Кук даже не хотел думать о том, что могло случиться, не будь у матроса возможности отвлечься от тревожных мыслей.
— Может, попробовать радио еще раз? Как думаешь? — предложил Крайчек. Куку показалось, что за его словами скрывается сарказм.
— Думаю, можно.
Но на самом деле он совсем не хотел этого делать. В тот момент Кук понял, что между ними началась какая-то извращенная игра. Оба знали, что попытки вызвать помощь тщетны: береговая охрана не пошлет спасательную миссию, даже если захочет. Но они не собирались открыто это признавать. Им казалось, что стоит озвучить эти мысли — и пути назад уже не будет. Все равно что вызвать демона из черных, бесформенных недр Вселенной: раз ты произнес его имя вслух, значит, признал его существование.
Поэтому Кук опять взялся за микрофон, только голос его стал другим: если раньше он говорил громко, отчетливо и настойчиво, то теперь бубнил, словно не хотел, чтобы кто-нибудь его услышал.
— Ты слышишь что-нибудь? — спросил Крайчек.
Кук покачал головой. Радио принимало лишь мертвый эфир и белый шум — бурю статического шума, которую Кук представлял в виде белой электрической вьюги, оглушающий звук, в котором смешались жужжание, скрип и пустота. Человеческий разум не мог его воспринимать. Он хватался за него, пытаясь отфильтровать и вычленить знакомую информацию, но спустя время, ничего не обнаружив, создавал что-то сам, чтобы не кануть в пучину безумия.
Кук продолжал слушать, зная, что так надо.
Он начал различать в статическом шуме странный ритм, легкие колебания, напоминающие дыхание. Словно кто-то втягивал в легкие воздух и выпускал его — только это был не воздух, а статический шум. Вдох-выдох, вдох-выдох. Кук слушал, зная, что это всего лишь игра его воображения, но не мог остановиться. Было в этом что-то дурманящее, гипнотизирующее, от чего невозможно оторваться. Слушая это трескучее дыхание, заполняющее легкие жужжащим белым шумом, чувствуешь, как отрываешься от земли и паришь.
Одновременно с этим Кук различил среди шума голос, громкий, отчетливый и зловещий женский голос: «Верно, Кук, ты просто спишь и паришь. Я здесь, в тумане. Я жду тебя. Я хочу прикоснуться к тебе».
Возможно, сам голос не был зловещим, но намерения говорящей не оставляли сомнений. Кук отбросил радио и упал на палубу. Крайчек что-то говорил, но Кук не слышал ничего, кроме статического шума и, возможно, шепота тумана, плеска липких волн и того голоса, эхом отдававшегося в голове.
— Боже, Кук, что стряслось?! — с отчаянием в голосе воскликнул Крайчек.
Взяв себя в руки, Кук поднялся на ноги и покачал головой.
— Ничего, — сказал он. — Ничего не стряслось.
Кук знал, что слова звучат глупо и нелепо, но это было правдой. Он действительно не слышал женского голоса порочного призрака, желавшего заманить его в гибельные пучины безумия. Это была игра расстроенного воображения: он устал, был напуган и растерян.
Кук выровнял дыхание и почувствовал себя непроходимым глупцом. Он протянул руку, чтобы выключить радио. Ревущий статический шум никуда не исчез и смешался с жужжащей пульсацией, которую Кук слышал ранее и про себя назвал «азбукой Морзе для ос».
Он выключил радио.
— Надо экономить батарейки, — сказал Кук, ощущая нутром движение тумана. Он был уверен, что тот тянется к нему, желая утащить в свою темную, коварную глубину.
— Что ты слышал? — настойчиво спросил Крайчек.
— Кажется… мне кажется, я слышал голос. Просто мозг играет злые шутки. Нужно немного поспать.
Крайчек кивнул:
— Забавные вещи творятся в тумане. Забавные, странные вещи. Я точно знаю. Что-то из этого, может, и игра воображения, но вот остальное…
Кук сидел молча. Крайчек был готов высказаться, только хорошего в его истории было мало.
— Я был там, Кук. Я был одним из тех, кто отправился искать Стокса, парня, который прыгнул за борт. Гослинг выбрал меня, потому что, должно быть, догадался, что я боюсь тумана, — сказал Крайчек тихим, ровным и неприятным голосом. — Мы спустили лодки и отправились на поиски. Вышли в этот чертов туман. И я готов признать, что мне стало страшно в тот момент, когда лодка коснулась воды. Очень страшно, потому что туман уже тогда был неправильным, как сейчас. Да, я знал, что в тумане встречается всякое: бледные, ползучие твари, разные мерзости, существа, одним своим видом способные свести с ума. Да, я знал это.
Кук сглотнул:
— Брось, Крайчек. Успокойся.
— Успокойся? — Матрос издал короткий, резкий смешок, больше напоминавший собачий лай, — пустой и неискренний звук. Кук был рад, что не видел лица Крайчека, искаженного, он знал, гримасой безумия.
— Конечно, я успокоюсь. В тумане мы слышали звуки, голоса, зовущие нас, жуткие, глухие голоса, как будто рты говорящих были набиты водорослями, а один раз, только один, я слышал смех, похожий на клекот, который чуть меня не прикончил. А потом… потом я увидел кое-что. Я увидел это, а оно увидело меня.
По рукам Кука побежали мурашки. Он с трудом произнес:
— Что? Что ты увидел?
Крайчек покачал головой и издал странный низкий звук, похожий на всхлип.
