«У белорусов русалки часто сливаются с понятием о черте»[776]. «По некоторым рассказам (белорусов Минской губ.), у черта есть дети; это домовые, лешие, водяные и русалки»[777]. Русалки «може – из ведзьмау» (м. б. из ведьм), – говорит белорусский крестьянин[778].
Малорусские представления не разнятся от приведенных белорусских и великорусских. «Мавки или лоскотницы – не что иное, как черти» (Подольск. губ., § 43, № 16). А по другим, мавки – это «уворованные дьяволом дети»[779].
Русалки так часто бывают женами водяных[780], а принадлежность водяного к нечистой силе вне всякого сомнения. Иногда они только «прислуживают водяным и лешим»[781] и всегда почти находятся под начальством водяного (§ 46). Бывают они и женами леших, почему часто зовутся в народе «лешихами» и «лешачихами» (§ 40).
Самые названия русалок не оставляют сомнения в том, что народ сопричисляет их к нечистой силе, к чертям. В некоторых местах русалка носит имя «шутовка» и «чертовка», т. е. жена или дочь черта (§ 40). Имя столь близких к русалкам потерчат, по-видимому, произведено также от слова «черт». По-терча = по-чертя = па-чертенок (как пасынок), со столь естественною диссимиляциею согласных ч и т.
В Екатеринбургском у. Пермской губ. русалку называют не иначе как русалушка[782]. Это ласкательное название не служит проявлением любви человека к русалкам, а напротив – проявлением боязни русалок. Так, наприм., в Архангельской губ. всех представителей нечистой силы называют не иначе как ласкательными именами: баинушко, овиннушко, хозяинушко и т. д.[783].
Обилие разных названий для русалок (§ 40), заимствованье исчужа названий «русалка» и «лобаста» – и эти обстоятельства объясняются проще всего с той точки зрения, что русалки нечисты и опасны для людей. Именно нечистых и опасных существ народ избегает называть их собственным именем, употребляя вместо того разные описательные выражения и заимствованные исчужа слова (см. ниже «Запретные слова»).
То обстоятельство, что русалки показываются также и в виде птиц, зверьков и лягушек (§ 45), т. е. способны к оборотничеству, лишний раз свидетельствует о принадлежности их к нечистой силе. Способностью превращаться в разные виды обладают именно нечистая сила и ее служители, напр. ведьмы. В частности, сорока, жаба, лягушка, крыса, в образе коих являются иногда русалки (§ 45), – животные нечистые, и чистые души умерших предков, «родителей», никогда в таких образах, конечно, не явятся.
Часы, в которые показываются русалки людям (§ 46), – полночь и полдень, – также соответствуют времени, когда главным образом действует на земле нечистая сила[784].
Отношение русалок к людям настолько враждебное и притом всегда почти беспричинно-враждебное (§ 47), что мысль об отожествлении русалок с душами умерших предков нужно признать явным недоразумением. Только нечистая сила может быть проникнута такою беспричинною враждою к человеку; только черти способны убивать каждого встречного человека без всякой причины и при этом еще радоваться гибели человека. (А русалки именно радуются; см. с. 131, 135, 146.)
Русалки похищают пряжу у поселянок, которые ложатся спать без молитвы (§ 47), но такими делами занимаются прежде всего бесы и дьяволы[785].
В присутствии русалки человеку трудно положить на себя крест: «рука просто как каменная, не ворочается» (§ 43, № 2).
В троицкой песне Мосальского у. Калужской губ. поется:
От русалки от семицкой
Ачяртися, акружися[786].
Но «очерчиваются» и «окружаются» только от нечистой силы.
Здесь мы переходим уже к оберегам от русалок, о которых (оберегах) речь будет ниже (§ 49) и которые также весьма красноречиво свидетельствуют о том, что русалки как таковые принадлежат именно к нечистой силе.
§ 49. Как и всякая нечистая сила, русалки боятся креста. Потому они и нападают на человека, у коего крест на груди, только сзади. Голый парень надел крест еще и на спину, и русалки не могли к нему прикоснуться (§ 43, № 1).
Русалка заплакала, когда плотник Таврило перекрестился: «Не креститься бы тебе, человече, жить бы тебе со мной на веселии до конца дней» (Орл. губ., § 43, № 2).
Очерченный на земле круг, особенно освященный крестным знамением, является вторым, после креста, оберегом от русалок. «Чтобы избавиться от русалок, надо очертить круг около себя и закрестить: они не переступят запрещенной черты и не схватят стоящего в кругу» (§ 43, № 4). Этот совет из Тульской губ., а калужский песенный совет – «от русалки от семицкой очертися, окружися» – мы привели выше (§ 48).
