Живых (или же мертвых) людей в котельной не наблюдалось. И все же появление незваных гостей незамеченным не осталось.
– Кто пожаловал?! – рявкнули из темного угла, куда не доползал свет горящих топок. Голос говорившего был надтреснут, как старое бревно в глазу закоренелого лицемера.
Горрин бросил многозначительный взгляд на тучу тяжелого чернильного дыма. Доктор Доу кивнул.
Дым этот было ни с чем не спутать – его испускали папиретки «Гордость Гротода». Неимоверно зловонные, заполняющие легкие смолой, чернящие зубы и кожу, эти папиретки вызывали ощущение, как будто куришь золу. Дым от этого табака сам по себе практически не рассеивался, и если его намеренно не разогнать, приложив при этом еще и известную долю усилий, был способен провисеть черными клуба́ми целую неделю.
– Это я, Дитер! – сообщил больничный аутопсист.
– Доктор Горрин, кто это там с вами?
– Здравствуйте, Дитер, – сказал Натаниэль Доу.
– Доктор Доу? – раздалось удивленное из темноты, и из нее выплыла коренастая фигура, облепленная дымом, словно водорослями; седая борода старика была вся покрыта сажей, как и морщинистое лицо.
Котельщик протер стеклышки защитных очков и почесал голову в промасленном кожаном шлеме. Видимо, он пытался понять, уж не призрак ли к нему явился.
Дитер-из-подвала, или просто Подвальщик, был очень стар: он застал еще те времена, когда в больнице не продавали никакие билеты, а пациентов принимали с радушием и заботой, лечили и спасали. Кажется, он помнил даже те дни, когда у лекарств не было подлых и коварных побочных эффектов, выведенных специально, чтобы больные никогда полностью не выздоравливали. Старик практически не поднимался наверх, но даже он знал, что Натаниэль Френсис Доу больше в штате Больницы Странных Болезней не состоит.
– Что вы здесь делаете, доктор? – спросил Подвальщик. – Я думал, вы покинули это место навсегда.
– Я тоже так думал. Но я просто был неподалеку – вот и решил навестить моего друга… Грегори, – он кивнул на доктора Горрина, который, казалось, вот-вот рухнет в обморок от счастья.
– А сюда вы зачем спустились? – прищурился старик.
Доктор Доу бросил быстрый взгляд туда, где на полу у металлической лестницы, ведущей на главный котел, чернело пятно. Будто вросшее в плиты пятно в форме бабочки. Его плечи поникли.
Подвальщик нахмурился и покивал.
– Вы пришли снова увидеть его? – сочувственно спросил он. – Душа все не заживает?
– Швы разошлись.
– Вы не должны себя корить, доктор. Если будете подковыривать постоянно, просто истечете кровью.
– Гм. Какие познания в медицине…
– Я все-таки больничный котельщик. И я понимаю вашу боль, доктор. Добрая девочка… она до сих пор стоит у меня перед глазами. Ведь это я ее нашел. – Он чуть наклонился и негромко, словно пытаясь спрятать сказанное за грохотом котельной, произнес: – Я знаю, что вы сделали с этими тварями. За бедную девочку. Не бойтесь, доктор, я считаю, все правильно вы сделали. – Он отстранился и пожевал губами. – Я вам сочувствую, доктор Доу, и все же не могу позволить вам здесь болтаться. Господин главный врач…
– Да, я понимаю, Дитер. Мне стало немного легче. Знаете, иногда нужно просто еще раз увидеть… напомнить себе… Может, я и истеку кровью, но не сегодня. Был рад вас повидать, Дитер.
Доктор Доу протянул котельщику руку, и тот недоуменно поглядел на нее – подобный признак обычной для других людей фамильярности был несвойственен этому человеку. Доктор Горрин также ничего не понимал, но при этом уставился завистливо – сам он никогда к рукопожатиям не допускался.
Дитер схватил протянутую руку, сжал ее и вскрикнул.
– Что это вы?..
А затем он рухнул на пол. Из ослабевших пальцев выпала папиретка.
– Что вы сделали? – пораженно проговорил доктор Горрин.
– Помогайте, Горрин, раз уж вы здесь.
Убрав загодя спрятанную в ладони иглу в саквояж, доктор Доу попытался усадить Подвальщика, прислонив его к металлической колонне, что поддерживала своды котельной.
– Снотворное?! – со смесью страха и восхищения воскликнул доктор Горрин. – Или вы его убили?!
– Разумеется, он жив. Нужно выяснить у него, что происходит и где находится мальчишка.
– Я и подумать не мог, что вы на такое способны, доктор! Я поищу какую-нибудь веревку, чтобы связать его.
– Это не требуется…
Доктор извлек из саквояжа флакон с нашатырем и провел им пару раз у носа Подвальщика. Старик кашлянул и открыл глаза. Не вполне понимая, что происходит, он заморгал, пытаясь сфокусировать зрение.
– Что… что со мной?
– Голова кажется наполненной ватой? – спросил доктор Доу. – Ощущаете, как кончики пальцев будто бы колют крошечные иголки?
– Д-да… все это…
– Вы испытываете сейчас на себе действие парализующего средства «Саспенс Уитмора». Вы ведь не можете пошевелить ничем ниже шеи, так?
– Это вы? Вы со мной сделали?
– Как вы уже, должно быть, понимаете, Дитер, меня привело сюда вовсе не желание вернуться в один из худших моментов моей жизни. Я все знаю. О заговоре в больнице. О докторе Загеби. И о вашем участии…
– Это правда, Дитер, – добавил доктор Горрин. – Доктор Доу знает о трупах, которые минуют морг.
