Этому месту так и не суждено было наполниться жизнью, и его населили те, кому не нужны никакие билеты…
Доктор Доу остановился и потянул носом запах. Сильно пахло формальдегидом, хлоридом хинина, эфиром и еще чем-то, что он не мог разобрать.
«Лаборатория близко…» – подумал Натаниэль Доу и продолжил путь.
Запахи химикалий стали намного сильнее. Доктор буквально ощущал, как ядовитые пары проникают в его нос, мерзкой пленкой оседают на нёбе…
Вскоре рельсы привели его к высоким грузовым воротам. Колея проходила под ними и исчезала в помещении. Небольшая, проделанная в воротах дверь была открыта, в коридор из-за нее тек рыжий свет.
Вот и она – лаборатория доктора Моргга, чья зловещая слава сковывает ужасом весь Блошиный район и, перебравшись через канал, отравляет также район Саквояжный.
Доктор Доу подравнял воротнички рубашки, подтянул манжеты и разгладил неизвестно откуда взявшуюся неаккуратную складку на жилетке. Кто-то мог бы обвинить его в неуместной педантичности и был бы прав. Но Натаниэль Доу искренне не понимал, отчего он должен представать перед безумным гением в неподобающем виде. Неподобающий вид был главным врагом доктора Доу, и никакие некромеханики не шли с ним ни в какое сравнение.
Напоследок поправив галстук и проверив симметричность запонок, Натаниэль Доу на миг закрыл глаза, вернул дыхание в норму и вошел в лабораторию…
…В лаборатории доктора Моргга было множество пружинных механизмов часового действия, но ни один из них не показывал время. Для суматошного, нервного ученого, сновавшего между грифельной доской, столом с книгами, где лежал раскрытый рабочий журнал, и анатомическим столом, не имело существенного значения, который сейчас час.
Другое дело Воршек. Он обожал карманные часы на цепочке, которые, по его собственным словам, однажды украл у какого-то циркача. Карлик постоянно с ними сверялся, вечно жаловался, что куда-то опаздывает (хотя ему никуда не было нужно), и выяснял, сколько времени требуется его ручной крысе, чтобы выбраться из коробки, в которую он ее сажал. Впрочем, эти часы не были такими уж бесполезными: Воршек всегда знал, когда обед (сам доктор и вовсе не ел бы, если бы не помощник), но главное – он отмечал, сколько осталось до прихода посетителей, и всегда загодя предупреждал об этом.
Но сейчас Воршек куда-то запропастился – вроде бы укатил посмотреть, что это там такое громыхнуло на станции. А может, он просто дрых в кладовой, как делал всегда, когда доктор Загеби занимался «скучными расчетами». Или прятался под одним из столов.
В любом случае он не предупредил доктора о том, что кто-то появится в лаборатории, и некромеханик совершенно не был готов к тому, что его внимание будут пытаться привлечь… покашливанием.
Посчитав, что это Воршеку что-то попало в горло – может, рыбья кость, как позавчера, – доктор Загеби просто проигнорировал, не отвлекаясь от вычислений.
– Доброй ночи, доктор! – раздалось от двери, когда покашливание не возымело эффекта.
Доктор Загеби дернулся и обернулся. На его лице одно за другим сменилось несколько выражений: удивление, непонимание, страх – и в итоге обреченность.
«Кажется, за мной пришли…»
Некромеханик подумал, что напрасно он положился на конструктов – ему следовало тут же прекратить работу, схватить журнал и сбежать, как только до него донесся подозрительный гул в подземелье. Но как он мог бросить недоделанное исследование? Как мог оставить расчеты на середине формулы? Он только лишь представил, как она обрывается на полузнаке, и его бросило в дрожь.
Стоявший у двери незнакомец между тем выглядел да и вообще вел себя так, словно тайная лаборатория под Фли – это именно то место, в котором он должен находиться. Его присутствие здесь казалось чем-то естественным, само собой разумеющимся, и доктор Загеби попытался вспомнить, не упустил ли он чего-то из графика – может, он так заработался, что попросту забыл о запланированном появлении посетителя?
Доктор Загеби отметил черный саквояж в руке незнакомца. На лице этого человека не было ни малейшего признака отвращения – взгляд выражал лишь легкое любопытство.
– Вы из Больницы Странных Болезней?
– Нет, я не из больницы, – сказал незнакомец.
– Тогда из полиции? Пришли меня арестовать?
– Ни в коем случае.
Доктор Загеби нахмурился. У него просто закончились варианты.
Человек с саквояжем не торопился нападать на него, да и вообще не проявлял враждебности. Это слегка успокоило некромеханика. Он повел плечами и бросил взгляд на доску.
– Вы не против, если я завершу свои расчеты?
– Прошу вас. Я подожду.
Доктор Загеби кивнул и как ни в чем не бывало вернулся к вычислениям, демонстрируя чуть ли не безразличие как к самому факту вторжения в его лабораторию чужака, так и к чужаку лично.
Мел заскрипел по доске, вырисовывая математические формулы, вычерчивая детали и конструктивные элементы…
…Леопольд Пруддс ничего не понимал. Не моргая он глядел на доктора Доу и пытался распознать хоть одну эмоцию на его лице. Их не было.
