— Я не знала, что вы так хорошо говорите по-итальянски, Роджер, — заметила Эмми.
— Просто я бил проклятых фрицев по всему побережью Италии. Есть возражения?
— Разумеется, нет.
Пока Анна наливала бренди в бокалы, все молчали, потом Франко вежливо извинился на вымученном английском и отправился спать. Джимми быстро допил свой бокал.
— Я тоже пошел, — сказал он. — Полагаю, веселье начнется завтра.
— Боюсь, что так, — ответил Генри. — Мы постараемся сделать все как можно безболезненнее.
— Очень любезно с вашей стороны, — сухо произнес Джимми. — Интересно будет наблюдать детектива в действии. Есть уже какие-нибудь зацепки?
— Еще слишком рано, — сказал Тиббет. — Кроме того, это совсем не мое дело — это дело местной полиции. Но они настояли, чтобы я провел опрос англичан, поскольку у них трудности с английским.
Несколько секунд Джимми смотрел прямо в лицо Генри, потом ухмыльнулся.
— Вы жалкая личность, — отрезал он. — Мне вас жаль.
И с этими словами вышел из бара.
Роджер уселся на табурет и стал разглядывать инспектора с выражением крайней неприязни.
— Отпуск, — проговорил он наконец. — Расскажите это моей бабушке. Какое странное совпадение: убийца появляется в тот самый момент, когда ищейка решает провести здесь свой отпуск. Вы не находите?
— Признаю, я совмещаю отпуск с небольшим делом, — невозмутимо сказал Генри. — Но это дело не касается убийства.
— Однако все это окажется так или иначе весьма полезным? — Роджер вдруг страшно разозлился. — Завтра вы собираетесь поджаривать нас на медленном огне. Ладно. Поберегите свой пыл до утра. И не думайте, что достаточно вам прийти сюда, выпить с нами — и мы поплывем. Я повидал много таких, как вы, и знаю одно: все, что они говорят, все, что они делают, все это — для одной-единственной цели: заставить человека оступиться и выдать себя. Но в данном случае это не сработает. Я иду спать.
— Мне жаль, что вы такого мнения, — ответил Генри, — потому что я пришел сюда для того, чтобы поговорить именно с вами.
— Да уж, кто бы сомневался.
— Когда я буду опрашивать вас завтра, там будет присутствовать итальянская полиция, а капитан достаточно хорошо понимает английскую речь. В любом случае допрос будет официальным, и Эмми будет все стенографировать.
— Как, и вы тоже «в деле»? — грубо бросил Роджер в сторону миссис Тиббет. — Жаль, вы мне весьма понравились.
— Поэтому я думал, — проигнорировав его замечание, продолжал Генри, — что это — последняя возможность поговорить с вами наедине.
— Ладно. Валяйте, говорите. Но не ждите, что я буду вам отвечать. Даю вам две минуты.
— Мне столько не нужно. Я просто хотел предупредить, чтобы завтра вы не совершили глупость. Поскольку вы в панике…
— Да как вы смеете!
— …следите за тем, чтобы не потерять голову, иначе навлечете на себя реальные неприятности. Капитан Спецци знает все о «Нэнси Мод».
На несколько мгновений воцарилась мертвая тишина. Потом Роджер очень тихо произнес:
— Спасибо.
— Не за что. Вы же не предполагали, что эта история не всплывет?
— Это было давно. Я не думал, что возникнет необходимость вытаскивать ее на поверхность теперь…
— Тем не менее она будет упомянута. Так что, бога ради, говорите правду, вот и все. Идем, Эмми. Пора спать.
— Я тоже иду, — сказал Роджер.
Они покинули бар вместе и стали подниматься по крутой деревянной лестнице. У своей двери Роджер задержался и произнес:
— Только незачем растрезвонивать об этом… остальным.
— Конечно, — кивнул Генри. — Но я уверен, что… кое-кто из них уже знает, я прав?
— Нет, они не знают! — Роджер говорил очень темпераментно. — Никто не знает.
Он вошел в свою комнату и громко хлопнул дверью. Тиббеты услышали, как в замке поворачивается ключ.
Глава 8
Первое, что предстояло сделать Генри на следующее утро — составить телеграмму в Скотленд-Ярд, заместителю комиссара. Понимая, что для местной телеграфистки будет выше человеческих сил не поделиться с земляками содержанием такого документа — он не мог позволить себе понадеяться на то, что служащая не поймет английского текста, — Генри спросил капитана Спецци, нельзя ли начать опрос с итальянцев и немцев, чтобы Эмми успела съездить в Монтелунгу и отправить телеграмму оттуда.
Таким образом, англичане сидели на террасе в неловком молчании и пили кофе, между тем как Беппи, посыльного отеля, отправили к подъемнику подменить Марио. Несколько минут спустя Марио был препровожден в кабинет Россати. Спецци собирался начать утро с опроса баронессы, перед которой испытывал благоговейный трепет, но Герда лаконично сообщила ему, что хозяйка неважно себя чувствует и встанет лишь к ленчу. Спецци не стал спорить.
Марио с несчастным видом сидел на краешке стула, словно намокший воробей на телеграфном проводе, нервно скручивал в жгут свою шерстяную шапку шишковатыми пальцами и по очереди бросал испуганные смущенные взгляды на Генри, Спецци и стенографа. Капитан был с ним очень мягок.