— Оно… оно смотрело на меня из тумана. Нечто склизкое, зловонное, с длинной, как фонарный столб, шеей. У него была голова, что-то вроде головы, но вся какая-то перекрученная, как раковина улитки. С нее капала слизь и свисали какие-то наросты, вроде водорослей или корней. Только они шевелились и извивались. А его глаза… Боже милостивый, эти глаза, огромные, желтые и злые, смотрели на меня, смотрели прямо внутрь меня, словно хотели сожрать мою душу…
Голос Крайчека угас, и остатки рассудка, казалось, растворились вместе с ним. Матрос дрожал и всхлипывал, зажав кулаком рот, чтобы не закричать.
Хапп начал стонать и биться в конвульсиях.
— Тише, — сказал Крайчек. — Тише, я не позволю ему забрать тебя. Клянусь богом, я не… Когда оно придет за нами, я обману его. Да, я обману его.
Он захихикал.
Кук изо всех сил старался держать себя в руках.
И тут раздался звук: что-то приближалось к ним из тумана.
9
Фабрини заметил световую ракету, запущенную Крайчеком. Так они и нашли в тумане спасательную шлюпку.
— Греби, кретин чертов! — рявкнул Сакс Менхаусу. — Это же лодка!
— Я стараюсь, — тихо пробурчал Менхаус.
— Старайся лучше.
Им было нелегко. Фабрини увидел лодку как раз в тот момент, когда Сакс спрашивал его, как ему удалось так долго прожить без мозга. Они сразу же бросились грести, но получалось плохо: нелегко было держаться за мокрый, скользкий ящик — не самое легкое в управление плавсредство — и одновременно грести ногами.
— Давайте бросим его, — задыхаясь, выпалил Менхаус, — и поплывем.
— Ни за что, — ответил Фабрини.
— Он прав, Менхаус. Если мы не доберемся до лодки и бросим ящик, мы останемся без всего. Продолжаем грести.
Сакс уже порядком устал от этой парочки. Раз уж катастрофе суждено было случиться, то почему он не оказался вместе, скажем, с Джорджем Райаном или Кушингом? Вот они смышленые ребята, не растерялись бы. Не чета идиотам вроде Менхауса и Фабрини. Последний, жертва внутривидового скрещивания, ни на что не был способен, а Менхаус… боже, что за чудо природы. Бог, наверное, чуть не умер от смеха, когда создал эту парочку. Шутка вышла божественная. Мамаше Фабрини следовало придушить его еще младенцем или спустить в унитаз вместе с дерьмом. Мир стал бы чище.
— Это одна из спасательных шлюпок, — ахнул Менхаус. — С корабля.
Они увидели, как двое — Сакс узнал в одной из фигур Кука — машут им.
«Почему эти тупицы не гребут к нам?» — удивился Сакс.
Его охватило чувство, что, когда он доберется до лодки, ему придется столкнуть лбами пару придурков. Ленивые сукины дети. Это очень похоже на Кука: в сортир не отойдет, пока ему не скажешь, а потом, будь добр, еще покажи, каким концом бумажки подтираться.
— У нас получится! — воскликнул Фабрини.
— Ага, — подтвердил Сакс. — Твои молитвы были услышаны, верблюжье дерьмо. Чего еще ты там хотел? Чтобы компания похотливых пиратов подобрала тебя и пустила по кругу?
— Скоро я до тебя доберусь, Сакс, подожди.
— Ага, если сможешь вытащить язык из задницы Менхауса.
Мужчины продолжали двигаться вперед, держась за ящик и работая ногами. Густая, маслянистая жижа мешала плыть быстро и сковывала движения, но никто не жаловался. Они поплыли бы и через выгребную яму, лишь бы добраться до лодки: в конце туннеля был свет… или по крайней мере проблеск.
— Отлично, — сказал Сакс, — поплыли! Ящик больше не нужен!
Все разом оттолкнулись и направились прямиком к лодке, до которой оставалась всего пара ярдов. Казалось, это был самый длинный заплыв в их жизни.
— Я не могу, — задыхаясь, проскулил Менхаус. Он остановился передохнуть. Вода вокруг него была теплой, вязкой и странно успокаивала. — Я не могу…
— Давай же, ну, — подбодрил Фабрини, хватая его за спасательный жилет. — Ты сможешь, черт тебя подери. Ты сможешь!
— Да брось его, — сказал Сакс. — Оставь рыбкам на забаву.
Они гребли, пробираясь к лодке через болотистую, зловонную жижу, над которой поднимался желтый туман, и путались пальцами в пучках гниющих водорослей. Когда они достигли лодки, у них не осталось сил, чтобы в нее забраться: троица повисла на планшире, втягивая в себя острый соленый воздух. Чувство было такое, будто их окунули в жидкий бетон.
— Рад, парни, что у вас получилось, — проговорил Кук без улыбки.
— Аналогично, — сказал Фабрини.
— Слава богу, — проскрипел Менхаус.
Сакс закатил глаза:
— Отлично, девочки. Займетесь любовью потом. Лезьте в лодку, пока что-нибудь вас не укусило.
Кук помог им подняться на борт. Сакс забрался в лодку последним, и во взгляде Кука читалось недовольство: он явно был не особо рад увидеть бригадира. В тот момент Сакс понял, от кого ждать неприятностей и кто нуждается в прочистке мозгов.
— Я тоже рад тебя видеть, тупица, — сказал он Куку.