– Но я не должен…
Доктор Доу поднял палец, прерывая старика.
– Загеби и его подельники, в частности, Грейхилл, совершили большую ошибку, забрав моего пациента. Я полагаю, он был доставлен сюда из палаты «39/о.у.» вместе с прочими трупами, а затем его переправили куда-то еще… Молодой джентльмен: на вид около восемнадцати лет, брюнет, бледное узкое лицо, прямой нос, синяки под глазами, тонкий шрам на верхней губе. Он был здесь?
– Я не могу…
– Где он, Дитер?
– Как вы видите, Дитер, – добавил доктор Горрин, – доктор Доу настроен весьма серьезно, и он никуда не уйдет, пока не отыщет своего пациента.
– Доктор Горрин, но мне запрещали…
– Описанный вам человек был здесь?! – утратив терпение, воскликнул доктор Доу. – Где он сейчас? Говорите, Дитер, иначе, я вам обещаю, ваше нынешнее состояние покажется вам всего лишь легким онемением в сравнении с тем, что я с вами сделаю.
– Дитер, лучше бы вам все рассказать. Все, что знаете.
– Все рассказать, доктор Горрин?
– Да, о докторе Загеби, о переправке покойников, о пациенте доктора Доу, – сказал аутопсист. – Ответьте на наши вопросы, и я прослежу, чтобы последствия вас не коснулись. Вы знаете, я обладаю некоторым влиянием на доктора Скруллинга. Я скажу ему, что у вас не было выбора, что вас заставили. Уверен, доктор Доу также не станет настаивать на каком-либо наказании, верно, доктор?
– Говорите, – процедил Натаниэль Доу.
Глаза старика метались от одного доктора к другому. Его лицо задрожало, словно под кожей принялись ползать муравьи.
– Это грязное, мерзкое дело, – сказал он. – И мне не нравится его делать – будь моя воля, я бы бросил все. Покойники должны лежать в земле, а не… – он сбился, сглотнул и продолжил: – Но они и правда меня заставили. Сказали, что доктор Загеби в любом случае получит свои трупы, с моей помощью или без нее.
– Кто вам это сказал? – спросил доктор Горрин. – Грейхилл?
Котельщик судорожно кивнул.
– Я прослужил в больнице четыре десятка лет, я не могу оказаться на улице – здесь мой дом… – не дождавшись жалости в глазах докторов, старик перешел к сути: – В мои обязанности входило раз в месяц принимать дюжину тел через старый мертвецкий лифт и перегружать их в вагон. И все! Клянусь вам, больше я ничего не делал!
– Вагон? Что еще за вагон? – спросил доктор Доу, и Дитер испуганно закачал головой.
– Говорите, Дитер! – велел доктор Горрин, – кажется, несговорчивость котельщика и его уже утомила.
– Рычаг. Там. – Дитер ткнул головой в большой паровой котел слева. – За главным колесом.
Доктор Доу кивнул Горрину, и тот ринулся к котлу.
– Здесь несколько рычагов! – крикнул он. – Какой именно?
– С петлей на ручке.
Доктор Горрин дернул указанный рычаг, и в тот же миг котельная наполнилась скрипом и скрежетом, которые перекрыли даже гул пламени в топках. Больничный аутопсист потрясенно замер.
Удивиться и правда было чему: вся боковая стена, сплошь затянутая трубами, узлами и сочленениями паропроводов вздрогнула и раздвинулась, как обычная двустворчатая дверь. В открывшемся чернеющем проеме вспыхнул железнодорожный фонарь. Прямо за стеной располагалась небольшая платформа, у которой на рельсах стоял вагон-паромотриса. Подземная железная дорога тянулась в темноту тоннеля.
– Невероятно! – воскликнул доктор Горрин.
Доктор Доу был поражен не меньше. Он бросился на платформу, заглянул в рубку, затем – в грузовое отделение, но внутри никого не было.
– Где тела? Куда они подевались?
– Я отправил их к доктору Загеби за десять минут до вашего прихода. Здесь два мертвецких вагона. Этот, что вы видите, предназначен для дополнительной отправки в случае крушений или катастроф в городе с большим количеством жертв. Его запускали всего пару раз.
– То есть, он на ходу.
– Вы опоздали, доктор. Вам не спасти вашего парня… Он уже и не жилец, поди. Из лаборатории доктора Загеби не возвращаются!
Доктор Доу замер. Доктор Горрин округлил глаза.
– Что вы сказали?
– Он попадет к доктору Загеби очень скоро. Думаю, меньше, чем через час. И тогда доктор сделает с ним то же, что он делает с мертвыми.
– Вы хотите сказать, он жив?
– Ну да, – с удивлением поглядел на доктора Доу котельщик. – Вы ведь поэтому так раскочегарились? Пытаетесь его спасти? Иногда доктору Загеби отправляются… я их называю «спляки» – живые, но усыпленные. Для его процедур…
Доктор Доу подошел к Подвальщику и потянулся к своему саквояжу. Он выглядел собранным и решительным – казалось, все эмоции и чувства в нем умерли в одночасье, словно мухи, прихлопнутые газетой.
– Вы ведь сами сказали, Дитер, что это грязное, мерзкое дело, так?
Достав из саквояжа шприц, доктор Доу наполнил его прямо через пробку какой-то склянки жуткой рубиновой жидкостью.