«Чтобы избавиться от русалок во время нападения, нужно начертить на земле крест, который обвести кругом чертою; в этом кругу и стать. Русалки тогда не подступятся: походят, походят около черты, а потом и спрячутся»[787].
Могилевские белорусы, когда им приходится ночью на Троицкой неделе стеречь лошадей в поле, «обчерцуць коло себе круг: черыз круг (русалка) не пирайдзець» (§ 43, № 8).
«Первое средство, чтобы не тронула русалка, если человек увидит ее во ржи, начертить пальцем или палкою круг и в центре его стать. Русалка будет кружиться около черты, а переступить чрез нее не посмеет; бросает в человека камни, но, чтоб она не попала, следует круг сделать большой»[788].
В Козелецком у. Черниговской губ., если придется идти в лес или в поле на Троицкой неделе, то «берут несколько головок чеснока и нож, для того чтобы, увидевши русалок, тотчас есть чеснок и, сделав ножом круг на земле, припасть в оном ниц на землю; кто это сделает, того русалки никогда не тронут»[789].
В этом последнем случае мы встречаем, кроме круга, еще и иной, растительный, оберег: чеснок. Он служит также оберегом от злых русалок, во время Троицкой недели, и у бессарабских румын[790]. Здесь уместно будет вспомнить, что чеснок служит также и оберегом от лешего; «повторением слов „чесноку”, или „гасника” можно от него (лешего) отделаться»[791].
Подобно тому как русалки не могут перейти через очерченный около человека круг, так не могут они перейти и через межу. Это последнее поверье отмечено только в Белоруссии.
Белорусские русалки не могут перейти через межу, вследствие чего и вывелись, так как теперь вся земля перемерена (§ 43, № 7). Люди убегают от русалок всегда поперек межи: «через межу ены (русалки) не перескочуць, бо высоко, а удоль межи догоняць» (§ 43, № 8).
«Русалки гоняются за людьми, с трудом перелезая в поле через межи, словно люди чрез „сгороду”, почему и убегать от них нужно не вдоль резок, а поперек их»[792].
Наши источники, таким образом, объясняют невозможность (а иные говорят только о трудности) для русалок переходить через межи – вышиною этих последних. Объяснение невероятное, так как речь идет не о крохотных мавках, а о рослых женщинах, с редким искусством качающихся на древесных ветвях. Напомним, что и заложных покойников часто хоронят «на границе полей» (§ 21), т. е. у межи же, в очевидной уверенности, что заложный через границу перейти не может.
Мы думаем, что межа недоступна русалкам потому, что она проведена железным орудием, а железа, как известно, нечистая сила не любит и боится его. Укажем, что и опахиванье селений во время моровых поветрий состоит в простом проведении борозды железным сошником (правда, при особой, необычной и таинственной, обстановке).
По одному сообщению из Чигиринского у. Киевской губ., русалки, напротив, поют, пляшут и резвятся на межах среди густой нивы[793]. Возможно, что тут простая неточность выражения; а б. м., вне Белоруссии это поверье и неизвестно.
Среди иных оберегов от русалок мы находим железное колющее орудие, а именно иголку или булавку. Это широко распространенный в русском народе оберег от нечистой силы, основанный, конечно, на нелюбви нечистой силы к железу.
«Единственным возможным средством спасения от русалок служит укол хотя бы одной из них иголкою или булавкою, которые необходимо иметь при себе и наготове: тогда весь скоп русалок с воплем кидается в воду, где еще долго раздаются голоса их»[794].
Кочерга пугает русалок как принадлежность очага, через то самое связанная с культом предков. Но народ объясняет страх русалки перед кочергой иначе.
«Чтобы избавиться от русалок, надо взять кочергу и на ней подъехать к ним. Они разбегутся от того человека, который подъезжает к ним на кочерге, так как они подумают, что к ним едет ведьма, которой они боятся» (§ 43, № 4). Что русалки боятся ведьмы, это, по-видимому, предположение составителя статьи, Колчина; нам оно представляется маловероятным.
Еще русалок «пугают головешками», хотя это, по-видимому, мало страшит русалку (§ 43, № 8). Головня также является принадлежностью домашнего очага и может быть связана с почитанием предков; но в данном случае речь идет не о домашней печи, а о костре в поле, а такой костер, конечно, для русалок не страшен (ср. § 43, № 6, где русалка ложится на костер в овине).