Возможно, если б все закончилось большой, неразгаданной тайной, они не приняли бы этому особого значения. Но этого не случилось. Ибо они услышали всплески и топот спотыкающихся в лодке людей. Глухие стуки. И всплески. А потом, прорвавшийся сквозь этот шум безумный, полный боли крик: «О, боже, о, боже, о, боже, помоги мне! Кто-нибудь, помогите! Не трогай меня, не трогай меня, НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ…»
Затем крик прервался яростным грохотом, словно в лодку врезалась стальная балка. Менхаус почувствовал, будто что-то испарилось в нем. Может, кровь, а может, душа. Кожа туго натянулась, мышцы напряглись и непроизвольно сжались, словно стараясь уменьшить его тело, сделать его менее приметной мишенью. Во рту пересохло, хотелось одного — лишь крепче вцепиться в ящик.
Ибо то, что случилось потом, было еще хуже.
Сперва показалось, будто что-то гигантское и мясистое вылезло из болота, а потом раздался низкий, утробный рык, напомнивший Менхаусу рык тигра в туннеле. Он нарастал, дикий, гортанный рык, эхом разносясь в ночи. А потом… потом раздались треск чего-то рвущегося, всплески и влажный хруст. И наконец, какое-то чавканье и хрупанье, словно пес обгладывал кость.
Менхаус дышал так тяжело, что был готов задохнуться. Он не хотел говорить, слова сами срывались с уст.
— Останови это, Господи, останови это…
Он почувствовал, как рука Сакса с силой вцепилась в его.
— Тихо, — резко произнес тот. — Тихо, ради бога.
Из тумана продолжали доноситься всплески. Наконец все стихло. Остались только они трое посреди ночи.
Они ждали.
И гадали, когда придет их черед.
3
— Похоже, это крышка люка, — сказал Кушинг, проводя руками по длинному, прямоугольному объекту перед ними. Он был толстым и твердым, на нем легко могло поместиться человек шесть.
— Он не утонет? — спросил Сольц.
— Нет, не думаю. Держитесь за нее.
Кушинг взобрался на предмет. Тот легко выдержал его вес. Он пополз по его мокрой, гладкой поверхности. Действительно, это была перевернутая крышка люка. Возможно та, которую в момент взрыва сорвало с правого грузового отсека.
— Помоги мне залезть, — попросил Сольц. — Пожалуйста, быстрее.
Кушинг схватил его за спасательный жилет и втащил наверх. После нескольких отчаянных попыток Сольц оказался «на борту».
— Мы единственные выжившие, — сказал он. — Я знаю.
Кушинг вздохнул.
— Нет. Не может такого быть.
— Нам нужно смириться с неизбежным, мой друг, — грустно произнес Сольц, словно маленький мальчик, потерявший щенка. — Нам конец. Вопрос лишь в том, как это случиться и когда.
— Прекрати так говорить. Нас подберут с первым же лучом солнца.
Сольц мрачно ухмыльнулся.
— Да, да. Конечно.
Кушинг молча уставился в туманную мглу. Если Сольц решил умереть, пусть это случится быстрее.
— У меня пазухи болят, — держась за голову, простонал Сольц. Эта проклятая сырость… я ее не выдержу. Я сдохну от пневмонии еще до того, как прибудет спасательный катер, — кашляя и чихая, произнес он. — Этот ужасный воздух… я не могу им дышать.
— Рано или поздно течение вынесет нас отсюда, — сказал ему Кушинг.
Но Сольц, похоже, ему не поверил.
— Почему… почему так пахнет? Чем-то мертвым или газом каким-то… Это же ненормально, правда? Ну же, Кушинг, ты же в этом разбираешься… разве воздух должен так пахнуть, даже в море?
Кушинг потер глаза. Сольц. Господи. Этот парень даже в нормальной жизни был развалиной, а теперь… он стал только еще хуже. Из всех, потерпевших кораблекрушение. Но в чем-то он был прав. Пахло странно. Запах был застоявшимся, приторным, как на малярийных болотах в глуши Амазонки.
Нет, это ненормально.
Здесь все было ненормально.
— Да, пахнет необычно, но не беспокойся. Это просто туман. Утром… он рассеется.
— А что потом?
Кушинг изучающе посмотрел на силуэт Сольца в тусклом свете.
— Что ты имеешь в виду?
Сольц снова сглотнул, словно стараясь удержать содержимое желудка.
— Когда туман рассеется… что мы увидим?
4
Спасательная шлюпка легко могла вместить с десяток человек.
На ее борту находились лишь Кук и найденные им в воде члены экипажа — Крайчек и Хапп. Их было всего трое, и в этой шестнадцатифутовой лодке из оранжевого фибергласа у них было достаточно места, чтобы удобно устроиться. На борту было все, необходимое для выживания, включая надувной тент. Все, начиная от солнцезащитного крема до таблеток от морской болезни, от рыболовной лески до одеял, от шоколадных плиток до питьевой воды. Первоклассное аварийно-спасательное оборудование «Мары Кордэй» содержалось всегда в отличном состоянии, и обновлялось перед каждым рейсом. Ответственность за него лежала на первом помощнике, и Пол Гослинг относился к этому с полной серьезностью. Да, Кук знал, что для выживания у них есть все, но они по-прежнему понятия не имели, где находятся.
