деле не плоть, а дым, переливающихся, омерзительных цветов с текстурой, звуком и запахом, что заглянули в него кристаллами зеленых глаз, от одного вида которых его собственные глаза побелели, а мозг вскипел, как суп, серое вещество превратилось в белое радиоактивное желе и вытекло из ушей, глаз и рта».
Неважно, воспоминания это были или остаточный слепок больного сознания: образы ворвались в мозг Кука обжигающей волной и мужчина, задыхаясь, издал сдавленный всхлип, отвернулся и упал прямо в руки напуганного Фабрини, не в силах произнести и слова. Он испытал на себе все то, что чувствовал Форбс в последние мгновения своей жизни, и его охватил настолько сильный, всеобъемлющий страх, что на какое-то время в голове повисла пустота: Кук стоял, вцепившись в Фабрини, и не мог понять, кто он и где находится. Затем вернулись чувства и мысли хлынули потоком, отчего дыхание вновь перехватило, а в висках застучало.
Но что это было?
Неужели все эти годы пористые, пожелтевшие кости удерживали в себе далекие, мрачные воспоминания, отголоски ужаса, неподвластного человеческому пониманию, — разве такое возможно? Или ответ куда более страшен? Была ли это телепатическая связь с разумом твари, позволившая ему увидеть осколок уготованной им судьбы?
— Господи Иисусе, — пробормотал Фабрини. — Ты в порядке?
Кук кивнул.
— Наверное, воздух здесь слишком тяжелый. Голова закружилась, что ли. Я… я уже в порядке. — Кук не знал, поверил ему Фабрини или нет.
Так или иначе, он вывел Кука из лабиринта коридоров на палубу, где воздух был относительно чистым и свежим. Даже туман казался уже не таким угрожающим после того, что они увидели внизу.
Через некоторое время Фабрини спросил:
— Может, нам стоит вернуться в лодку?
— Как хочешь.
Фабрини покачал головой:
— Давай осмотримся еще немного.
Видимо, то, что забралось в голову Куку, не коснулось Фабрини, потому что его желание исследовать судно не ослабло. У Фабрини появилась цель — разведка, и даже проклятый корабль для него был лучше, чем беспомощное ожидание в спасательной шлюпке.
Они прошли в палубную рубку и спустились вниз по трапу. Грибка здесь было гораздо меньше и воздух был чище, хотя тьма стояла такая же непроглядная. Наконец они достигли машинного отделения — огромного куполообразное помещения в виде амфитеатра, оборудованного гигантскими паровыми турбинами, что были связаны артериями шлангов, клапанов и труб, и на несколько дюймов затопленного черной, грязной водой.
— Думаю, корабль не на ходу, — сказал Фабрини.
— Похоже, ты прав.
Они усмехнулись своей маленькой, глупой шутке. Обходя турбины и поршни, Фабрини сетовал, что не последовал с самого начала своему инстинкту и не предложил Саксу засунуть эту работу себе в зад. Уже тогда он чувствовал, что все это предприятие дурно пахнет, только не мог понять почему.
Освещая путь лампой, они попали в помещение, похожее на склад, и сразу же увидели новые следы побывавшей на судне смерти.
— Вот дерьмо! — воскликнул Фабрини.
Около десятка скелетов были свалены в кучу, словно кто-то раскопал место массового захоронения. Но не черепа, ребра и торчащие бедренные кости заставили Кука и Фабрини застыть на месте, а то, что по ним ползало.
Сперва Куку показалось, что это живые хвостатые мозги, ползающие среди костей, гнили и маслянистой воды, как в фильмах ужасов пятидесятых годов с Маршалом Томпсоном[4]. Но это оказались не мозги: у существ были сплюснутые головы размером с блюдца, соединенные с длинными раздвоенными хвостами и усеянные подрагивающими жгутиками. Мясистые и бесцветные, они издавали звуки, похожие на кошачье мурчание, и не обращали на незваных гостей никакого внимания.
Кук не знал, были ли эти безглазые, причудливые существа, которые двигались короткими толчками, как слизни, и вызывали глубокое отвращение, ракообразными, насекомыми или чем-то иным.
— Какая мерзость, — прошептал он.
— Морские вши, — сказал Фабрини. — Гребаные морские вши. Ими бывает заражен лосось и другие рыбы. Я видел по телевизору, только те были микроскопического размера, не такие огромные. Эти твари в сто раз больше.
Существа копошились среди костей и плескались в воде под останками. Кук решил, что Фабрини, возможно, прав и это были обычные морские вши, выросшие до гигантских размеров. В реальном мире их сочли бы мутантами, но здесь они казались безобидными тварями.
— Пошли, — сказал Фабрини. — Давай проверим каюты.
— Хорошо, но потом нам лучше вернуться. Не хочу надолго оставлять Менхауса наедине с Саксом.
И они поднялись к каютам.
7
Мужчины сидели, отрешенно глядя перед собой, один лишь Сольц спал. Внезапно он проснулся и резко сел с потрясенным, испуганным видом. Его глаза остекленели.
— Я слышал. Слышал.
— Что? — спросил Джордж, хотя ему показалось, что он тоже уловил какой-то звук.
— Ложись спать, — сказал Гослинг. — Тебе приснилось.
Из тумана донесся низкий протяжный звук, который не мог быть ничем иным, кроме как хриплым ревом туманного горна. Спустя пять минут он раздался снова, на этот раз ближе. Джордж, поначалу принявший его за жалобный крик морского змея, как в рассказе Рэя Брэдбери, внезапно изменил свое мнение.
