?
Пыль посыпалась, выпуская под свет солнца вершину монструозной конструкции. Нет, не пирамида. Но нечто близкое, по форме, по сути. Зиккурат. Совершенство линий, вершина многоуровневого комплекса, что продолжал спрессовываться где-то в глубинах мёртвой земли. Идеальный не отражающий света октаэдр, в оправе из чёрной стали начал подниматься над землёй, рассыпая чёрную пыль. За октаэдром возникла площадка пьедестала, поднимая верхний этаж мёртвого храма. Я ощутил связь, не нить, канат, тянущийся прямо от моей филактерии к черноте идеальной фигуры.
— Восстаньте!
Слово подняло целую бурю магии. Ещё невидимую для смертных, но уже заметную для магии. У меня, несмотря на всю мою аномальность, даже близко не было столько энергии, сколько содержалось в этом концентраторе чистой смерти.
И мёртвые восстали. Все, до которых чёрный зиккурат смог дотянуться. Мертвецы пришли в движение сразу, все. Без секундной заминки, требующейся мертвецу, чтобы осознать происходящее и начать действовать. Мертвецы в едином порыве бросились на живых. Всех живых, что попадались под костяные пальцы.
Я не контролировал ни мертвецов, ни пирамиду. Я вообще не мог никак повлиять на происходящее, став сторонним наблюдателем. Всё, что происходило до этого момента, было лишь вступительным куплетом, первой скрипкой начинающейся симфонии смерти. Погибавшие не успевали падать на землю, обращаясь ходячими мертвецами, выполняющими лишь один приказ. Убивать всё живое.