Чаще всего, однако же, малорусы представляют себе русалок обитательницами вод, речными девами.
«Русалки женского рода живут в воде, имеют длинные зеленые волосы и выходят ночью на берег греться на месяце… В сказках они живут в пышных чертогах под водою»[608].
Остерские (Черниговск. губ.) русалки «живут на дне реки, в хрустальных чертогах. Ночью, когда взойдет луна, они все выплывают на берег реки, плещутся и поют песни» (§ 43, № 16).
В Саратовск. у. русалки водились в громадном и глубоком озере, вокруг которого рос осокоревый лес (§ 43, № 18).
Своих жертв русалки, защекотав, уносят в реку (§ 13, № 13). Насколько вода сродна природе русалок, видно из того, что они, сидя на вертящемся мельничном колесе, чешут себе волосы, кидаются с колеса в воду, шутя вертятся с ним и ныряют под мельницу с криком, «Ку-ку!» (§ 43, № 12).
Русалки из утопленниц «становятся женами водяных, которые старшинствуют вообще над русалками»[609].
Подводные жилища малорусских русалок – по одним гнезда, свитые из соломы и перьев, украденных ими в селе у поселян на Зеленой неделе, а по другим – дворцы, построенные из морских раковин, блещущие жемчугами, яхонтами, серебром и кораллом (§ 43, № 12).
Бывают русалки и в болотах. По крайней мере, своих жертв черниговские русалки «водят в житах, в болотах» (§ 43, № 21).
Относительно зимнего местопребыванья русалок мнения различны и неопределенны. Есть и такие мнения: «Русалки смертны; зимою они умирают, а весною тела умерших уносятся, в виде пены, бегущими с гор ручьями, и ветер рассеивает прах их в воздухе» (гор. Купянск)[610]. Русалки появляются на земле в четверг Страстной недели, а исчезают в Петров пост, переселяясь в теплые места, в рай[611].
Как явствует из сказанного выше, места жительства русалок довольно разнообразны. С нашей точки зрения места эти вполне понятны. Как заложные покойницы, русалки должны обитать (временно или постоянно) на месте своей смерти или на месте своей могилы (§ 7). Утопленницы, коих так много среди русалок (§ 41), должны жить в воде, в недрах коей они нашли для себя смерть, а часто и могилу. Удавленниц, равно как и других заложных покойников, часто хоронят в лесу, а также на границах полей (§ 21 и 28). В лесах же и в полях многие находят себе и преждевременную смерть (заплутавшиеся и пропавшие без вести, замерзшие в дороге, задавленные дикими зверями, и т. п.). Таким образом, и тут русалки должны быть.
Понятно нам и то, что в «чистом, вольном месте» русалок не может быть (Орл. губ., § 43, № 2): в чистых местах заложных покойников не хоронят.
§ 45. Русалок русский народ представляет себе обыкновенно в виде женщин, б. ч. молодых и красивых. Есть, однако же, русалки старые и безобразные. Изредка видят русалок в образе мальчиков, а также в виде птиц и зверьков.
Относительно наружности великорусских русалок встретилось, между прочим, такое свидетельство: «В северных губерниях России думают, что русалки – существа безобразные, косматые, горбатые, с большим брюхом, с острыми когтями, с длинной гривой, с большим железным крючком, которым ловят прохожих»[612].
Свидетельство это единичное, и изложенное тут представление о русалках едва ли не индивидуальное. Люди набожные любят изображать представителей нечистой силы в преувеличенно безобразном виде, считая это как бы проявлением своей благочестивой настроенности.
В северновеликорусских губерниях действительно не считают русалок (или соответствующих им чертовок) красавицами; но обычное представление не приписывает им какого-либо выдающегося безобразия, какое свойственно, например, сказочной Бабе-яге. Косматые и растрепанные волосы, всегда и непременно распущенные по плечам, и непомерно большие груди – вот отличительные признаки северновеликорусского образа русалок. Один крестьянин Казанской губ. сообщал мне, что русалки «бороной волосы расчесывают». Кроме косматости, это образное выражение указывает также на выдающуюся величину русалок.
Покойный этнограф С. В. Максимов имел в своем распоряжении весьма много сообщений, доставленных сотрудниками Этнографического бюро кн. В. Н. Тенишева из разных великорусских губерний; свой вывод из этих сообщений Максимов выражает в таких словах: «В противоположность веселым, шаловливым и увлекательным русалкам малорусов, – великорусские русалки злые и мстительные существа, растрепы и нечесы, бледнолицые, с зелеными глазами и такими же волосами, всегда голые и всегда готовые завлекать к себе только для того, чтобы без всякой особой вины защекотать до смерти и потопить. При этом следует заметить, что в Великороссии даже не всегда про них знают»[613].