Вел тот себя очень странно.
Доктор Доу неторопливо расхаживал по проходу между хирургическими машинами, рассматривая их манипуляторы, механические пилы и скальпели, изучая зажимы и катушки ниток.
– Ну надо же, «Паучиха», – негромко сказал он, остановившись у одной из машин. – Точь-в-точь, как на иллюстрациях в медицинском журнале…
Его пытливый взгляд переполз на стеклянные емкости с бальзамирующим раствором, перекочевал на верстаки с деталями.
Леопольд Пруддс забился в своих путах, пытаясь привлечь его внимание. Он отчаянно мычал через кляп: «Мы здесь! Мы здесь, доктор!» – но доктор Доу, казалось, вообще не придал значения тому, что увидел его. Он просто едва заметно кивнул, будто получил подтверждение каким-то своим мыслям, но освобождать пленника не торопился.
Со стороны могло показаться, будто доктор пришел не в жуткое злодейское логово, а посетил прелюбопытнейшее место, вроде Археологического музея Габена в самый разгар выставки, представляющей «Поразительных и невообразимых мумий из пустынного Хартума». Только в роли мумий сейчас были Леопольд Пруддс, Элизабет Хоппер и еще десять пассажиров мертвецкого вагона.
Доктор Загеби меж тем продолжал вычерчивать что-то на доске, время от времени склоняясь к своему рабочему журналу и делая в нем пометки. Некромеханик явно был убежден, что незваный гость не причинит ему вреда, пока он работает. И его, казалось, совершенно не волновало, что тот повсюду расхаживает.
«Почему?! Почему доктор Доу ничего не делает?»
Радость от того, что он вдруг возник в лаборатории, сменилась тревогой, которая постепенно переросла в страх: неужели все, что говорили о докторе Доу, правда? Он просто злобный, ненавидящий людей тип, которому нет дела до чужих бед? Но он ведь здесь! Он пришел! Он понял скрытый смысл, который Лео пытался вложить в свое «прощальное» письмо!
Лео вспомнил, о чем думал, когда писал его. Сперва он пришел к доктору, чтобы лично обо всем рассказать, но дома никого не оказалось, времени ждать доктора не было, и тогда появилась идея с письмом.
Он думал, что знает этого человека. Думал, что тот придет в больницу, найдет палату «39/о.у.» и остановит творящиеся там мерзости. Лео был уверен, что доктор ни за что не позволит ему умереть.
Когда подошло время отправки в лабораторию, а доктор в больнице так и не появился, Лео его не винил – лишь себя. Он считал, что напрасно не рискнул и не изложил в письме все прямо. Бабушка часто говорила, будто «эти злыдни» на почте вскрывают и читают все письма – мысль написать завуалированное послание казалась такой удачной…
Попав в вагон, Лео решил, что дело не в безразличии, что доктор просто не понял заложенный в письмо смысл, или понял, но слишком поздно.
Учитывая, что доктор Доу нашел это место, сомнений не оставалось: он вычленил из письма главное («39/о.у.» и «доктор Загеби»), нашел мертвецкий лифт, спустился в котельную и отправился по тоннелю, чтобы отыскать его. Вот только… Сейчас Лео казалось, что доктора Доу больше интересуют доктор Загеби и обстановка лаборатории, нежели он или Элизабет Хоппер.
Лиззи всхлипнула. В отличие от Лео, бездействие доктора Доу ее, вероятно, не шокировало, учитывая все то, что она слышала о нем от брата…
«Нет! – Лео одернул себя. – Ее брат не знает доктора Доу! А я знаю! Он здесь. Он не мог прийти просто, чтобы полюбоваться на хирургические машины! А это значит…»
Что это значило, Лео не мог разгадать как ни пытался. Следя за каждым движением рассматривающего механизмы доктора, он пытался уловить в них хоть что-то. Все, что сейчас творилось в лаборатории некромеханика, казалось чистым безумием – абсурдом! И все-таки…
«Что же вы задумали, доктор Доу?..»
…Что бы Натаниэль Френсис Доу ни задумывал, он ни с кем этим делиться не стал.
Дойдя до конца прохода, доктор быстрым взглядом окинул помост с подготовленными мертвецами и достал из жилетного кармашка часы. Время еще было…
Вернув часы на место, доктор Доу направился обратно к пятну света, где в облаках белой пыли от мела суетился хозяин лаборатории.
Остановившись в нескольких шагах от некромеханика, он несколько мгновений изучал мертвеца в раме, а затем перевел взгляд на чертеж.
– Не могу не оценить ваши схемы. Как вы решили вопрос равновесия?
– Гироскопы.
– Разумеется, – покивал доктор Доу.
Доктор Загеби аккуратно и предельно точно, несмотря на свою внешнюю нервозность, вырисовывал символы на доске. Никакой грязи, ни одной помарки. Идеально…
– Полагаю, именно вы – причина недавнего гула на станции? – спросил некромеханик, не поворачивая головы. – Уже познакомились с моими творениями?
– Скажем так: имел удовольствие их лицезреть.
– Могу я узнать, кто вы и что вам здесь нужно? Я уверен, что мне не сообщали о посетителях.
– Прошу простить мне мою бестактность, – сказал доктор Доу и представился.