По сути, у них была просторная тюремная камера, плывущая в море по прихоти стихии и течения, либо чего-то еще. У них была еда. Вода. Весла.
Вот только спасение оставалось под вопросом.
Все при параде, — подумал Кук, — только пойти некуда.
— Боже, — произнес Крайчек. — Когда уже этот чертов туман рассеется?
Кук не потрудился ответить. По его мнению, он мог никогда не рассеяться. А если это и произойдет… Да, неважно. Он слышал рассказы моряков накануне крушения. И был уверен, что Крайчек их тоже слышал.
— Он все еще без сознания? — спросил Кук, глядя на Хаппа.
— Да, — ответил Крайчек. — Сомневаюсь, что он вообще когда-нибудь очнется.
Хапп, старший помощник механика, был совсем плох. Он сильно обгорел и был контужен одним из взрывов. Как и Крайчек, Кук плохо разбирался в медицине. Он осмотрел Хаппа при свете химического фонаря, но мало что понял. Судя по лихорадке и жуткому, горячему смраду, исходящему от него, дела были очень плохи.
Кук первым увидел спасательную шлюпку. Ее, видимо, сорвало со шлюпбалки — вместе со всем оборудованием, во время одного из последних взрывов. Он нашел ее через несколько минут, когда плыл от места крушения. Спустя некоторое время, примерно через час, он нашел двух членов экипажа. На Крайчеке был защитный костюм, а на Хаппе только спасательный жилет. Крайчек поддерживал Хаппа, не давая его голове погрузиться под воду. Сказал, что нашел его плавающим почти без сознания.
И теперь они сидели и ждали.
Думали.
И гадали.
Кук хотел бы, конечно, лучшей компании, чем Крайчек. Парень просто задумчиво сидел в темноте, сжимая химический фонарь и не желая с ним расставаться. Как и не желая расставаться со своим ярко-оранжевым защитным костюмом. Как будто, ждал, что в любой момент они пойдут ко дну. Но Кук знал, что тут все было гораздо серьезнее. Потому что Крайчек был в одной из спасательных шлюпок, когда тот Стокс сошел с ума и прыгнул за борт. Он продолжал всматриваться в туман, словно ожидая чего-то.
Кук был довольно тихим по своей природе. Не очень разговорчивым. Но даже, когда он попытался вытянуть из Крайчека хоть что-нибудь про поиски Стокса в тумане, то ничего не добился. Крайчек сильно занервничал, когда Кук заговорил об этом мимоходом.
И почему это?
Крайчек сказал лишь: «Забавные вещи творятся в этом тумане». И по тону его голоса было понятно, что он намекал не на клоунов с пляшущими медведями.
Кук сразу вспомнил все те истории, ходящие среди матросов, о Треугольнике Дьявола и о том, что на Стокса что-то напало, перед тем, как он сошел ума. И еще он вспомнил, как один из портеров рассказывал, что поисковая команда столкнулась в тумане с чем-то странным и жутким.
Куку это не нравилось.
Ему много что не нравилось.
Среди находящегося на лодке оборудования были сигнальные устройства и огни, ручной радиомаяк и даже портативный УКВ-радиоприемник. Кук, казалось, уже несколько часов посылал сигналы бедствия, и взывал по радио о помощи.
Но пока ничего, кроме статического шума.
Этот самый шум и беспокоил его больше всего. Потому что иногда он звучал, словно в нем что-то пряталось. Странное, далекое жужжание, накатывающее короткими нерегулярными волнами. Казалось, оно усилилось и снова затихло, прежде чем его уши смогли отличать его от фонового шума. Но оно осталось, он был уверен, что осталось.
А может, это ничего и не значило… хотя Кук сомневался в этом. Те короткие моменты, когда он слышал этот шум, вселяли в него беспокойство, ибо он не казался ему случайным. В этом должно было быть что-то положительное… но по какой-то причине ему так не казалось.
Что? — спросил он себя. Что в нем тебя так беспокоит? То, что ты слышишь, может быть всего лишь мертвым шумом, атмосферными помехами… а может, тебя ищет береговая охрана. Разве это не хорошо?
Он не был уверен.
Ибо все здесь было непонятно — от тумана до густого, замершего моря. И отчасти он был уверен, что если и было в этом жужжании что-то разумное, то отнюдь не доброжелательное по своей природе.
Это были мысли параноика, но что-то в этом тумане вдохновляло на столь абсурдные предположения. Эти жужжащие импульсы или сообщения появились вскоре после того, как Кук послал голосовой сигнал. Возможно, это совершенно ничего не значило… но что если кто-то перехватил сигналы и сейчас искал их?
Именно это и беспокоило Кука, но он не смел признаться в этом даже себе. Поскольку не мог прогнать от себя главную мысль — что бы ни появилось из тумана, оно не принесет ничего хорошего.
Возясь с радио, Крайчек тоже услышал эти звуки. Вытащив из уха наушник, он сказал:
— Какой странный, мать его, звук… ты слышал? Какое-то жужжание. Как будто с нами хочет связаться саранча.
Именно эта мысль въелась Куку под кожу — звук походил на жужжание саранчи. Словно некое жуткое насекомое пыталось установить с ними контакт.
Конечно, если кто-то или что-то пыталось найти их, ему нужно было лишь следовать аварийным радиосигналам, автоматически посылаемым шлюпкой.