Лео отмер и помахал ей в ответ. И тут произошло то, чего он и опасался. Раздался извечно недовольный голос констебля Хоппера:
– Этот трубочист снова там отирается?!
Дверь распахулась, и на крыльце показался громадный полицейский. В одной руке он держал опасную бритву, в другой – сэндвич. Его щеки были намылены, а челюсти ходили ходуном.
– Добрый вечер, мистер Хоппер! – поздоровался Лео.
– Никакой он не добрый! – хмуро возразил констебль.
– Вы снова собираетесь за мной гнаться, сэр? – с улыбкой спросил Лео.
Лиззи рассмеялась, и брат бросил на нее осуждающий взгляд через стену, после чего повернулся к Лео и рассеянно поскреб ногтями свой мыльный квадратный подбородок.
– А то как же! Чтобы ты приближался к моей сестре? Нет уж! Только не на моей смене, Пруддс!
– Но у меня ведь нет никаких дурных намерений!
– Да, Хмырр! – поддержала Лиззи. – Он хороший! Хватит уже за ним гоняться!
Констебль окинул Лео подозрительным взглядом, счел, что нисколечко ему не доверяет, и, подняв палец, сказал:
– Нет уж, Пруддс!
Он уже собрался ринуться к Лео, но тот остановил его дельным замечанием:
– Вы забыли ваш шлем, сэр.
Констебль пощупал себя по макушке и раздраженно фыркнул.
– И верно. Постой здесь, Пруддс. Я только вернусь за шлемом и тут же схвачу тебя!
Он бросился в дом, но Лео был не настолько глуп, чтобы оставаться и добровольно ожидать взбучки. Сорвавшись с места, он припустил по переулку Гнутых Спиц.
Констебль Хоппер, на ходу закрепляя под подбородком свой шлем, выскочил из дома и побежал следом, вопя на весь квартал:
– Пру-у-уддс! Хватит ошиваться под нашими окнами! Ты мне не нравишься, Пруддс! Ты мне не нравишься!..
Вот только Лео уже далеко. Злому констеблю его ни за что не схватить. Пусть попробует в следующий раз!
А Лиззи все смеется… звонко-презвонко. И смех ее походит на стук капель дождя по трубе.
Она смеется…
Смеется, и так тепло от ее смеха…
Лео открыл глаза. Светало. В окно пробирались голубоватые сумерки. Шел дождь. Это он стучал по трубе.
Лео лежал в своей кровати. И Лиззи, и мухоловка на окне, и преследующий его констебль Хоппер исчезли – они растворились, хотя их тени еще какое-то время будто бы сновали по комнате.
Это был сон… И пусть он немного походил на вчерашний день, а что-то в нем было от позавчерашнего (мистер Хоппер тогда гнался за ним с намыленным лицом), но тем не менее это был сон. Самый настоящий!
Сны так давно не снились Лео, что он даже сперва не понял, что происходит, где он находится и куда все подевались.
Внутри расплывалось позабытое чувство чего-то недосказанного, призрачно-ускользающего, фрагментарно-забывающегося. Лео проснулся, но будто бы не до конца. Сон постепенно таял. Исчезал, забирая с собой тени из комнаты и тень из души Лео.
Дождь все шел… В конце улицы Синих Труб стучал колесами поезд. За окном мяучил соседский кот, сетуя на непогоду. А тень из сна, чем-то напоминающая добрую и замечательную девушку из переулка Гнутых Спиц, таяла так медленно, словно бы нехотя…
Почувствовав, что губы сами собой расползаются в улыбке, уловив, как колотится сердце, все еще боясь поверить в происходящее, Лео счастливо вздохнул и сказал:
– Я жив.