— Итак, — сказал Спецци после паузы, — что случилось потом?
— Ничего, капитан… пока не прибыли дамы и господа, живущие в «Белла Висте».
— И в какое время это было?
— Я… боюсь, что точно не знаю, капитан…
И снова на помощь пришел Генри.
— Думаю, я могу указать время, если вы действительно хотите его знать.
— Это совершенно необходимо, поймите вы наконец, пожалуйста, — язвительно заметил Спецци по-английски.
— Разумеется, — согласился Генри. — Так вот, мы сидели в «Олимпии», когда Герда заметила, что уже пять минут седьмого. Все расплатились и вышли. Скажем, потребовалось десять минут, чтобы дойти от «Олимпии» до подъемника. Значит, первый из нас сел в кресло в четверть седьмого… Прошу прощения, в восемнадцать минут седьмого, учитывая поломку.
— Ясно. — Спецци записал цифры.
— Таким образом, — продолжил Генри, — они должны были достичь верхней станции примерно тогда же, когда Хозер достиг нижней, и поскольку несколько секунд ушло у нас на то, чтобы осознать тот факт, что он мертв, и остановить подъемник, думаю, последний из нашей группы как раз вылез из кресла, когда подъемник остановился по моему указанию. Все так? — спросил он у Марио.
— Si, si, signor. Последней была фройляйн Герда, я помню. Она как раз шла по тропинке наверх, когда подъемник остановился.
— Вы можете припомнить, в каком порядке ехали постояльцы? — спросил Спецци.
На лице Марио появилась заискивающая улыбка.
— Это очень трудно, капитан. Столько народу ездит каждый день…
— Вы все же постарайтесь.
— Ну… Синьор Джимми был первым, это я помню. А потом, после него, все англичане. Последним из них, кажется, был синьор Роджер. Потом синьор ди Санти, баронесса, потом двое детей и фройляйн Герда. — Старик закончил перечисление с явным облегчением.
— Спасибо, это очень важно. Что было потом?
— Подъемник остановился.
— И что вы сделали? — подстегнул его Спецци, заметив, что поток речи Марио начал иссякать.
— Я позвонил Карло. Еще рано было останавливать подъемник, поэтому я подумал, что опять вылетел предохранитель. Ответил синьор Тиббет. Он сообщил мне, что случилось какое-то несчастье, и велел ждать у себя в будке, пока подъемник не запустят снова. Еще он спросил, все ли лыжники из отеля прибыли, и я сказал — да.
— А теперь, Марио, — закончив писать, Спецци откинулся на спинку кресла, — я хочу, чтобы вы попытались вспомнить, кто еще пользовался подъемником в тот день.
Лицо Марио омрачилось.
— Но, капитан… они же ездят весь день… сотни людей…
— Меня больше интересуют те, кто спускались. Например, герр Хозер раньше в тот день пользовался подъемником?
— Да, капитан. Он спускался незадолго до двенадцати часов.
— До или после того как отправили его багаж?
— До того, капитан. Багаж находился у меня в кабинке с половины одиннадцатого, — объяснил Марио, — но я был слишком занят, чтобы спускать вещи. Беппи сказал, что это не срочно…
— Хорошо, хорошо. Продолжайте.
— В двенадцать заканчиваются занятия в лыжной школе, все идут на ленч, и становится тише. Вот тогда я и отправил багаж вниз. Герр Хозер велел мне сказать Карло, чтобы тот отнес его в «Олимпию», когда подъемник остановят на обеденный перерыв.
— Минутку, — сказал Спецци. — Я хочу знать точно периоды работы подъемника. Когда его запускают утром?
— Без четверти девять, капитан, — к этому времени я прихожу и поднимаюсь наверх. Но никого не сажают на подъемник до девяти — чтобы я был уже наверху, когда туда приедут первые лыжники. Потом он работает до половины первого, когда его останавливают на перерыв.
— Вы обедаете дома?
— Si, capitano.
— Как вы спускаетесь в деревню?
— На лыжах, капитан, — ответил Марио. — Моя нога не настолько плоха, чтобы я не мог одолеть простой спуск.
— Понимаю. А когда подъемник запускают снова?
— Тут все опять как утром: я поднимаюсь без четверти два, а в два подъемник снова начинает работать для лыжников и работает до начала восьмого.
— Что значит — до начала восьмого?
Марио, казалось, занервничал.
— После семи часов никому уже не разрешают пользоваться подъемником, капитан, — пояснил он. — Иногда люди заскакивают в кресла за несколько минут до семи, и тогда подъемник должен работать до того момента, пока все пассажиры не окажутся на верхней станции. Но в этих случаях мы с Карло связываемся по телефону. Если после половины седьмого на подъемник никто не сел — а часто так и бывает, — то мы заканчиваем работу ровно в семь. Поскольку вечером уже темно, я спускаюсь на подъемнике, и, когда оказываюсь на нижней станции, мы останавливаем машину.
— Хорошо, — сказал Спецци, делая соответствующую запись. — А теперь давайте вернемся к герру Хозеру. В котором часу тот вернулся в «Белла Висту»?
— Где-то после полудня, капитан. Точнее не могу сказать… это было самое бойкое время.
Марио с надеждой посмотрел на Генри, но тот покачал головой.
— На этот раз, боюсь, я не смогу вам помочь.
