. Доктору Грейхиллу составить ему компанию он не предлагал – еще согласится…
– Что еще сказали в полиции? – спросил аутопсист, шурша бумагой.
Наконец, он извлек засахаренную коврижку, которая выглядела здесь так же уместно, как… любая другая засахаренная коврижка в морге, и надкусил ее.
Грейхилл пропыхтел нечто неразборчивое, после чего, осознав, что был не понят, повторил все четко, раздельно и злобно:
– Они в восторге от поимки некромеханика из Фли! Дом-с-синей-крышей вот-вот взлетит на воздух, раздувшись и лопнув от собственной важности. Утром, ровно в восемь, старший сержант Гоббин сделает заявление для прессы. Вероятно, будет разглагольствовать о том, какие подвиги насовершали его храбрые подчиненные, чтобы выследить и обезвредить опасного убийцу. Некоторые из этих дуболомов настроены весьма серьезно. Один из констеблей сказал, что не успокоится, пока мы с сестрой Грехенмолл не отправимся в Хайд. Так мне сообщили.
– Полагаю, вы сейчас говорите о мистере Хоппере. Я не удивлен. Вы ведь отправили на стол к Загеби его младшую сестру, очень милую, к слову, особу.
Доктор Грейхилл разъяренно шагнул к коронеру.
– Здесь не вы меня отчитываете, вообще-то! А я вас!
Доктор Горрин не испугался – лишь в очередной раз хмыкнул и пригубил кофе из чашки. По моргу разошелся сладковатый аромат, перекрывший даже запах горелой плоти доктора Загеби.
Доктор Грейхилл поморщился.
– Как вы можете пить эту дрянь?
– А мне нравится, – простодушно ответил Горрин. – Обожаю ваниль…
– Будь проклята ваша ваниль! И ваша легкомысленность! – Грейхилл даже побелел от гнева, а, учитывая его извечно раскрасневшееся лицо, проделать ему это было не просто. – Думаете, никто так и не понял, что именно вы – некромеханик Моргг из Фли? Думаете, никто не догадался, что Загеби был вашим ассистентом?
Повисла тишина. Ну, почти тишина… Пластинка крутилась, а граммофон исторгал из себя нарастающую в крещендо партию виолончелей «Мертвеца из Корнамары». Мертвец продолжал вещать о своей нелегкой судьбе, вынужденный выслушивать всю правду о себе от стоящих над его гробом родственников.
Доктор Горрин прищурился и бросил на доктора Грейхилла пристальный взгляд. Никакого добродушия и снисходительности в нем больше не было – одна лишь плохо прикрытая холодная сталь.
– Лучше бы вам даже не рассматривать вариант спасти свою шкуру, разоблачив меня, – угрожающе проговорил, почти прошипел аутопсист, и доктор Грейхилл весь покрылся потом: он знал, на что способно это коварное, поистине злобное существо.
– Я и не думал! – возмутился заместитель господина главного врача. – Я помню о деле. В отличие от вас…
– Я не забывал ни на миг.
– Тогда зачем вы все разрушили? Сожгли лабораторию, завалили тоннель, убили Загеби!
Доктор Горрин поправил монокль, допил свой кофе и вновь надел перчатки. После чего вернулся к секционному столу.
– Я был вынужден, – сказал он, склонившись над телом доктора Загеби. – Доктор Доу обладает поразительной непреклонностью. Если он что-то задумал, то, уж поверьте, дойдет до самого конца, чего бы это ему ни стоило.
– Почему вы не избавились от него? Вы могли это сделать в любой момент!
Доктор Горрин не ответил, и Грейхилл добавил:
– Вы как будто восхищаетесь им!
– Разумеется. Неординарная личность, превосходный врач, хороший друг. Последнее в процессе… Когда доктор Доу появился на пороге морга, мне пришлось действовать быстро и решительно. Конечно, я очень рисковал, отправляясь вместе с ним в лабораторию: Дитер мог проболтаться, в любой момент вся игра грозила развалиться, как треклятый карточный домик. Но мне удалось пройти по нитке и сохранить нашу тайну. Очень странно, что вы не понимаете, Грейхилл: Загеби – вынужденная жертва. Если бы я не предоставил доктору Доу «некромеханика Моргга» на блюдечке, он перевернул бы город кверху дном и размотал бы клубок вплоть до «Сомнии». К сожалению, от Подвальщика также пришлось избавиться. Нельзя было допустить, чтобы Дитер попал в лапы фликов – сложно представить себе лучшего свидетеля.
– Но у них и так есть свидетели! Этот Пруддс и девчонка!
– Нет. Ни один констебль Дома-с-синей-крышей всерьез к словам мисс Хоппер не отнесся. Кроме ее брата, разумеется. Но он ничего не сможет предпринять. Его начальство поспешит закрыть это дело, повесить на него замок, а себе в карман опустить благодарственную премию от господина бургомистра за поимку жуткого маньяка, долгие годы терроризировавшего город. Что касается Леопольда Пруддса, то кое-кто… – доктор Горрин поднял взгляд на собеседника, – а именно ваш покорный слуга, намекнул констеблям, что он не в своем уме, и посоветовал им спросить у него о его самочувствии. Когда была озвучена необдуманно брошенная фраза «Я мертв», все было решено. Так что, как бы констебль Хоппер ни распинался в своих угрозах мести, никакое следствие вестись не будет. Восемь утра, вы говорите? В восемь утра в истории некромеханика Моргга будет поставлена жирная точка, вот увидите…
– Но Пиггс и Смайли! Они ведь их ищут.