Владимирская русалка «совсем как женщина, румянца нет, да руки тощие и холодные; волосы, груди большущие» (§ 43, № 6).
Архангельская водяниха (жена водяного) также «имеет большие отвислые груди и длинные волосы; из воды выходит нагою в полночь, садится на камень и расчесывает свои волосы большим гребнем» (§ 40).
В Енотаевском у. Астрах. губ. русалку называют «лобаста». «Глядь, ан за ериком-то (протоком) девка – знать лобаста – нагишом, чешет голову, а волосы-то длинные-предлинные, а тело-то лохматое-прелохматое; да как захохочет, да в ладоши ударит, – они и пуще того испугались: как бы не защекотала»[614]. В Кизлярском отделе Терской обл. «лобаста – нагая женщина большого роста, весьма полная и обрюзгшая до безобразия и отвращения, с громадными, приблизительно в аршин, отвислыми грудями, закинутыми иногда через плечи на спину, и с косами, достигающими до земли: в общем наружный вид ее крайне и невыносимо безобразный, отталкивающий и наводящий страх. Она живет в больших болотах, озерах и омутах. Своим видом она наводит страх на людей и, кроме того, захватывает людей, проходящих мимо ее жилища, затаскивает в болото и щекочет сосками своих грудей, щекочет иногда до смерти»[615]. Но в этой лобасте, как мы уже знаем (§ 40), легко могли отразиться черты турецкой албасты.
Изложенное выше представление о русалках, однако, не может быть названо общевеликорусским. Южновеликорусы представляют себе русалок б. ч. красавицами. А так как южновеликорусы (акальщики), как о том свидетельствует различие в языке и во внешнем быте, издавна жили обособленно от северновеликорусов, то в этом различии взгляда тех и других русалок ничего удивительного нет.
«В Тульской губ. русалки похожи на девушек, красивы станом и лицом, с распущенными длинными зелеными волосами, одежды не имеют» (§ 43, № 4).
В Землянском у. Ворон. губ. «русалки обладают вечной юностью и красотою; по внешности они сходны с человеком, различие состоит лишь в волосах, которые у русалок зеленые, длинные до пят и необыкновенно густые»[616].
Орловская русалка «такая сама вся светленькая, беленькая, сидит на ветке, словно плотичка какая или пескарь» (Орл. губ., § 43, № 2).
В Мценском у. Орл. губ. русалки «молодые существа женского пола». «Тело у них белое, как снег; лицо светлое, как восходящая луна; волосы красновато-светлые с длинными локонами расстилаются по плечам. Они легки, как пух» (§ 43, № 1).
Но никто, кажется, не наговорил столько похвал красоте русалок, как это сделал М. Попроцкий из Калужской губ. По нему, русалки – необыкновенные и вечно юные красавицы; такими их делает главный начальник злых духов, который варит их для этого в котле с разными снадобьями и зельями. «Ни один мужчина не может устоять против ослепительной их красоты и при первом взгляде влюбляется» (§ 43, № 3).
Другие свидетельства о калужских русалках, однако же, далеки от расточенья подобных похвал. В Малоярославецком у. Калужской губ. «в Русальскую неделю (по сошествии Св. Духа) некогда и озимовым полям и ерникам блуждали какие-то нагие, с длинными русыми волосами, существа женского пола, щекотали молодых людей и умерщвляли их; отсюда местные поговорки: «растрепала волосы, как русалка» и «ты щекочешь подобно русалке»[617].
Встречаются у великорусов и разные иные мнения об образе и наружности русалок. Довольно широко распространено поверье, что русалки превращаются иногда в птиц и вообще – способны к оборотничеству, к превращению в других существ.
Так, жиздринские (Калужск. губ.) русалки, «кроме человеческого образа, иногда принимают вид сорок»[618].
Симбирская русалка плывет по воде лебедью, «выйдет на песок, взмахнет да ударит крыльями и превратится в красавицу бабу и развалится на песке, как мертвая» (§ 43, № 5).
В Макарьевском у. Нижегор. губ. «не все (крестьяне) верят в русалок в том виде, как обыкновенно представляются они нам в старинных сказках, но чаще смешивают русалок с водяным или с такой нечистой силой, которая, по произволу, может принимать различные виды, как напр.: на отдыхе обращается в огромную рыбу; когда хочет соблазнить или заманить человека, то принимает вид [нашей] русалки; разыскивая для мщения за нанесенную, напр., острогою рану, является рыбаком, купцом или вообще человеком, которому было бы сподручно подойти к обидчику»[619].
В Царевском у. Астрах. губ. во время «проводов русалки», совершаемых в Духов день, изображающая русалку девица «наряжалась в безобразную одежду наподобие мужика»[620]. Отсюда можно с некоторым основанием заключать, что среди русалок есть и мужчины – воззрение, нередкое у малорусов.