— Жаль. Может, Карло вспомнит. Но в принципе, раз вы, по вашим словам, ждали, что герр Хозер поедет вниз, то вы должны были раньше видеть, что он поднялся?
— Да, капитан, но… — Марио безнадежно пожал плечами.
— А синьор Россати? Он спускался?
— Да, капитан. Около пяти… должно быть… начинало смеркаться. — Марио позволил себе улыбнуться, явно гордясь собственной неопровержимой логикой.
— Не могли бы вы вспомнить, еще кто-нибудь из отеля спускался в деревню?
— Не думаю, капитан…
— Хорошо, Марио, можете идти. И пожалуйста, — добавил он, — не распространяйтесь у «Шмидта» о том, какие вопросы вам задавали.
Марио был шокирован.
— Ну конечно же, не буду, капитан.
— Да, кстати, вы ни о чем не хотите спросить Марио? — Спохватившись, Спецци обернулся к английскому коллеге.
На самом деле было очень много того, что Генри хотел бы еще узнать у Марио, но, решив задать свои вопросы в менее официальной обстановке, он просто покачал головой. Марио, хромая, поспешно вышел из комнаты, и его место занял посыльный Беппи — жизнерадостный здоровяк.
Беппи подтвердил, что синьор Россати велел ему утром отнести багаж герра Хозера к подъемнику, и сообщил, что выполнил поручение около половины одиннадцатого.
— Из чего состоял багаж? — поинтересовался Генри.
— Мы осматривали вещи, — вмешался Спецци. — Два чемодана из тисненой кожи, маленький саквояж с вещами первой необходимости и портфель.
— Точно, — подтвердил Беппи, сияя. — У герра Хозера всегда один и тот же багаж. Я хорошо это знаю.
— Когда вы забирали вещи, герр Хозер был в комнате?
— Si, Capitano. Он стоял у окна, заложив руки в карманы, и смотрел наружу — вот так. У него было очень хорошее настроение.
— Откуда вы знаете?
— Он насвистывал, — объяснил Беппи. — Я пожелал ему удачного путешествия и сказал: надеюсь, мол, вы приятно провели тут время, а он мне ответил: «Не только приятно, Беппи, но и с пользой». Я ему сказал, что такого здорового климата, как у нас, больше нигде нет, а он ответил: «Да, точно. Он принес мне большую пользу».
— Это все, что он сказал?
— Еще он говорил, что хочет успеть на семичасовой поезд до Монтелунги и чтобы Карло отнес его багаж в «Олимпию». Больше ничего.
— А потом вы отнесли вещи к подъемнику?
— Да. Бедняга Марио был очень занят — он мне совсем не обрадовался, должен вам доложить. Но я сказал ему, что это не срочно.
— Вы еще видели герра Хозера в тот день?
— Видел днем. Около половины пятого, наверное. Я понес в бар стул, который чинил, и он был там с синьорой Бакфаст.
— Вы слышали, о чем они говорили?
Беппи как будто даже обиделся.
— Я не подслушиваю личные разговоры гостей, — сообщил он, потом широко улыбнулся и добавил: — В любом случае они говорили по-английски, так что я не понял бы ни слова. А позже я видел герра Хозера, когда тот выходил из отеля.
— В какое время?
— Сразу после шести, капитан. Точно не помню. Я как раз проходил через холл, он попрощался со мной и вышел.
За Беппи последовал Карло, который представил правдивую, чтобы не сказать вдохновенную картину того, что произошло у подножия подъемника. Он также подтвердил сведения Марио о времени, когда разные постояльцы «Белла Висты» пользовались подъемником, но не смог точно назвать время, когда Хозер днем поднимался в отель.
После ухода Карло капитан Спецци вызвал Герду. Генри снова отметил внушающий странное беспокойство настороженно-бесстрастный вид фройлейн. Она была одета во все черное — черные брюки-форлагеры и черный свитер с высоким стоячим воротом, лицо, как обычно, отличалось бледностью. Грациозно усевшись на стул, девушка замерла в ожидании вопросов капитана. Все ее движения, казалось, были сведены к минимуму — она словно бы намеренно экономила энергию, что, по предположению Генри, свидетельствовало о глубоком резерве силы. Спецци смотрел на нее с нескрываемым восхищением. Извинившись за то, что пришлось побеспокоить ее, он не без робости начал задавать вопросы по-немецки.
— Не будете ли вы любезны назвать нам свое полное имя, фройляйн?
— Герда Августа Браун.
— Вы работаете у барона и баронессы фон Вюртбург?
— Да.
— В каком качестве?
Герда чуть-чуть приподняла бровь. Этим едва заметным мимическим движением она безошибочно дала понять, что задавать вопросы, ответы на которые известны всем, — пустая трата времени. Спецци, открывавший новую страницу своего досье, этого не заметил.
— Я присматриваю за детьми, — ответила она.
— Есть ли у вас другие обязанности?
— Как бы это было возможно? У меня их и так достаточно.
Спецци взглянул на нее и немного покраснел, но на спокойном лице девушки не было ни малейшего признака надменности. Он продолжил:
— Пожалуйста, расскажите нам точно, что вы делали вчера.
После короткой паузы Герда поинтересовалась:
— В Италии принято вести допрос в присутствии публики?