— Вы должны понимать, что мы ни в чем вас не обвиняем, — начал он, — но нам необходимо задать вам некоторые вопросы, чтобы выяснить правду о случившемся. Итак, ваше имя?
— Веспи, Марио, — выдавил старик.
— Марио, вы дежурили на верхней станции подъемника вчера вечером?
— Si, Capitano. Я всегда там.
— Что вы можете нам рассказать о последнем спуске герра Хозера в деревню?
Это было Марио не по силам — с ходу составить складный рассказ. Он жалобно смотрел то на Спецци, то на Генри и молчал, словно язык у него прилип к нёбу.
— Ну, хорошо, скажите нам, в котором часу Хозер поехал вниз, — уточнил Спецци с легким раздражением.
— Это было… должно быть, минут в десять седьмого, капитан.
— Кто-нибудь еще ехал на подъемнике в это время?
— Нет. Было уже почти темно, поэтому никто из лыжников не поднимался.
— Но постояльцы «Белла Висты» еще не вернулись?
— Нет, капитан. Я еще подумал: что с ними случилось?
— Почему вы так подумали?
— Ну… Простите, капитан, это не мое дело, я знаю… господа поднимаются, когда пожелают, естественно, но…
— Думаю, Марио имеет в виду, — пояснил Генри, — что обычно мы возвращались в отель до половины шестого. Но вчера вечером мы все случайно встретились в «Олимпии» и засиделись там за чаем.
Марио послал Генри жалобно-благодарный взгляд.
— Ясно, — сказал Спецци. — Итак, приблизительно десять минут седьмого, подъемник пуст, постояльцы «Белла Висты» еще в деревне. Что случилось потом?
— Потом я увидел герра Хозера.
— Где?
— Он спускался по дорожке от отеля.
— Откуда вы узнали, что это он? Ведь было темно, и шел сильный снег.
Марио застыл от страха и нечленораздельно что-то пробормотал. Можно было разобрать только слово «ботинки».
— Какие ботинки?
— Ботинки герра Хозера, — чуть взбодрившись, пояснил старик. — Меховые, — добавил он, — с черными пятнами. Я их хорошо знал; ну, и на дорожке был свет.
Потом он доверительно сообщил:
— Я его ждал.
— Ждали?
Марио вдруг снова испугался и быстро объяснил:
— Его багаж уже спустили вниз — перед ленчем, я сам его отправил… Беппи принес вещи из отеля и сказал, что никакой спешки нет, потому что герр Хозер уезжает только на последнем поезде. Поэтому я знал, что он сам тоже должен спуститься в деревню.
— Понятно. Герр Хозер вам что-нибудь сказал?
— Он, как всегда, сказал «добрый вечер», он был очень вежливым господином. — Взгляд Марио, устремленный на капитана, был полон надежды, что ответ того удовлетворил.
— Больше ничего?
— Нет, капитан. Я помог ему сесть в кресло и пожелал счастливого пути.
— Он выглядел как обычно? Был в хорошем настроении?
— Он был такой же, как всегда, капитан.
— И тогда вы видели его в последний раз?
— Si, Capitano.
Спецци, хмурясь, изучил собственные заметки и спросил:
— Не можете ли вы поточнее указать время, когда герр Хозер отправился на канатной дороге вниз?
На лице Марио появились глубокие морщины.
— Простите, капитан… извините… я же не знал, что это важно…
Казалось, старик вот-вот расплачется.
— Не волнуйтесь, — успокоил его Генри. — Я могу назвать точное время. Спуск или подъем занимают двадцать пять минут, я это сам проверял. Когда Хозер достиг нижней станции, было без семнадцати минут семь. Так что, если вы хотите абсолютной точности, то он отчалил от верхней станции в… шесть восемнадцать.
— Благодарю вас. — Спецци с явным удовлетворением внес цифру в свои аккуратные записи.
— Только, капитан… — Марио, в попытке быть полезным, выдал дополнительную информацию: — Боюсь, это не совсем верно. Должно было быть шесть шестнадцать.
— Почему?
— Потому что подъемник остановился на две минуты вскоре после того, как герр Хозер сел в него, — сообщил Марио с триумфальным видом фокусника, доставшего яйцо из уха зрителя. — Предохранитель выбило, — добавил он.
— На вашем конце или на конце Карло?
— На моем, капитан. Бедный герр Хозер, он только начал спускаться, я видел, как он сидит в кресле. Ну, я постарался поменять предохранитель как можно быстрее, но это всегда занимает две минуты. Вы можете проверить в журнале, который я веду. И я знаю, что это правильное время, потому что записал его, посмотрев на часы у себя в будке. Они электрические, так что не врут, — добавил он с оттенком гордости.
— Благодарю вас, — сказал Спецци.
— Конечно, — продолжил Марио, воодушевившись, — это могло занять у меня немного больше двух минут. И тогда, значит, герр Хозер сел в кресло в… пятнадцать с половиной минут седьмого…
— Ладно, ладно, время определено уже достаточно точно, — брюзгливо сказал Спецци, чувствуя на себе насмешливый взгляд Генри, и подчеркнул цифру в своих записях. «Кое-кто, — словно бы говорило выражение лица капитана, — может сколько угодно ухмыляться по поводу точности деталей, но он еще убедится в подобной необходимости».