Они расстегнули тент, сели под его сводом и стали ждать, вслушиваясь и вглядываясь в туман. Все думали об одном и том же: если это и правда был горн, то в тумане находился либо корабль, либо маяк. Несмотря на нелепость обоих вариантов, они не отмели ни один. Бог знает, что туман мог затянуть сюда за многие века.
— Он не мог просто так взять и исчезнуть! — воскликнул Сольц.
Гослинг попросил его помолчать. Если сигналила лодка, то он хотел знать, где она находится.
Пять минут спустя звук повторился.
Какой же это был прекрасный, призрачный звук! Глубокий баритон выкрикивал из тумана, взывая к заблудившимся кораблям, словно мать к своим детям, предупреждал о ядовитом тумане, скалистых мысах и рифах, мечтавших впиться зубами в их корпуса. Он был настолько громким, что резиновый покров плота завибрировал.
— Господи, — пробормотал Джордж, — мы должны уже с ним столкнуться. Где же он, черт возьми?
Никто ничего не видел.
Может, это был отголосок, доносившийся из другого мира, шумный призрак, искушавший их надеждой и тут же ее разбивавший. Так или иначе, люди на плоту не могли его разглядеть, потому что им мешал
туман и среди них не было пророка, способного приказать ему разойтись. Теплое море породило эту призрачную пелену, окутывающую все плотным слоем, холодный воздух вдохнул жизнь в ядовитые испарения, светящиеся благодаря потусторонним химическим свойствам.
— Гребаный туман, — ругнулся Гослинг. — Если бы мы видели сквозь него…
Некоторое время спустя горн втянул в себя воздух и прогудел снова. Только на это раз это был далекий, одинокий и потерянный, жуткий звук, похожий на рев уходящего под воду бегемота, и когда он повторился, то был уже едва различим.
— Уплыли, — с отчаянием в голосе произнес Сольц. — Просто уплыли. Мы будем дрейфовать, пока мясо от костей не отвалится.
— Прекрати, — сказал Гослинг, не горя желанием кого-либо успокаивать.
— Ерунда какая-то! — воскликнул Кушинг. — В смысле, мы плывем, но не настолько быстро. Мы не проходим и шестидесяти миль в час. Горн звучал не более чем в ста ярдах от нас, но мы прошли мимо, словно у нас гоночный катер.
— Таковы физические свойства этого места, мы в глубокой заднице, — дал «научное» объяснение Джордж.
Воцарилось молчание.
Словами было не объяснить происходящее и не облегчить колоссальное разочарование, которое все испытывали. Оставалось тихо сидеть и смотреть на подобный живому существу туман, будто навеки скрывший их от глаз других людей.
Джордж смотрел на неподвижную воду и чувствовал, как плот скользит мимо густых зеленых скоплений водорослей. Вдруг он увидел что-то за кормой: нечто темное, расплывшееся, как нефтяное пятно, в нескольких дюймах от поверхности.
«Похоже на старое пальто, — подумал он, — или на матросскую куртку.»
Он знал, что это нечто живое, и молил бога, чтобы оно просто уплыло прочь, но существо продолжало следовать за ними, как воздушный змей, зацепившийся за плавучий якорь.
Джордж отодвинулся от края. Он не знал почему, но что-то в этом «воздушном змее» ему не нравилось. Под ложечкой засосало: он находился в мертвом море достаточно долго, чтобы воспринимать предчувствия всерьез.
Джордж заметил, как существо шевельнулось.
Воздух в легких внезапно стал сухим и колючим: у Джорджа появилось стойкое ощущение, что нечто не случайно зацепилось за леску плавучего якоря, а сделало это сознательно.
— Ты чего, Джордж? — спросил Гослинг.
— По-моему, что-то запуталось в якорной леске. Правда, я не уверен.
— Не беспокойся.
— Похоже, оно живое.
Фраза привлекла всеобщее внимание, только Сольц остался сидеть в носовой части плота, задумчивый и отрешенный. Кушинг подошел к Джорджу и посмотрел на плывущее в темной воде существо.
— Похоже на ската, — сказал он.
Прежде чем Джордж успел его остановить, Кушинг схватил весло и ударил существо — оно тут же погрузилось глубже во тьму, а затем пулей метнулось вверх, словно рассердившись.
Джордж вскрикнул, когда существо выскочило из склизкой воды, хлопая крыльями или плавниками — он не мог понять, что именно это было, — и орошая плот водой, как манта, учащийся летать. Оно парило позади плота, словно мотылек за оконным стеклом, держась на расстоянии. От него исходил тошнотворный солоноватый запах, как от водорослей, долго пролежавших на солнце.
— Держитесь от него подальше, — предупредил Гослинг, вынимая световую ракету, чтобы защитить себя при необходимости.
У чудовища были длинные треугольные крылья или грудные плавники, примерно шесть футов в размахе, отчего оно напоминало вытянутый ромб. Туловище было сплюснутое, обтекаемой, как у манты, формы, сверху грязно-серое, а снизу белесое, как ножка гриба. В месте соединения крыльев с туловищем прятались ряды горизонтальных щелей, похожих на жабры, а на кончиках крыльев — по два изогнутых бурых когтя. Длинный плетевидный хвост с острыми шипами больше напоминал иглы рыбы фугу.