Доктор Горрин так выразительно поглядел на доктора Грейхилла, что у того не осталось ни малейшего сомнения: о расхитителях могил волноваться не стоит. И все же слова Горрина его не успокоили.
– Лаборатории больше нет! В газетах пишут о гибели некромеханика! Думаете после такого клуб «Сомния» продолжит финансировать проект «Каборах»?! Это провал!
Несмотря на возмущение и негодование доктора Грейхилла, аутопсист был крайне спокоен.
– О, они ничего не отменят, можете мне поверить, доктор, – проговорил он и, выбрав на столе скальпель с самой тонкой кромкой, который он называл «Перышко-в-подушке», взялся отделять от обгоревшей плоти фартук. Начал с шеи и тесемок. – Им нужен результат, и какие-то волнения в Саквояжном и Блошином районах их нисколько не заботят. План клуба «Сомния» не сможет осуществиться без проекта «Каборах».
Доктор Грейхилл почувствовал несуществующий сквозняк, прошедшийся по его ногам.
– Вы что-то знаете об их планах?
Доктор Горрин покачал головой.
– Все держится в строжайшем секрете. Я знаю лишь то, зачем мы с вами делаем то, что делаем.
– Да-да, наша конечная цель, но…
– Но?
– Но что нам делать дальше? Согласно графику, мы должны были перейти на вторую стадию проекта совсем скоро.
– Я уже известил «Сомнию». – Доктор Горрин отметил недоумение в глазах Грейхилла и пояснил: – Для продолжения экспериментов меня устроит и запасная лаборатория, а Воршек все подготовит для начала работы. Мне удалось спасти журнал Загеби. Проект «Каборах» не закрыт. Несмотря на возникшие проволочки, задержка не предвидится. Что касается господ из Хирург-коллегии, то в дальнейшем, боюсь, им придется обойтись без новых изобретений: некромеханик Моргг мертв, помните? – доктор Горрин кивнул на обугленный труп. – Доктор Доу читает обо всех открытиях в медицине – не будем вызывать его подозрения.
– Так вы полагаете, Доу вообще ничего не понял?
– Каким бы ни был умным и догадливым этот превосходный во всем джентльмен, порой он поразительно слеп к тому, что происходит под самым его носом.
Доктору Грейхиллу вдруг показалось, что Горрин сейчас говорит не только о своей тайной жуткой личности, но уточнять не стал.
Аутопсист добавил:
– Ну а вы, Грейхилл, надеюсь, впредь будете осмотрительнее. Нас скомпрометировала именно ваша беспечность. Не забывайте: вы посвящены в тайну, вы один из немногих, кто знает, что ждет этот город. Больше не заставляйте меня жалеть о том, что я ввел вас в круг осведомленных лиц и… думаю, сейчас самое время, чтобы избавить меня от своего раздражающего присутствия.
Доктор Грейхилл кивнул, развернулся и на негнущихся ногах пошагал к выходу из морга.
Он чувствовал себя опустошенным – словно чернильная тварь с дюжиной щупалец оплела его, впилась в кожу своими присосками и принялась высасывать из него саму жизнь. Его сковал озноб, руки дрожали. Доктор Грейхилл знал, что Горрин, этот страшный человек, прикидывающийся нелепым простофилей, сейчас глядит ему вслед, вероятно, поглаживая большим пальцем скальпель и вовсю представляя, как разделывает его.
За спиной трагично завывал скорбнянс, и Грегори Горрин забормотал, подпевая ему:
– Они меня зароют в землю, не зная, что я тут. Они меня заро-о-оют в землю… не зна-а-ая, что я тут…
***
Лиззи Хоппер улыбнулась. Невероятно доброй, замечательной – намного более теплой, чем кошачье брюшко или чугунок каши, улыбкой.
Эту улыбку нельзя было спугнуть, и Лео, стоя у дома Хопперов и глядя на Лиззи за окном, боялся пошевелиться, чтобы все не испортить каким-то глупым движением.
Как он тут оказался?
Был вечер. Лео откуда-то возвращался домой (он не помнил, откуда), специально дождавшись, когда все лягут спать: ему не хотелось разговаривать ни с кем из домашних, которые все никак не успокоятся и продолжают выпытывать у него подробности о случившемся. И тут вдруг что-то потянуло его в переулок Гнутых Спиц. Он подошел к дому Хопперов, ругая себя за то, что поступает по-дурацки, и вообще его никто сюда не звал, когда вдруг увидел ее в окне.
Лиззи поливала растение в горшке. Мухоловка тянула к ней свою раскрытую зеленую ловушку, девушка уговаривала маленького плотоядного монстра набраться терпения и обещала, что если тот будет себя хорошо вести, то на обед получит целых три мушки. Мухоловка тем не менее была очень настойчивой и пыталась цапнуть саму Лиззи за палец.
Элизабет Хоппер почувствовала, что на нее глядят, и подняла глаза. Увидела его. Улыбнулась. Той самой, теплющей, улыбкой. Она помахала ему.
Лиззи была рада его видеть. Кажется, она уже позабыла тот кошмар, который они пережили вместе совсем недавно. Это было очень доброе и нежное создание, и оно просто не могло долго хранить в себе отчаяние и ужас. Видимо, уже на следующий день после возвращения домой Лиззи схватила щетку и как следует счистила с себя весь упомянутый ужас, превратив его в пыль, которую, в свою очередь, собрала в совок, а затем выбросила за порог. «Ужасу в доме не место!»